Анастасия

В эти мгновения мне показалось, что его глаза немного увлажнились. Он делано кашлянул, а после обернулся ко мне.

– А вам говорили, что внешне вы очень похожи на Феликса Юсупова?

– Говорили и ни раз, – отмахнулся я.

– Вы случайно не их родственник?

– Нет, конечно.

– Но у вас, видимо, тоже есть какие-то татарские корни?

– У кого из русских их нет?

– Да, всё так… Вы знаете, Борис, я хотел бы писать ваш портрет.

– Стоит ли? – смущенно отозвался я.

– Стоит, у вас очень интересное лицо. И, знаете, в России есть один актёр. Его фамилия Кторов. Я как-то видел комедию с его участием. Так вот, вы и на него сильно похожи. Тот же типаж.

– Не видел, – я покачал головой.

– А вы обязательно посмотрите. Он тоже похож на Юсупова. Ну, да бог с ними… А если серьезно, то мне бы хотелось что-то почитать из ваших сочинений. Это возможно?

– Конечно, я пробуду в Париже еще пару недель, и обязательно привезу вам свою книгу.

– Подпишите мне её?

– Непременно, – улыбнулся я.

Все трое замолчали. Казалось, что каждый при этом думал о чём-то своем.

– Борис, если вы не против, я хотел бы сделать небольшой набросок вашего будущего портрета. Этот вишневый абажур сейчас дает такой замечательный свет на ваш профиль, что с вас можно писать самого Мефистофеля.

Он потянулся к переносному мольберту и достал оттуда кожаную папку с этюдами. Граф вытянул белый лист. Но внезапно папка выскользнула из его рук, и по полу ресторана разлетелось несколько набросков, сделанных черным карандашом, и пара легких акварелей. Но главным было не это. Наши с Алексом взгляды приковал к себе странный рисунок. Это был тонкий и прекрасный профиль юной женщины. Но самым прекрасным в этом облике были её роскошные волосы. Они были ярко рыжие, полыхнувшие медным заревом. На небольшом рисунке их было целое облако. Они летели вокруг прекрасного девичьего лица. Этот портрет мне чем-то напомнил одну из иллюстраций Бакста. Он тоже был исполнен в восточной, почти сказочной, парящей манере.

Я наклонился и поднял с пола этот удивительно рисунок.

– Георгий Павлович, что это за работа? – невольно вырвалось у меня.

Я посмотрел на Гурьева. Он казался смущенным, лицо его чуточку побледнело.

– Это? Это просто моё баловство, – поспешно отвечал он.

– А кто эта незнакомка? – не унимался я.

Алекс тоже с восхищением рассматривал рисунок.

– Да, граф, рисунок просто замечательный.

Граф попытался быстро спрятать его в толстой папке.

– Он не окончен. Да, собственно, я и не собирался его заканчивать, ибо это всё тщетно.

Мы с Алексом переглянулись.

– Граф, ну что за мистификации? – с доброй насмешкой спросил Алекс. – Вы нас с Борисом порядком заинтриговали. Мы же теперь спать не сможем, пока не узнаем вашу тайну. Кто эта рыжая девушка? Это реальное лицо или мифическое?

Гурьев откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Прошла пара минут. А после он взглянул на нас каким-то отрешенным взглядом серых глаз. Он вновь сделал несколько глотков Шабли и, наконец, произнес:

– Вы спрашиваете, Алексей Фёдорович, реальное ли это лицо или мифическое? Самое смешное, что я и сам не могу дать исчерпывающего и чёткого ответа на ваш, казалось бы, простой вопрос.

– То есть как?

– А вот так…

– Но вы рисовали это с натуры или по памяти?

– Этот рисунок, как и многие другие с этим женским образом, сделаны мною по памяти. Но однажды я рисовал её с натуры. Удостоился, так сказать, такой чести.

– Стало быть, это была реальная женщина? – не унимался Алекс.

– Наверное, она была реальна. Хотя, я всё больше и больше склоняюсь к тому, что она была лишь плодом моего больного воображения. Я, господа, имею расстроенные нервы и немного болен рассудком. Это ведь только внешне я произвожу впечатление вполне здравомыслящего человека, а на самом деле… – граф горько усмехнулся.

– Ах, бросьте вы, Георгий Павлович, все бы были так больны рассудком, как вы. Из всей русской парижской диаспоры я редко встречал столь здравомыслящего и умного человека, каким являетесь вы, – парировал Алекс.

Я завидовал его такой способности говорить легко и панибратски с теми, кто был намного старше. И, как ни странно, подобная смелость и даже порой беспардонность всегда сходили ему с рук, обезоруживая собеседника изящной искренностью этого обаятельного блондина.

Вот и в этот раз натиск Алекса попал ровно в цель. Гурьев слабо улыбнулся и беспомощно развел руками.

– Возможно, я слишком склонен к мистификациям. И все же, господа, именно эта роковая встреча и превратила меня в человека, больного рассудком.

Глава 2

– А вот теперь мы точно от вас не отстанем, граф, пока вы не откроете нам тайну этой рыжей незнакомки.

– Ну, хорошо, воля ваша, – растерянно кивнул Гурьев. – В конце концов, я давно подумываю о том, что должен кому-то поведать всю эту странную историю. Тем более что, еще совсем недавно я полагал, что весь этот морок уже позади, но, как оказалось, я ошибался.

– Вот видите, – отозвался Алекс. – Вам непременно стоит посвятить нас в эту мистическую тайну. А вдруг наш свежий взгляд поможет вам увидеть всё иначе, совсем в ином свете?

– Вы полагаете? – задумчиво протянул он. – Увы, но любые добрые советы вряд ли будут мною услышаны. И на это есть весьма серьезные причины.

– В любом случае, мы с Борисом Анатольевичем всегда к вашим услугам. Правда, Борис?

В ответ я кивнул. Граф вновь стал что-то искать в карманах.

– Вот я растяпа, я же не взял с собою сигарет. А мне безумно хочется курить. Хотя, я уже говорил об этом, – беспомощный взгляд Гурьева скользнул по затемненным стенам ресторанчика. – Погодите, кажется, в прошлый раз я у кого-то из посетителей видел Мальборо.

– Я не курю, а Борис недавно бросил, – обескуражено развел руками Алекс.

– Бросили, Борис Анатольевич?

В ответ я кивнул:

– Пришлось. Мне врачи запретили после перенесенной лихорадки во время путешествия в Ост-Индию.

– А это правильно, курить весьма вредно. Однако я нестерпимо этого хочу…

Он крикнул официанта.

– Голубчик, я в прошлый раз видел здесь Мальборо или мне показалось?

– В меню у нас только местные папиросы, но, если господа желают, я принесу Мальборо. Есть еще Камел и Кент.

– Ладно, давай лучше Мальборо.

Официант убежал за сигаретами, а граф наклонился ближе.

– Philip Morris делает неплохие сигареты. А французы ведь не любят, когда торгуют чем-то иностранным. Но, что поделаешь, если американские сигареты вовсе не дурны, да и владелец ресторана далеко не француз.

Через пару минут официант принес на подносе пачку Мальборо и фирменный коробок спичек.

Гурьев закурил и с наслаждением затянулся. Я невольно залюбовался его длинными тонкими пальцами, которые изящно и в то же время небрежно держали сигарету. Он красиво сбрасывал пепел и красиво щурился. Пальцы левой руки вертели фирменный коробок.