Аналогичный мир - 2

Десятки рук распахивали и снимали с него куртку, сдёргивали рубашку, расстёгивали джинсы…

— Вы что, охренели?! — Эркин попытался вырваться из кольца.

— Ты чего, парень?

— Мы же помочь…

— Ладно, — остановил гомон Крис.

Эркин обвёл взглядом мучительно знакомые, нет, привычные лица.

— Элы?

— Ну…

— И чего здесь?

— Мы здесь работаем.

— Вы что, не горели? — вырвалось у Эркина.

Вокруг засмеялись.

— Перегорели здесь… Все горевшие.

— И кем работаете?

— Санитарами… Убираем… Массаж делаем… Врачам помогаем…

— Врачам?!

— Они здесь другие, — Крис улыбнулся. — Давай, раздевайся, вымоешься сейчас, поешь, поспишь…

— А потом?

Крис молча развёл руками.

— Ясно, — Эркин сам потянул с плеч рубашку. — Хоть час, да наш, так что ли? — и улыбнулся.

Ему ответили такими же улыбками.

— Парни, входы перекройте, — распорядился Крис. — И давайте отсюда, не колготитесь все.

— Верно, — кивнул Сол. — Успеем поговорить. Люк, пошли.

— Я останусь, — сказал Эд. — Помогу помять. Вдвоём управимся, Крис?

— И я с вами, — вмешался Стив. — Двое не справятся. Ишь, нарастил.

Эркин усмехнулся, снимая сапоги.

— Грузчиком был. И скотником. Парни, а постираться заодно если, высохнет?

— Давай заменим, — предложил Крис.

— Нет, — покачал головой Эркин. — Это из дома. Всё, что осталось.

— Стирай, у нас сушка хорошая.

Толпа уменьшилась, но ненамного. Кто-то принёс мыло, мочалку, полотенца.

— Вшей нет? А то куртку прожарим.

— Нет, — улыбнулся Эркин.

Его трусы привели парней в такое восторженное изумление, что он удивился.

— Вы что, трусов не видели?

— Видели, — возразил кто-то. — И даже снимали.

— Но с других, — уточнил ещё кто-то.

— Тебе-то зачем?

— Не трёт и если приспичит штаны снять, всё ж-таки прикрытый, — объяснил Эркин, раздеваясь.

— Дело, — одобрил Эд.

Общее внимание смущало Эркина, отвык он уже от такого, но их было много, и, когда он разделся, его довольно бесцеремонно покрутили и осмотрели, придирчиво проверив номер на руке.

— Ладно, — Крис сунул ему в руки мыло и мочалку. — Иди мойся. Времени в обрез, а мы ля-ля разводим.

— А вещи мои?

— Постираем тебе твоё, — Эд быстро раздевался, складывая вещи на соседнюю скамейку. — И твоё сейчас сложу, иди.

Большой гулко гудящий зал с туманными сквозь водяную пыль шарами ламп под потолком. Эркина подтолкнули к стене. Да, не как в Паласе. Душ по стенам, а посерёдке тоже скамьи. Эркин крутанул кран и охнул под тугой, чуть не сбившей его с ног струёй. В имении такого напора не было. Сделал себе по вкусу. А на стене у крана как полочка вделана, как раз для мыла. Здорово. Он намылил мочалку и стал растирать себя, плечи, грудь, живот, мыльная вода щекотно текла по телу. Кто-то взял его за плечо. Он круто обернулся. Тот же метис, что всё командовал.

— Давай мочалку. Пока голову моешь, я тебя сзади разотру.

Эркин отдал ему мочалку и стал намыливать голову.

— Из-под струи выйди.

Он сделал шаг назад и натолкнулся спиной на чьё-то тело.

— Во, стой так.

В душе всякое бывало, и подпускать к себе вплотную не стоило, но ему уже тёрли спину и ягодицы. Подтолкнули вперёд.

— Давай смывай.

Он мылся, уже ладонями растирая тело, теребил себе волосы, смывая налипшую за эти дни грязь и засохший пот.

— Давай, вылезай.

— Уже?

— Ложись на скамью. Мы сейчас тебя и намылим, и разотрём, и промнём.

Смаргивая с ресниц воду, Эркин прошлёпал к скамье и лёг на живот.

— Ну, держись парень.

Сильные умелые пальцы и ладони на спине, плечах, щиколотках, шее. Сколько их? Двое, трое? Ох, до чего же ловки. Не абы как, от души мнут.

— Давно мяли?

— Да летом, — выдохнул Эркин.

— Давай, на спину крутись.

Он перевернулся, привычно закинул руки за голову.

— Когда горел?

— В двадцать.

— Ого!

Над ним склоняется тёмное лицо, блестящее от воды, а может, и пота.

— И живой?

— А чем тебе это мешает?

Негр смеётся и говорит уже серьёзно:

— Мне двадцать четыре полных, вот и спрашиваю. Глаза закрой, лицо промну.

— Лицо потом, — вмешивается метис, разминавший ему ноги. — Когда промазывать будем. Сейчас окатим.

— Чего?! — Эркин приподнялся на локтях, но его тут же уложили обратно, и лавина воды обрушилась сверху так, что дыхание перехватило.

— Теперь на живот.

И опять.

— Утопите, черти! — вырвалось у него.

— Не бойсь. Не первый. Вставай.

Эркин слез со скамьи, встал и потянулся, сцепив руки на затылке, медленно выгнулся на арку и выпрямился, оглядел смеющиеся лица стоящих перед ним парней.

— Ох, спасибо, парни.

— За спасибо ты нам расскажешь лучше.

— Чего рассказать?

— Чего спросим. Пошли. Промажешься.

— И промазка есть?! — изумился Эркин.

— Покупаем, — ответил Крис, подталкивая его к выходу.

— Да, а шмотьё моё? — уже у двери вспомнил Эркин.

— Иди-иди, — засмеялся кто-то ещё. — Не пропадёт. Всё сделаем.

Пока он мылся, принесли из кастелянской больничные тапочки, халат, простыню и два больших полотенца, а от себя кучу тюбиков с кремами.

— Вытирайся, — распорядился Крис, перебирая тюбики. — Нанесли черти мелкоты. Хоть по запаху подобрать.

И опять в несколько рук Эркину помогли вытереться, застелили простынёй две скамьи, уложили и… Эркин даже застонал от наслаждения, почувствовав, как ложится на спинную ложбину прохладный червячок крема.

— Что, не мазался долго?

— А как перегорел, — выдохнул Эркин. — Шестой год идёт.

— С ума сойти! — ахнул кто-то над ним.

— Скажи, а не сильно зашершавел.

Он слушал звучащие над ним голоса, но ощущал только скользящие по его телу умные ловкие пальцы и ладони, и как меняется под этими руками его кожа, становясь мягкой и упругой.

— А смотри, какой налитой…

— Это и мы такими станем?

— А чего ж нет? Мы все… из одного питомника.

— Повернись и глаза закрой.