АН (цикл 11 книг)

— Лишь один мальчишка, семнадцать лет росший как простолюдин, смог нарушить устои самой могущественной империи?

— Ты знаешь, о чём я говорю, чужак. О тебе, и подобных тебе, внезапно появившихся в нашей стране. Да и в других тоже.

— Не нужно сравнивать меня с деятелями из других стран, — поморщился я.

— Что ж, за это прошу прощения, Аскольд Андреевич. Ну? Вы готовы дать мне свой ответ, будущий регент при императоре? Или вам нужно несколько часов подумать? Поговорить с супругой и тёщей. Рассказать им, что они снова смогут жить во дворце Московского Кремля. Уверяю вас, после реконструкции палаты стали ещё краше. Как и сам Кремлёвский комплекс. А о его неприступности теперь и вовсе можно слагать легенды.

— Звучит заманчиво. Но…, — я хотел было сказать, что-нибудь вроде «кто знает, может, ты и сейчас находишься под контролем сарнитов, как когда убивал Императора…»

Но собеседник весьма удачно меня перебил:

— Не торопитесь говорить «но», — быстро произнёс Канцлер. — Подумайте вот о чём, Аскольд Андреевич. Высшая аристократия, которая сейчас гостит в Новочеркасске — это далеко не вся страна. Не вся сила страны, и не все её общественное мнение. Вы умный человек, Аскольд Андреевич, и прекрасно понимаете, что я имею в виду.

Прекрасно понимаю… Пусть здесь, на свадьбе Арвина достаточно высоких чинов, приглашённых из-за своего положения в обществе и родословных, подавляющее большинство опытных оперативных руководителей осталось за бортом. Иными словами, имперская армия не слишком сильно потеряла в своей боеспособности. Если Канцлер сможет поднять её против нас…

Будет худо. Одних только имперских Гуру вдвое больше, чем княжеских. А все княжества ещё объединить в крепкий кулак нужно. Что в принципе невозможно.

— Я вас услышал, Александр Борисович. Но вы слишком долго тянули со своим предложением. Мы долгое время стояли по пояс в воде, но, когда клан Анже с вашей помощью напал на земли моего княжества, Рубикон был окончательно перейдён.

— Слишком поэтично, — фыркнул Годунов. — Надеюсь, вы знаете не только фразеологическое значение этой фразы, но и историческое значение события?

— Я хорошо учился в «Алой Мудрости», — хмыкнул я.

— Тогда вы знаете, что за этим последует.

— Прекрасно знаю. Но я не могу доверять тому, кто совсем недавно хотел уничтожить мою семью. Я не могу доверять тому, у кого руки по локоть в крови императоров и принцев. А даже если бы и мог, меня не поняли бы ни жена, ни близкие и друзья как живые, так и умершие.

Не говоря уже о том, что мне не хочется получить нож в спину в самый неподходящий момент.

— Вот как… — хмуро пробасил Канцлер. — Понятно. Что ж… Было любопытно с вами поговорить, Аскольд Андреевич. Жаль, что вы не хотите вместе спасти нашу страну, а утопаете в обидах прошлого. Жаль, что нам придётся сойтись в бою. Вы могли бы быть очень полезны империи.

— О, не сомневайтесь, Александр Борисович, я буду очень полезным нашей империи, — отозвался я.

А через тридцать секунд сеанс связи закончился.

Глава 21

На территории загородной усадьбы Платовых имелся так называемый зал для зимних приёмов — просторный крытый павильон вроде оранжереи. Именно здесь Слуги Арвина организовали место для экстренного собрания глав родов.

Столы были поставлены вплотную друг к другу, так что образовали один гигантский длинный прямоугольный стол. Мы не стали играть в соблюдение этикета и садить во главе этого громадного стола хозяина — Арвина.

Во главе стола сел я. Улыбчивый Арвин разместился справа от меня, а серьёзный Андрей Оболенский — слева.

— Господа, благодарю всех собравшихся, — обведя взглядом союзников, колеблющихся и прихвостней Годуновых, проговорил я. — С вашего позволения перейду сразу к делу. За последние два часа стали известны некоторые подробности случившегося. В личном разговоре, который у меня случился недавно, Канцлер подтвердил, что император и его дети мертвы.

Я замолчал, давая возможность аристократам осознать услышанное.

— Что? Не может быть… — пробормотал княжич Благовещенский, Максим Валентинович. Его отец не смог приехать на торжество, так что наш приятель на этом импровизированном съезде был главным представителем своего княжества.

— Подтвердил? — поморщился великий князь Минский. — Значит, об этом он хочет объявить сейчас?

Присутствующие закивали, соглашаясь с его мнением. Тем самым все продемонстрировали, что уже знают, что на шесть часов вечера назначена экстренная телевизионная трансляция выступления Канцлера.

— Позвольте узнать, Аскольд Андреевич, — махнул рукой князь Новгородский — Георгий Григорьевич Орлов — родной брат великой княгини Тверской, — о чём ещё вам поведал Канцлер?

— О том, что несмотря на то, что Боярский род Хранителей не смог сохранить род Рюриковичей, Александр Борисович Годунов не собирается никому отдавать власть над империей, — холодно ответил я. — О том, что готов воевать с любым, кто осмелится пойти против него.

— Было бы странно, будь иначе, — усмехнулся великий князь Минский — Руслан Щербатов.

— Александр Борисович лучше других знает, как управлять страной, — пробасил хмурый Волынский, с самого начала собрания буравящий меня настырным взглядом. — Никто лучше него не справится с этой ролью!

— Но у него на это нет никакого права, — возразил великий князь Казанский.

— Ни у кого сейчас нет на это права, — пожал плечами Щербатов. — Но у Канцлера есть опыт, знания. Среди его предков было немало женщин-Рюриковичей, если вы забыли.

— И всё же по вине Канцлера род Рюриковичей уничтожен! — гневно воскликнул Антон Иванович Троекуров.

— В этом повинны британцы! Это их агенты несут ответственность за столь страшное преступление, — громко сказал Макар Матвеевич Изморзкий — Министр экономического развития — шарообразного вида лысоватый мужичок.

— Откуда у вас такие сведения, Макар Матвеевич? — сухо спросил отец Кати Морозовой, министр путей сообщений — Алексей Денисович Белозерский.

— Не только князь Енисейский успел побеседовать с Александром Борисовичем! — выгнул грудь Изморзкий, отчего стал казаться ещё круглее.

— Но ведь именно Александр Борисович взял курс на сближение с британцами, — возразил Никанор Петрович Орликов, щеголявший на празднике в своём любимом кафтане. — Не удивлюсь, если втайне от остальных он встречался с этими самыми британскими агентами.

— Вы намекаете, что Александр Борисович прямо повинен в смерти императорской семьи? — с пол-оборота завёлся Святослав Владимирович Демидов, Московский генерал-губернатор, чья родная сестра — жена Первого Вице-канцлера Дмитрия Александровича Годунова.