Анафема в десятый круг

Когда я вошёл в палату в кардиологическом отделении, застал Гетмана с газетой. Первая страница пестрила сводками по делу Керро и Смолова.

– Что, сердечко шалит, Александр Сергеевич?
– проговорил я добро потешаясь, и приземлился на стул рядом к кушеткой.

– Ох, шалит… - протянул он со вздохом, - Здравствуй, Рафаэль.

– И вам того-же. А я вам говорил, что кофе вас прикончит.

– Если б только оно. Годы, берут своё знаешь ли. Мне как ни как 61 годок, Рафаэль.
– Он загнул угол газеты, шурша листами и удивлённо посмотрел на меня поверх очков, - А ты что здесь делаешь? Как тебя вообще пустили?

Я нескромно улыбнулся в ответ,

– Деньги правят миром, вы знали? Я собственно мучать вас долго не собираюсь, я только спросить хотел кое-что.

Гетман свернул и отложил газету к себе на колени.

– Спрашивай.
– кивнул он и поправил очки.

– В общем-то встретился я с этим вашим знакомым… - начал я, подбирая слова, чтобы не звучало слишком… слишком.

– Ну и как?
– психолог расплылся в улыбке, - Впечатляет, правда?

– Не то слово.
– мотнул я головой, - Он вообще… не с нами, да?
– поинтересовался я деликатно. Мужчина уверенно медленно закивал.

– Абсолютно. Ярчайший пример тяжелой формы шизофрении. Галлюцинации на уровне отдельной реальности.

– Ну я так и подумал, вот только… - я смолк, и потянулся в карман за телефоном. Разумеется я записал тот диалог на диктофон. Я несколько раз прослушав пришёл к некоторым выводам…

– Это же реальные события и люди, верно? Просто исказились в его сознании. Я это к тому, что… мне кажется он приписывает эти качества реальным людям, с которыми сталкивался или о которых ему рассказывали, понимаете?

Гетман смотрел на телефон в моих руках.

– Например?

Тогда, я включил запись и представил тем самым терапевту, диалог с безумным шизофреником преклоненного возраста. Убирая телефон, я решил высказать психологу свои выводы на сей счёт.

– Каро, склоняющий к жестокосердию, сводящийся с ума демон. А что если это не о ней речь, ведь он не утверждал, что это она. Более того, чётко дал понять, что это отдельный субъект. Отдельный от неё. А что если это человек, о котором Керро могла ему рассказывать? Жестокий, злой человек, который свёл её с ума, человек носящий одну с ней фамилию, мм?
– предположил я, заискивая взгляд мужчины. Потерев подбородок, в раздумьях он немного повёл бровями.

– Хм. А ты знаешь, возможно.
– согласился он, - Ты обращал когда-нибудь внимание, на речь Виктории, ранее? Метафоры. В её случае правда словообороты были вызваны некоторой степенью табулирования - запрета прямых мыслей, к тому же она личность глубоко творческая… Что до Керро, то, думаю ты прав. Если подумать, то картина вырисовывается вполне конкретная и вовсе не эфемерная. Пожар. Отсюда следует её фобия, она очень глубокая, потому что душевная травма ещё глубже. Этот «Карро» так сказать, мог быть как отцом её, так и кем либо ещё из родственников, так или иначе, это именно тот человек, что причинил ей зло.

– Она могла сама устроить этот пожар.
– заявил я, почти не нуждаясь в ответе. Я кажется уверился в этом и сам.

– Нарочно или нет, это конечно совершенно другой вопрос.
– ответил Гетман, - Но да, думаю поджог это то, что вывело её из равновесия, и расщепило личность. Одна её часть сожалеет и казнит себя за содеянное, другая - нет.

– Другая довольна свершившимся возмездием.
– пробормотал я в сторону.

– Может быть.

– То есть фактически она убила своих родителей?
– спросил я. Немного подумав, Гетман нахмурился,

– Это ты можешь узнать только у неё. Я не решусь утверждать подобное.

Собственно так я и сделал. Я не стал ходить окольными путями, искать её или выслеживать. Я просто позвонил ей. Позвонил и попросил о встрече, в конце концов я не собирался покушаться на ее жизнь, мне от неё нужна была только одна жизнь. Та самая крепостная закладная делающая Вику недееспособной, то бишь номинально не в состоянии отвечать за свои поступки, что в свою очередь означает отсутствие прав на самостоятельную независимую жизнь. Отнекиваться она не стала, и назначила встречу в своём офисе. Первое что я сообщил это сведения о Ренате. Конкретно два: Ренат жив. И Ренат здесь. Этого как ни удивительно оказалось достаточно. Ей не потребовались объяснения, ни о том откуда я его знаю, ни о том откуда вообще я это всё знаю. Однако когда я попросил отменить документ, я предельно чётко понял, что значит это выражение о львице и её детёнышах…

– …А будешь дёргаться Рафаэль, я вообще упрячу её так далеко, что никто из вас до неё не доберётся! Я понятно объяснила?

– Да когда вы наконец поймёте, я не враг вам!
– принялся я уговаривать Керро, - Ни вам, ни ей! Поймите, что мы с вами находимся на одной линии огня, мы на одной стороне этого фронта. Просто отмените чёртов документ! Я никогда ни о чём вас не просил. Ни о чём больше не прошу и не попрошу. Я знаю, что я чёрт побери делаю! Я знаю о чём говорю!

– Ничего ты не знаешь.
– парировала она, сверкая холодными молниями в глазах, они вспыхивали и искрились достигая меня, - Пока она жила со мной, все эти два года, с ней заметь ничего тотально плохого не случилось! Надо ли напоминать, что с ней произошло, когда она вернулась летом к отцу? Она враг самой себе, если ты ещё этого не понял. Эта клетка, не плен, а защитная крепость. Если хоть один прут этой клетки сломать, то она останется беззащитной.

Мои руки взлетели вверх,

– А я, чёрт побери, на что?!

– Твоя компания, вообще очень сомнительный аргумент, ясно? Ты сам себе не доверяешь, как я могу тебе доверять? Никак. Я не доверяю тебе. И дочь свою я тебе не доверю.
– отрезала Керро, - Точка.

– А я вам например не доверяю, и что с того?
– заметил я, кроме шуток.

– Я по крайней мере самой себе доверяю.

– Да?
– сделал я удивлённое лицо, - И давно?

Она натянуто улыбнулась.

– Достаточно.

Её глаза я уверен линчевали меня в этот момент. Это сильно поразило меня. Это была именно та разновидность связи с человекам, когда начинаешь его понимать - его, ход его мыслей, мотивы его действий. Вика никогда не простит её, и никогда не сумеет понять. А я мог.

Мог. Понять. Монстра.

Ведь, я был ничем не отличным монстром внутри. Ничем не отличным от того, что сидело в этой ледяной расчётливой женщине. Мы не просто стояли на одной линии огня, мы были вылеплены из одного теста.

– Вот именно.
– сказал я спокойно, - Может достаточно уже? Вы уже ничерта не исправите, она вас никогда не простит и не примет!
– обратил я её внимание на очевидное, - Просто дайте ей жить, чёрт возьми!
– выпалил я в сердцах. Керро сомкнула глаза, и потерла висок, словно испытывая головную боль. Да, я её личная головная боль, до тех пор пока действует документ.

– Что я и делаю, Рафаэль.
– сказала она сдержано. И я был уверен, что если с нас сорвать маски, мы можем только поубивать друг друга или примириться. Иного не дано.