Аналогичный мир - 2

— Спасибо… — проводник в последнюю секунду проглотил неположенное по отношению к цветному обращение.

Эркин кивнул, взвалил на плечи тюк, взял ящик и посмотрел на Женю: знает ли она, куда идти. Женя улыбнулась проводнику.

— Спасибо, до свидания, — и по-русски: — Нам вон туда теперь.

— Вы с Алисой вперёд идите, — по-русски ответил Эркин. — Я за вами.

Женя поправила висящую на плече сумочку и взяла Алису за руку.

— Пошли, зайчик.

Эркин шёл за ними, готовый принять на себя любой толчок сзади, но по мере их приближения к перегораживающему перрон забору толпа стремительно и заметно редела. Все шли в другую сторону, в город, как догадался Эркин, а сюда… неужели они одни на ту сторону?

Кирпичный дом, похожий на лагерную проходную, окно с белой занавеской, дверь с блестящей табличкой… Женя отпустила Алису и открыла дверь. Эркин перевёл внезапно сбившееся дыхание и вошёл следом. Дверь гулко хлопнула за спиной, и офицер с погонами майора сказал:

— Слушаю вас.

Эркин сбросил на пол тюк и мешок, поставил ящик, подошёл к барьеру поперёк комнаты и достал из внутреннего кармана пакет с документами.

— Здравствуйте, вот наши документы, мы уезжаем.

— Репатрианты?

— Да, — кивнула Женя.

Она уже положила узел и свой мешок рядом с тюком, взглядом велела Алисе стоять возле вещей и подошла к Эркину.

Офицер положил их документы на стол к двум девушкам, тоже в форме, но погоны лейтенантские, и те сразу стали рассматривать, листать, сверять со списками и записывать в толстые канцелярские книги. Офицер положил на барьер бланки.

— Заполните декларации.

Женя взяла бланки и огляделась в поисках стола. Но его не было.

— Пишите здесь, — разрешил офицер. И только чернилами.

Женя достала из сумочки ручку и стала заполнять аккуратными печатными буквами пробелы. Эркин стоял рядом, боком прислонясь к барьеру, чтобы по возможности видеть и Женю, и очень серьёзную Алису, и вещи, и офицера нельзя из виду упускать.

— Эркин, пересчитай деньги, — сказала, не отрываясь от письма, Женя.

Эркин достал бумажник. Барьер был достаточно широк, чтобы разложить на нём купюры и монеты.

— И у меня в сумочке, в кошельке. Ага, спасибо.

Эркин высыпал к своим деньгам мелочь из кошелька Жени. Ещё раньше, в первом лагере, Женя настояла, что все основные деньги будут у него, а себе тогда оставила немного, сказала: «на текущие расходы». Эркин расправил смятые кредитки, сложил их и монеты стопками и ещё раз пересчитал.

— Сколько? Надо вписать.

— Две тысячи триста семьдесят пять, и ещё мелочи на две кредитки ровно.

— Всего две тысячи триста семьдесят семь, — шёпотом сказала Женя, заполняя графу, и продолжила: — Золото в изделиях… нет, камни драгоценные… нет, оружие…

— У меня нож, — сказал Эркин.

— Покажи, — с равнодушным спокойствием потребовал офицер.

Он стоял рядом с ними, но по ту сторону барьера, ожидая, пока Женя закончит возиться с бланками. Искоса быстро поглядев на нож Эркина, качнул головой.

— Это можно не вносить. Огнестрельное оружие есть? Нет? Заполнили?

Он взял заполненные Женей бланки, быстро их просмотрел, передал девушкам.

— Пройдите налево на досмотр с вещами.

Эркин ловко подхватил оба мешка, тюк и ящик, оставив Жене узел. Налево? Да, вон дверь.

Длинная комната с длинным столом и офицер в форме, похожей на военную, но другого цвета. Жестом он показал Эркину, чтобы тот положил вещи на стол. Вошли ещё трое в такой же форме. По человеку на каждый узел или мешок — сообразил Эркин. Неожиданно ловко и быстро они пересмотрели их вещи. Все узлы и пряжки, словно сами собой, развязывались и расстёгивались. И вот уже всё опять в прежнем порядке.

