Анархия. Начало

Шейла продолжает кружиться вокруг меня, как вокруг своей добычи. И хоть я и знаю, что моя рука проскользнет сквозь ее светящееся тело, она выглядит устрашающе.

— Какую особую силу дала тебе Школа Одаренных, Молли?

— Особую силу? У меня нет никакой особой силы. Меня использовали, Шейла. Я была лишь пешкой, которую использовали для того, чтобы сдерживать Линкольна от неподчинения. Я не виновата, что оказываю на него такое воздействие. Я об этом не просила. Я лишь хотела, чтобы он был моим другом.

— Должно быть что-то еще. То, что ты видишь, это еще не все, что можно получить в придачу вместе с Линкольном, Кейсом и Томасом. Так почему же с тобой должно быть иначе?

— О, пожалуйста, — фыркаю я. — В чем же тогда его суперсила?

— Он пишет языки.

— Что? Языки?

— Языки программирования, Молли. А именно, он пишет языки программирования, которые переписывают другие языки программирования. Тебе известно, что делает ретровирус?

— Ретровирус, вроде как СПИД?

— Да, вроде того.

— Нет, не совсем, — признаю я. — Я — коп, понятно? А не ученый.

— Ретровирус проникает в твою ДНК и перекодирует ее. ДНК — это код, Молли. А любой код может быть переписан. Это и делают языки программирования Линкольна. Они проникают в систему, переписывают код и затем захватывают ее, не оставляя и следа.

— Значит он — хакер? Этого я не знала, нет. Это неудивительно, учитывая эту пещеру сумасшедшего ученого, в которой мы находимся.

— Он не хакер, Молли, он Бог.

Я насмешливо фыркаю.

— Это, — говорит она, указывая на операционную комнату, — работа всей его жизни.

Я пялюсь на нее, находясь в полном смятении. О чем она говорит?

— Я не вижу там ничего, кроме кушетки и света, так что тебе стоит объяснить мне больше.

— Это потому, что в данный момент его там нет. Он является своим собственным величайшим достижением.

— Очень загадочно. Здесь есть ванная, которой я могу воспользоваться? Или мне стоит пойти разбудить Линкольна и рассказать ему о нашей милой беседе?

— Непременно, я бы очень хотела, чтобы ты разбудила его. Включи свет, когда будешь там. И попроси его снять перчатки. Посмотрим, что он тогда сделает.

Она мне угрожает? Или пытается убедить меня, что он может причинить мне вред? Я вздыхаю, не уверенная, как поступить, но мне, на самом деле, интересно узнать про эти перчатки. Поэтому я игнорирую свой мочевой пузырь и возвращаюсь обратно, откуда пришла. Прохожу мимо стула, на котором висит его кожаная куртка, и смотрю на символ анархии на рукаве.

Это суровое напоминание о том, что Шейла права. Я понятия не имею, кем является Линкольн. Я понятия не имею, чем он здесь занимается. И я не знаю, что он сделал с учеными в «Корпорации Блю».

Я заставляю себя идти дальше. Внезапно мои ступни становятся холодными. Холодный бетонный пол распространяет холод по моему телу, когда я приближаюсь к открытой двери, и, когда захожу внутрь, останавливаюсь посреди темноты и шарю по каменной стене в поисках выключателя.

— Как включить свет? — шепчу я.

— Он управляется голосом. — Шейла прямо позади меня, но по другую сторону порога. — Просто скажи: «Включить свет».

Я проглатываю страх, который внезапно начинает пульсировать во мне и заставляю себя произнести слова.

— Свет…

Свет включается еще до того, как я успеваю договорить.

То, что я вижу, вызывает шок. Я изучаю стены пещеры, пытаюсь все осознать. Несмотря на то, что мое сердце хочет, чтобы все это исчезло, мозг не справляется, и я в шоке опираюсь на стену пещеры.

Глава 29

Линкольн

(Парень на байке)

Включается свет, и я моментально просыпаюсь и подскакиваю.

— Молли?

Она опирается на стену пещеры, ее рот открыт. Молли пристально смотрит на потолок, затем обводит взглядом стены. Шейла стоит позади нее за порогом, который ей не позволено пересекать.

Проходит минута, пока я, наконец-то, осознаю, что происходит. Затем я медленно поворачиваюсь, а мои глаза пристально смотрят на стены спальни. И я понимаю. Понимаю, как это выглядит для Молли. И когда поворачиваюсь к ней, она смотрит на меня со слезами на глазах.

— Ч-ч-что… — заикается она. — Что ты такое?

Я опускаю плечи, и из меня вырывается вздох. Все равно она бы узнала. Невозможно удерживать это в секрете, если я хочу, чтобы она присутствовала в моей жизни.

Молли хватает компьютерную распечатку со стены.

— Что, — выкрикивает она, приближаясь ко мне и толкая листок бумаги мне в грудь со всей силой, — это такое? — Она смотрит вниз на мои ноги. Металлические пластины вдоль внешней стороны моих бедер теперь на самом виду. Прошлой ночью у нее не было возможности касаться меня. Только я трогал ее. — Что это за херня на твоих ногах?

Но ни на один из этих вопросов нет лучшего ответа, чем правда.

— Я — монстр, — тихо произношу я, впервые признаваясь в этом кому-то, кто имеет для меня значение. — Монстр, Молли. Монстр, которым они меня сделали.

Она разворачивается, закрыв свое лицо руками.

— Ты — убийца.

— Да.

— Серийный убийца.

— Да.

— Ты на самом деле виновен в убийстве тех ученых из «Корпорации Блю».

Я вздыхаю.

— Да.

— Я должна уйти.

Я хватаю ее за руку и разворачиваю, в то же мгновение приступ тошноты разрастается в моем животе. Я мгновенно отпускаю ее, чтобы позволить сдерживающей интоксикации отступить, но все равно ощущаю злость за то, что грубо хватаю ее.

— Просто подожди, Молли. Позволь мне объяснить.

— Объяснить? Что здесь объяснять? Ты — убийца. — Она осматривает стену, изучая все распечатки из газет, которые я собрал за все пятнадцать лет своей карьеры.

— Серийный убийца. А это, — говорит она, срывая еще несколько распечаток со стены, — твои трофеи? И сколько их, Линкольн?

Я пожимаю плечами. Это все, что я могу сделать.

— Я пытался считать, но…

— О, Боже.

— …много.

— А эта лаборатория там? Та, в которой мыши?