Аналогичный мир

— А ты спину не подставляй.

— А жрать тогда что будешь? Кто тебе задарма-то даст?!

— А я задарма и не возьму!

— Ишь ты какой!

— А такой! Я с Освобождения дармового куска не взял. Что на мне, всё мной заработано! А ты…

— А ну остынь.

— Чего вы?

— Ну, на пустом же завелись.

— Не, в имении — это не жизнь.

— А где она, жизнь?

— Говорят, на Русской территории хорошо.

— Ага, в рот кладут и проглотить упрашивают.

— Не, парни, такая уж судьба наша.

— Это на беляков-то горбатиться?

— А что, так оно и есть.

— Точно, в Овраге отдохнём.

— Неа, мы и после смерти на них работать будем.

— Охренел, Белёсый?

— Это как это?

— А просто. Они будут в котлах кипеть, а мы будем дрова подкладывать…

И дружный мощный хохот, и десятки рук, восторженно бьющих Андрея по плечам и спине.

— Ну, парень, ну, даёшь…!

— А возьми!

— Ну, за такое ставлю всем!

— И я ставлю!

— И я, чтоб…

— Жратва кончается.

— Гундосый, у тебя ещё есть что, или рыба одна?

Гундосый смёл со стола на обрывок газеты рыбьи ошмётки и вынес их на улицу. Отдав свёрток забормотавшим благодарность шакалам, вернулся и спросил:

— Платить кто будет? Восемь кредиток стоит.

Андрей и Эркин переглянулись, и Эркин ответил:

— Мы. Но на этом всё.

— А как же… — ответил многоголосый гул. — Понятное дело… Что мы, вовсе без совести? И так вона…

Гундосый положил на стол большой кусок жирного копчёного мяса и длинным — длиннее, чем у Андрея — острым ножом стал нарезать его на тонкие ломти. Взглядом пересчитал присутствующих и, нахмурившись, проверил, хватит ли ломтей.

— А с меня за хлеб возьми, — сказал Арч. — Две буханки клади.

— Я бутылку ставлю, — кивнул Одноухий. — Получи, пока мы ещё в трезвом.

Гундосый собрал деньги, выложил на стол две уже нарезанные буханки тёмного хлеба и, слегка пристукнув, поставил бутылку с почти прозрачной жидкостью.

— Ну что, за удачу, так, что ли?

— Всем удачи!

— Кому не везло, так пусть повезёт.

— А кому везло, пусть и дальше так.

— За нас, парни!

— Идёт!

— За нас!

Они возвращались домой усталые, переполненные впечатлениями, но очень довольные прогулкой. Женя несла сумку с покупками и вела Алису. Вернее, Алиса, цепляясь за её руку, брела рядом и даже болтать перестала от усталости. Но мужественно не просилась на руки.

— Потерпи, мой зайчик, скоро придём.

— Потерплю, — кивнула со вздохом Алиса..

Конечно, потерпит, она не маленькая. Мама повела её на ленч в кафе, значит, она уже большая. Какая улица длинная… всё было так вкусно и интересно. Только чего-то спать хочется.

Пока Женя открывала калитку и нижнюю дверь, Алиса ещё держалась, но на лестнице Жене пришлось всё-таки взять её на руки. Алиса успела сказать: «Я сама…» — и заснула. Женя раздела её, уложила и занялась покупками.

Так много на еду, да за один раз она ещё никогда не тратила. И никогда не покупала таких дорогих вещей. Женя выкладывала на кухонный стол прозрачные из целлофана и блестящие из фольги пакетики и коробочки. Салями, ветчина, сервелат, сыр трёх видов, копчёный лосось, пикантная телятина. Коробочка с «пьяной» вишней в шоколаде, пакетик фигурного миндального печенья, пакетики с сахарными куклами, изюм и арахис в шоколаде… Конечно, это безумие — так тратить деньги, но, боже мой, как же приятно безумствовать! Это же не еда, так, баловство, и дорого, и не сытно, но должно быть так вкусно.

Она разложила все эти пакетики и коробочки и вернулась в комнату. Алиса спала, разметавшись. Женя поправила ей одеяло и передвинула штору, заслоняя кроватку, а то солнце уже низко и далеко достаёт. А она сама… приляжет на минутку и возьмётся за ужин. И на завтра надо всё приготовить, но хоть на минуточку прилечь… Странно даже, от чего бы ей устать? Женя переоделась и в халате прилегла на кровать, на мягкий пушистый ковёр. Поджала ноги, чтобы их прикрывали полы, и прижалась щекой к плюшу, погладила его рукой. Мягкий какой ковёр Эркин привёз…

Эркин пришёл домой засветло, когда и улицы, и двор ещё заполнены людьми. Как и вчера, он своими ключами открыл калитку и нижнюю дверь. Разумеется, его видели, но никто не подошёл и тем более не заговорил. Он поднялся по лестнице, открыл верхнюю дверь и вошёл. Его встретила тишина. Женя дома? Почему так тихо? Но тишина была не страшная, а какая-то тёплая и живая. Он осторожно заглянул в комнату и увидел их. И Женю, и Алису. Спят. Он бесшумно прошёл в кладовку, оставил там куртку, заглянул в кухню. Похоже, Женя не готовила сегодня — плита совсем остыла. Эркин развёл огонь в топке и поставил чайник. Потом переоделся в кладовке в рабские штаны и тенниску, переобулся и пошёл в комнату.

В шлёпанцах тяжело идти бесшумно, но он сумел подойти к кровати, не разбудив ни Женю, ни Алису. Алиса спит, разбросав руки и ноги во все стороны, так что видно, что скоро ей кроватка станет тесной. А Женя свернулась клубком на боку, и он видит её лицо. Такое спокойное, такое… счастливое. Очень осторожно, совершенно бесшумно Эркин встал на колени у кровати лицом к лицу и осторожно коснулся губами её руки.

Женя вздохнула и открыла глаза.

— Я разбудил тебя?

— И правильно сделал, — Женя улыбнулась и положила руку ему на затылок, погладила, пропуская между пальцами пряди его волос. — Который час, Эркин? Уже вечер?

— Не знаю, — Эркин говорил, уткнувшись лицом в её руку. — Ещё светло.

— Ага, — Женя не убирая руки, медленно выпрямилась и потянулась. — Надо вставать. Сейчас Алиса проснётся.

— А я и не сплю, — откликнулась Алиса совсем не сонным голосом. — Я уже давно лежу и вас слушаю.

— Тогда вставай, не валяйся.

Эркин ещё раз потёрся лицом о руку Жени и встал. И Женя легко вскочила, расправила, разгладила складки на ковре и подошла к окну.

— Джен, мисс Джен! — позвали её снизу.

Эркин бесшумно метнулся к двери, чтобы его не заметили со двора.

— Да, миссис Маури, — высунулась в окно Женя. — Добрый вечер.

— Добрый вечер, милочка, вы не спуститесь на минутку?

— Разумеется, миссис Маури.

Женя оглянулась, но Эркина уже не было в комнате. Она пошла в прихожую и спустилась по лестнице.

Элма Маури ждала её у крыльца. Разумеется, обычные жалобы на годы и больные ноги, что делают для неё недоступными любые лестницы. Женя, как всегда, посочувствовала.