Амур с оптической винтовкой

– Ну что вот теперь с тобой делать? На что ты теперь годишься?

Она хотела было заныть, попроситься домой. Но передумала. Домой, к матери, она точно не хотела. Она и раньше не особенно была близка с ней. А последнее время – так особенно. Особенно после того, как мать изо всех сил изображала заботливую родительницу, приезжая к ней на экзамены. Но Диана заметила, как Валера сует матери деньги. И та благодарит его, зарумянившись от алчного удовлетворения.

Так зачем мать приезжала? Поддержать ее? Или поддержать свой бюджет? Противно!

– Ну! Детка! Что делать станем теперь?

Валера тронул ее за коленку и заставил посмотреть на себя. Он чего-то ждал от нее. Какого-то ее решения. И она сказала, не зная, попадет ли в точку:

– Давай постреляем. Давно не делали этого.

– Давай, – выдохнул Валера с благодарной улыбкой.

Значит, она угадала? Он именно этого от нее ждал?

– Только позавтракай сначала. – Он помог ей встать и повел в кухню, приговаривая: – Раз сегодня тренировок не будет, можно от диеты отступить.

И позволил ей жареное мясо, аж целых три куска. Черничный пирог, который Витя достал из морозилки еще вечером, а утром запек в духовом шкафу. Целых пол-литра крепчайшего кофе.

Диана ела, жмурясь от удовольствия. И не обратила внимания на черно-белый портрет размером двадцать на тридцать, который Валера рассматривал, уложив на подоконник.

Мало ли на что он смотрит, так? Может, это папа его, и он на него любуется. Или муж его любовницы, или…

– Посмотри, – приказал он и положил большую фотографию перед ней на стол. – Знаешь его?

Диана уставилась на мужское лицо на снимке.

Узкое лицо, короткая стрижка, тонкий длинный нос, четко очерченные губы, сложенные капризной волной, взгляд глубоко посаженных темных глаз жесткий и злой.

– Нет. Я его не знаю, – покачала она головой. – А кто это?

– Это… – Валера стремительно переглянулся с Витей, застывшим у другого окна. – Это убийца матери твоего Романа.

– Что-о-о??? Этот мужик?! Он…

Ее взгляд перескакивал с Вити на Валеру, почти не различая их лиц. Два мощных плечистых силуэта. И все!

– Кто это? – ткнула она ногтем в глаз мужчины на снимке с такой свирепостью, что оставила след. – Откуда уверенность, что именно он убил маму Ромы?! Я… Я вам не верю! Вы все врете! Врете!

Взгляд прояснился, и ей удалось рассмотреть их лица. И глаза. И то, что она увидела, позволило понять – ребята не врут. Этот человек – убийца! Непонятно было, зачем они все это ей рассказывают?! Знать его в лицо ей необходимо? Вообще, зачем ей о нем знать?!

Валера не ответил ни на один ее вопрос. Он поволок ее на стрельбище. Но теперь на мишень, на безликий овал, отождествляющий голову, он прицепил снимок. И приказал стрелять.

И она начала стрелять. И попадала! То в глаза, то в переносицу. Раскрошила фотографию в клочья. Витя, чудеса, принес еще одну. И она снова стреляла. Из пистолета, то с правой, то с левой руки. Потом задачу усложнили. Вывели ее в поле, заросшее какой-то неведомой пахучей травкой. Закрепили мишень, жутко сказать, на каком расстоянии. Вручили ей винтовку с оптикой и снова приказали стрелять.

– Результат похуже, – сморщился недовольно Валера, рассматривая фотографию, которую принес ему Витя.

На фото оказался пробитым подбородок. Все остальное было целым.

– Ты не учла скорость и направление ветра, – авторитетно заявил ее тренер. – Снайпер из тебя никакой.

– А я и не собираюсь им становиться! – огрызнулась она машинально.

И тут же осеклась. Парни снова стремительно переглянулись. А потом Валера с усмешкой спросил:

– Ты так думаешь?

– Да. А что? – заинтересовала ее их реакция.

– А вот хозяин наш, Шелестов, думает иначе, – вдруг встрял Витя, который очень редко раскрывал рот. Видимо, настало его время. – Он думает, что из тебя выйдет первоклассный снайпер. Главное – терпение. Ну и тренировки.

– А… А зачем?! Зачем мне становиться снайпером?! – вытаращилась Диана.

И медленно побрела за парнями. Они успели убрать мишень, спрятать фотографию с пробитым подбородком. Убрать винтовку в футляр, напоминающий футляр из-под музыкального инструмента. И теперь медленно шли в сторону дома.

– Зачем?! – крикнула она им в спины. – Чтобы убивать??? Я не стану!

– Чтобы охранять. Чтобы убивать. Чтобы деньги зарабатывать, – меланхолично отозвался Витя, тиская в кармане штанов черно-белый снимок. – Чтобы очищать мир от таких вот мразей, всякий раз вылезающих сухими из воды. Чтобы…

– Вы с ума сошли, что ли??? – взвизгнула что есть мочи Диана, забегая вперед и преграждая им дорогу. – Не собираюсь я никого убивать, понятно!!! Не собираюсь!!! И почему…Почему я должна это делать?! Вы идиоты!

– Деньги и… – хотел было снова завести свою песню Витя, но Диана опередила его, сунув ему под нос крепко сложенный кукиш.

– Это видел?! Я не стану убивать, понятно!!! Не стану! Это… Это ужасно! Это противозаконно! И это… – Она попыталась подобрать слова, чтобы убедить их, но неожиданно закончила совсем не так, как хотела: – И это очень страшно!!!

– Согласен, – вдруг проговорил Валера, молчавший всю дорогу и позволявший Вите трепаться. – Убивать страшно. Страшно, когда смотришь в глаза. Когда слышишь дыхание, стоны. Когда не знаешь, за что.

– Вот! А я о чем! – подхватила Диана и улыбнулась ему неуверенно.

Поторопилась! Валера тут же продолжил. И говорил таким чужим, таким ледяным голосом, что она усомнилась, что была знакома с ним прежде.

– Но когда видишь цель в оптику с расстояния в сотни метров, убить – пустяк, девочка, – выдал он и сделал знак Вите уйти. – Особенно когда знаешь, что это за сволочь! Особенно когда знаешь, что либо ты, либо тебя. Особенно когда знаешь, что спасаешь близкого тебе человека.

– Человека… Спасаешь… – эхом повторила Диана, неожиданно оседая прямо на траву, не дойдя до усадьбы метров двадцать.

Она подняла глаза на Валеру, пытаясь поймать его взгляд. Но солнце, повиснув у него за спиной, слепило. Оно превращало Валеру в темный силуэт. Просто как мишень, вдруг подумала она. И следом подумала: а смогла бы она стрелять по нему, если бы потребовалось? И передернулась, поняв, что в оптику, с расстояния в сотни метров ей в самом деле было бы все равно: стреляет она по Валере или по его портрету, пришпиленному к фанерному щиту.