Анархо-гарем
Шрифт:
Я осознал, что я – анархист.
5. Анархия и дешевый кофе
Книга Петро Кропотливого изменила мою жизнь.
Я «заболел» анархизмом.
Быть анархистом – значит действовать. Я не мог больше оставаться погруженным в быт, в проблемы – и никак не приближать анархическую революцию.
Я завел блог. Через который транслировал в интернет анархо-коммунистические идеи. Находил в сети и скачивал анархистские книги, статьи и видео.
Как дорвавшийся до воды пересекший пустыню путник жадно пьет прямо из ручья –
Я узнал: Кропотливый – не единственный и не первый анархистский мыслитель. Было немало других теоретиков и практиков анархии, которые не стеснялись критиковать друг друга.
Идолопоклонство, пиетет перед «властителями дум» и «вождями» вообще никогда не были свойственны анархистам. Ведь – в конце концов – учение анархизма гласит: революцию произведут вовсе не «вожди», не та или другая партия (хотя бы и анархистская) – а сами народные массы, не нуждающиеся в опекунах.
Меня переполняли пламенные чувства. Мысли по поводу того нового, что стало мне известным. Будь у меня талант поэта – я строчил бы стихи.
Сложно было держать рот на замке.
Вечером я встречал Аишу. Целовал ее. Подавал ей нехитрый ужин (вроде гречневой каши с луком и тушенкой). И принимался вещать:
– Милая. Ты представляешь?..
Первые несколько вечеров женушка слушала меня со слабой улыбкой.
Аиша вряд ли меня вполне понимала, когда я, сбиваясь с одной мысли на другую, жонглировал философскими и политическими терминами. Или когда я чуть ли не скандировал, как на митинге: «Собственность – это кража» и «Все государства – концлагеря». Но жена хотя бы пыталась вникнуть: а что это за идеи так захватили муженька?..
А на шестой или седьмой вечер Аиша расплакалась.
– Послушай… Ты так увлечен своей… политической философией… Я не осуждаю тебя. Нет – я даже рада. Но… Но не мог бы ты – помимо ведения блога – заняться еще и поисками… работы?.. Мне тяжело одной нас тащить. Пожалуйста, пойми!..
Я прикусил язык. Меня волной накрыл жгучий стыд.
Вот же я красавчик!..
Легко топить за анархию, пока жена одна горбится на работе.
А холодильник-то вечно полупустой. Сидим на крупах, хлебе и макаронах. Пельмени для нас – сказочное лакомство.
Конечно: Аишу все это напрягает. Не может не напрягать. Она ждет от меня мужских поступков. Я должен сделать все, чтобы исправить ситуацию.
Я больше не лез к жене с разговорами про анархизм. Поклялся себе: я найду работу. Вытащу нас из омута. И я честно попытался выполнить клятву.
Утром, проводив Аишу – я, попивая дешевый кофе, мониторил в интернете вакансии. Даже звонил.
– Алло. Вам требуется охранник на парковку?..
Но…
После третьей или четвертой чашки кофе – я открывал свой блог. Рождалась новая заметка об анархизме.
Природа не терпит пустоты. Раз Аиша не готова была меня слушать – я нашел других собеседников. В сети я познакомился с двумя молодыми анархистами. Петром и Иваном. Оба были из нашего города.
Трое – мы взяли в привычку собираться в маленьком скверике. Оазисе тишины в центре гулкого мегаполиса. Сидя на лавке – мы вели свои бесконечные р-р-революционные разговоры.
6. Анархо-посиделки
Аиша
по-прежнему – закусив губку – вкалывала в бутике.По утрам я упорно и безуспешно искал работу.
От жены я не слышал ни слова упрека. Но воспоминания о том, как она плакала – кислотой жгли мне сердце.
Периодически я пересекался с моими товарищами. Мы не расходились, не поговорив о перспективах социальной революции. Не обсудив – с анархистской точки зрения – последние события на политической арене.
К чему могли привести наши анархо-посиделки?..
Да ни к чему. Мы просто выпускали пар.
Но однажды…
Однажды в СМИ мелькнуло сообщение, оставшееся незамеченным большинством обывателей – но не нами.
Из-под стражи вышел известный неонацист Василий Потный – вождь группировки («общественного движения») «Белые львы». Подонка обвиняли в зверском убийстве малолетней таджикской девочки. Но ушлые адвокаты «доказали»: в деле Потного имеется то, что на юридическом языке называется «неустранимым сомнением». Значит – наказывать нацика нельзя.
Мы были страшно возмущены. Сжимали кулаки и скрипели зубами.
Особенно горячился Петр.
– Слов нет!.. У меня просто слов нет!.. Все знают, весь мир знает: Потный растерзал маленькую девочку!.. И что же?!.. Скользкие адвокатишки поработали языками – и неонацистский урод, чуть ли не увенчанный лавровым римским венком, выходит на свободу!.. Ненавижу!.. Знали бы вы, друзья, как меня воротит и от неонацизма, и от буржуазной судебной системы с ее «принципом состязательности»!..
– Надо что-то предпринимать, – обронил сумрачный Иван.
– А?.. – мы с Петром разом повернули головы к нашему другу.
– Надо что-то предпринимать, – глухо и решительно повторил Иван. – «Белые львы» не должны остаться безнаказанными.
7. Погром
Огонь зажегся в наших сердцах.
Я и Петр с энтузиазмом поддержали Ивана.
Сколько можно впустую трындеть на анархо-темы?.. Толочь воду в ступе и переливать из пустого в порожнее?.. В конце концов: быть анархистом – значит действовать. Если ты не меняешь мир – мир меняет тебя.
Добраться до самого Потного – не представлялось возможным. Мы не знали адрес вонючего нацика. А на людях бритоголовый «фюрер» появлялся всегда только со свитой из дюжины отморозков. Посоветовавшись, мы решили устроить налет на неонацистский офис и учинить там погром.
Офисы пресловутых «львов» (шакалов!..) были разбросаны по всему мегаполису. Адреса легко можно было узнать из интернета.
Уж не помню, что я наплел жене, чтобы поздно вечером тридцать первого августа отлучиться из дома. Я надеялся: Аиша не подумала, что я иду к любовнице.
Мы с Иваном и Петром встретились в том самом сквере. В рюкзаках за нашими спинами было сложено все, необходимое для диверсии: куски арматуры и баллончики с аэрозольной краской.
Черное небо. Трое молодых людей – тоже в черном и с черными рюкзаками. Яростные порывы ветра. Раньше, чем прикатило такси – ударил тяжелый ливень.
Водитель странно на нас посмотрел. Даже хмыкнул. Но ничего не сказал.
Мы – из предосторожности – высадились в двух кварталах от неонацистского офиса. И проделали оставшийся путь пешком.