— Проходите сюда.

И только тут Эркин ощутил, что ему нечем дышать, и перевёл дыхание. Ладонь Жени на его запястье. Узел, тюк, ящик, два мешка, ручонка Алисы, вцепившаяся в край его куртки. Следующая комната. Снова барьер. Деньги? Да, вот… Он выгребает из бумажника радужные кредитки и из кармана тускло-жёлтые монетки.

— Распишитесь. Вот здесь.

Эркин посмотрел на Женю. Он же только по-английски умеет. Две буквы. У русских буквы другие, он уже это знает. Расписалась Женя. И вот перед ними деньги. Другие. Совсем другие. Серые. Он не видел раньше таких. Но цифры те же. Тысяча, пятьсот, ещё пятьсот, три сотенных, пятьдесят, две десятки, семь по одному. Это и есть «рубли»? Эркин заложил деньги в бумажник, спрятал его и перешёл вдоль барьера к следующему офицеру со стопкой документов. Удостоверения, метрика, свидетельство о браке, а виза? Визу не возвращают? Почему? За что?

— Виза вам больше не нужна, — офицер, они все сейчас кажутся Эркину на одно лицо, улыбается. — Вы уже в России. Вот ваш маршрутный лист, билеты до Иванькова, а это талоны на паёк. Поезд через два часа. Зал ожидания по коридору прямо. Там в буфете и получите паёк.

Или это уже другой им говорит? Рука Жени… хлопанье дверей за спиной… широкий коридор… зал… жёсткие скамьи… какие-то люди в форме спят, лёжа и сидя…. Но вон свободная… прилавок… вон, в углу…

Они сложили вещи на скамью, и Эркин пошёл выкупать паёк. Заспанная круглолицая женщина в белом фартуке взяла у него талоны и выложила три пакета с пайком. Эркин обвёл взглядом прилавок и, не увидев знакомых банок с соком, спросил:

— Чай есть?

— С сахаром гривенник стакан.

Что такое гривенник, Эркин не знал и понёс пайки Жене.

— Вот, заложим в мешок. Женя, гривенник — это много?

— Гривенник? Ой, сейчас вспомню, да, десять копеек. В рубле сто копеек.

— Понял, — кивнул Эркин и достал флягу. — Я сейчас чаю куплю и налью.

— Да, и сейчас возьми попить горячего. И печенье доедим.

Эркин оглядел флягу, повернулся на мгновение к прилавку и снова к Жене.

— Десять стаканов. Семь во флягу и три сейчас, так?

— А семь стаканов влезет? — усомнилась Женя.

— Влезет. Кружка как два стакана, мы вливали четыре кружки, и было под горлышко. И… там бутерброды есть. Взять?

— Алиса, есть хочешь?

Алиса замотала головой.

— Тогда по одному, — решила Женя. — Только попробовать.

Сидя на скамейке между Алисой и узлом, придерживая ногами тюк, ящик и большой мешок, Женя смотрела, как Эркин разговаривает с буфетчицей, расплачивается, очень аккуратно переливает дымящийся чай из стаканов во флягу, тщательно завинчивает крышку, вешает флягу на плечо и… Женя привстала, но Эркин уже шёл к ним, ловко неся сразу три стакана, прикрытых картонной тарелочкой с тремя бутербродами. Увидев розовые и белые ломтики рыбы на кусочках белого хлеба, Женя ахнула:

— Ты с ума сошёл.

— Они по двадцать пять копеек, — старательно выговорил Эркин и улыбнулся. — Удачу надо отпраздновать, правда? А это очень вкусно.

Женя только покачала головой, но спорить не стала. Конечно, Эркин так нервничал на досмотре, лицо совсем каменным стало… Они переложили вещи, Эркин прямо на скамье расстелил носовой платок, расставил стаканы и тарелку, он и Женя сели с боков, а Алису посадили на пододвинутый к скамье тюк. Эркин достал нож и разрезал каждый бутерброд на три части. Ели медленно, и Женя, не забывая следить за Алисой, наслаждалась и вкусом рыбы, и красивыми движениями Эркина.