АН (цикл 11 книг)

Оказавшись на этом холме, я испытал невероятное облегчение. Хотелось рухнуть на спину и, улыбаясь, пялиться на ярко-синее небо.

Но, увы, при ратниках так вести себя было бы странно.

— Мы сделаем так, что никто не сможет перебить нашу цену на аукционе по аренде, — уверенно произнёс я, а Арсений кивнул. Я замолчал, а он добавил:

— Из тех, кто участвует в торгах, нет ни одного рода, кто всерьёз решил бы попытаться обойти род Оболенских.

И в очередной раз я одарил собеседников молчаливым кивком. Недаром на аукцион мы заявились как великокняжеский род, а не повесели это дело на какой-нибудь вассальный.

— А позже будем пытаться договариваться о покупке, — хмыкнул я.

Мои товарищи выразили молчаливое согласие. Я же продолжил:

— Со всем этим разобрались, детали обсудим позже. Сейчас же мне хотелось услышать, как идёт подготовка к приёму в мою честь.

— Вряд ли нашего принца интересует, кому разослали приглашения, и сколько бутылок вина заказали, — усмехнулся Арвин и следом за мной посмотрел на Арсения.

Тот подобрался и начал свой рассказ. Мы с ним много ожидали от предстоящего на выходных приёма.

***

Канцлер Российской Империи, Александр Борисович Годунов, хмурив лоб, будто утёс, навис над отчётом дружинников-хранителей. Самый могущественный человек российской империи сидел в своём личном кабинете в Кремлёвской усадьбе рода.

И не понимал, что происходит.

Едва он услышал о том, что в одной далёкой деревушке кто-то подчинил волю жителей целой деревни — мгновенно взял дело под свой личный контроль, велев придать инциденту максимальную секретность.

Ведь до недавних пор Канцлер считал, что в империи есть лишь один артефакт, способный делать из разумных людей марионеток.

Но не из всех. А лишь из тех, в чьих жилах течёт кровь определённого рода. Притом и управлять артефактом могли лишь представители определённого рода…

Однако все тайные знания, более четырёх сотен лет передаваемые от главы рода Годуновых своему наследнику, трещали по швам, столкнувшись с действительностью.

Кто-то подчинил себе толпу людей с разной кровью!

А Аскольд Оболенский отчего-то не растерялся в такой ситуации. И в его роду вдруг оказалось аж два артефакта, способных снимать контроль.

Неслыханно!

Такие новости ставят под угрозу всю устоявшуюся систему управления империей…

— И почему этот парень привлекает к себе столько внимания? — проворчал под нос Канцлер, потянувшись к чашке кофе. — Будто бы сами Боги освещают его путь.

Поморщившись, Годунов принялся в очередной раз перечитывать отчёт.

Виновником объявлен простолюдин из Кузяево Михаил Фёдорович Дугов. Именно его прикончили бойцы Оболенских, сражавшиеся бок о бок вместе с младшим великим княжичем Тверским. Часть деревенских жителей Кузяево припомнили, что перед потерей памяти Дугов подходил к ним. Подобные показания дал и боярин Ефим Клинский с супругой, и охранявшие его ратники.

Все потерпевшие говорят, что совершенно не помнят, что они делали, находясь под контролем Дугова. Правда, некоторые добавили, что ощущали жжение по всему телу.

Но в общем Дугов ничем не приметный мужик, который последние годы жил в одиночестве, выращивал скотину, выпивал с соседями. Из деревни не выезжал, да и к нему никто не ездил.

Разумеется, никакого артефакта при нём не было. Возможно, его забрали Оболенские. Однако младший великий княжич Тверской дал слово, что это не так… Слово не гарант, но чтобы в нём усомниться, нужны доказательства.

Так и где артефакт?

Куда он делся?

Канцлер уже выделил большую группу специалистов, чтобы прочесать лес. Но понимал всю бессмысленность этой затеи.

Взглянув на часы, Годунов снова упёрся взглядом в текст максимально полного отчёта, размышляя о том, что из-за границы до него доходили слухи о массовых исчезновениях людей. Например, из Южной Азии, где сейчас возятся чересчур активизировавшиеся в последнее время британцы.

«Жжение по всему телу»… «странная сила»… — листая страницы, Канцлер цеплялся взглядом за слова очевидцев.

«Послужи Саиду или какому-то Сариту…» — один из жителей Кузяево утверждал, что перед своим беспамятством запомнил именно такие последние слова Дугова.

— Саиду… Саиду… — повторял себе под нос Канцлер. — Что за бред… Сариту?

Внезапно глаза Годунова расширились от удивления.

— Быть не может, — пораженно прошептал мужчина, вскочив с кресла и подойдя к правой стене кабинета. Он бережно снял портрет своего дальнего предка — Бориса Годунова, человека при котором Годуновы стали Боярским родом Хранителей, и начал в определённой последовательности постукивать по бархатным обоям.

Александру Борисовичу не терпелось попасть в хранилище, достать из него ноутбук и заглянуть в оцифрованный родовой архив.

Глава 25

В четверг двадцать четвёртого марта в кафе «Добрый хлеб», что в квартале Оболенских недалеко от «Алой Мудрости», у меня была назначена встреча со знакомыми лицеистами. Когда я вошёл, три парня и девушка удивлённо оглядывали интерьер кафе и тихо перешёптывались, сидя за дальним столиком просторного зала.

— Ваша светлость, для нас честь… — подскочил с места Денис Бульский — старший из двух братьев, сидевших за столиком. Он затараторил, склонив голову, но я перебил его:

— Можно чуть проще, Денис. Максим, — я кивнул его младшему брату — моему однокурснику, — Илья, Ира, рад вас видеть. Спасибо, что откликнулись на моё приглашение, — ребята тоже уже стояли на ногах — они поднялись следом за Денисом.

Я сел на единственное свободное место во главе стола.

— Как мы могли проигнорировать… — начал было Денис, но я снова перебил:

— Присаживайтесь уже, — я вздохнул. — И всё-таки давайте будем проще, а то у нас не получится нормального разговора.

Ребята вновь поклонились и расселись по местам. Слева от меня возникла официантка и согнулась в глубоком поклоне:

— Ваша светлость, меню, пожалуйста, — проговорила она, протягивая мне свёрнутый вдвое ламинированный лист.

Пока я решал, что заказать, официантка предупредительно замерла в трёх метрах от столика, а лицеисты, явно нервничая, молча разглядывали узор на скатерти.

— А вы чего сидите? Заказывайте, я угощаю, — глянув на них, сказал я.

Когда с заказами были покончено, я откинулся на спинку стула и обвёл взглядом эту фантастическую четвёрку. Во время финального этапа всеимперсокого турнира, когда княгиня на время поселила меня в общежитии «Алой Мудрости», ребята дежурили у дверей моего номера и отгоняли особо настырных желающих выпить с кандидатом в чемпионы.