Анатомия бабника

Мое сердце пропустило удар, два три… Мысли вернулись к сексуальному изгибу его рта. Его квадратный подбородок с небольшой щетиной. Его привлекательное тело. Как будто у нас сейчас украденная ночь, такая ночь, когда Золушка танцует на балу и не думает о своей работе или о том, что скрывает, кто она. Часы скоро пробьют полночь — ну, образно, полночь, потому что двенадцать стукнуло уже пару часов назад. Искушение просто отпустить и просто насладиться несколькими оставшимися часами вытащило меня за шкирку и просто заставило смотреть на кровать. Я знала, что он раньше играл с девушками, что он не был приверженцем обязательств. Но также я уверена, что он не часто подпускает людей так близко, уже не говоря о том, что мне позволили взглянуть на динозавров — неохотно и мне пришлось подтолкнуть, но все же.

Мне нравилось нажимать на его кнопки, и нравилось, как он держался подальше от моих. Ладно, хватит думать о кнопках… Постарайся думать рационально.

У меня была причина в сексуальном отпуске. Когда дело дошло до выбора парней, я сделал неправильный выбор. Но это не значит, что я не могу еще какое-то время наслаждаться ночным волшебным балом, даже если секс по-прежнему для меня под запретом.

— Думаю, я готова продолжить просмотр фильма.

На обратном пути к дивану он не сильно хромал, но это не показатель. Сказав ему не двигаться, я достала пакет со льдом из холодильника. Я думала, что мне придется довольствоваться замороженными овощами, но, видимо, хоккеисты запаслись пакетами со льдом, потому что их запаса рядом с замороженными буррито и яйцевидными вафлями хватило бы на несколько лет. Когда я закрыла морозильную камеру, то заметила записку, удерживаемую магнитами:

Маккафри сказал, что знает о предстоящем тесте, и настоял на том, чтобы я дал тебе это. Адрес электронной почты вверху — это репетитор, но скорее всего, уже слишком поздно, поэтому тебе следует отправить письмо по другому адресу. Только в этот раз! Все, что нужно, это указать данные о классе. Ты получишь информацию о расценках. Маккафри сказал, что, если тебе нужны деньги — он поможет.

Д.

Внизу были нацарапаны два адреса электронной почты и одно предложение: «Помни, вся команда полагается на тебя».

Я стояла там, не зная, что делать. Вот доказательство обмана.

Да ладно, Хадсон. Не говори мне, что ты пойдешь на это.

Подумав пару секунд, я достала телефон и сделала снимок. Так я решила отложить кризис между совестью и справедливостью на потом. Улыбка Хадсона, озарившая меня, когда я накинула компресс на его лодыжку, наполнила меня чувством вины. Он обнял меня, и я попыталась выкинуть все из головы и просто сосредоточиться на том, как приятно было с ним обниматься. Кончиками пальцев я запоминала его руку: длинные пальцы и расположение вен, затем перешла к его предплечью, проводя пальцами по чернилам и жестким волосам. Когда я добралась до сморщенного шрама, я спросила:

— Как это произошло?

Он посмотрел вниз.

— Мальчики — есть мальчики.

Я хотела надавить посильнее, но он крепче обнял меня, и поцеловал в щеку, быстро коснувшись мягкими губами. Я потерялась в ритме его дыхания, в пульсе у основания шеи и в том, как свет телевизора время от времени освещал его черты лица.

Были моменты, когда мы игнорировали фильм и просто изучали друг друга, обмениваясь улыбками и поцелуями. Пару раз я думала снять парик, так как кожа головы под ним начинала чесаться, но была уверена, что мои волосы запутались, к тому же, казалось, что это разрушит нависшее над нами заклинание.

Телефон Хадсона завибрировал, как раз, когда поползли финальные титры фильма. Он поднял его и вздохнул.

— Ребята только что приземлились. Скоро они будут дома.

Пуф! И заклинание рассеялось.

Я, конечно, могла бы побежать, но лодыжка Хадсона, скорее всего, помешала бы ему поймать меня. К тому же, меня не ждала карета из тыквы.

— Ты уверен, что сможешь сесть за руль?

— Уверен, — Хадсон положил руку мне на спину и вывел за дверь.

Всю дорогу домой мы хранили молчание, тишину заполняло тихое жужжание радио. Мне было интересно, чувствовал ли он, что магия ночи рассеивается, или он просто устал, и я заблуждалась, думая, что эта ночь значила для него так же много, как и для меня.

Когда он подъехал к моему жилому комплексу, то приобнял за бедро. Я хотела сказать ему, что прекрасно провела время, но это могло показаться жалким и навязчивым. Хотя, сейчас, я ощущала большую потребность и желание цепляться за него.

— Знаешь, я с самого начала знал, что ты что-то скрываешь, — его взгляд встретился с моим. — Были вещи, которые все никак не складывались в общую картинку.

Я почувствовала, как кровь резко ударяет в голову, а легкие покидает воздух.

— Пора говорить правду, репортерша.

Я постаралась взять себя в руки. Черт возьми! Что он знает? Как давно он знает?

Начала размышлять о том, чтобы выдать ему факты и цифры в надежде, что он поймет, почему я начала разоблачение, по крайней мере, шанс на это был. Но потом я поняла, что, возможно, речь шла лишь об опросе. Или о записке.

Глава 32

Хадсон

Мое тело балансировало на грани между сном и бодрствованием, когда мозг пытался включиться, а остальные части тела умоляли его подождать еще несколько минут.

Постепенно мозг победил, и я открыл глаза. Я уже бесчисленное количество раз смотрел на свой стол — иногда с презрением, потому что там я пытался часами заниматься. Но сегодня утром передо мной возник призрак синеволосой девушки с одной из моих фигурок динозавра в руках.

Я почувствовал, как мои губы растягиваются в глупой улыбке, и был рад, что рядом не было никого, кто мог бы это увидеть. Поскольку свидетелей не было, я продолжил, и на мгновение погрузился в воспоминания о прошлой ночи.

Что-то определенно изменилось между нами, я знаю, что не стану вдруг подходящим парнем, но что еще я знаю — это то, что хочу проводить больше времени, целуя Уитни.

Прошлой ночью я едва одолел парней, вернувшись домой, и все еще отвлекался на мысли о ней, пока Дэйн подробно рассказывал мне об игре. Потом он спросил меня, в своей обычной манере, не испортил ли я себе выходные. Я хотел сказать ему, что это были одни из лучших выходных в моей жизни, что было особенно странно, учитывая отсутствие хоккея. Но я сдержался. Обычно я рассказывал ему почти все, поэтому не был уверен, почему промолчал.

Наверное, потому что я знал, что возникнут вопросы. Как я убедил ее прийти ко мне. Переспал ли я с ней. Мы бы впутали сюда пари, и это испортило бы то, что было на самом деле — одну удивительно идеальную ночь, которую я не хотел заканчивать.

Если говорить о желаниях, то больше всего на свете я хотел забыть о существовании этого дурацкого пари. По большей части так и было, потому что, когда я был с Уитни, это было последнее, о чем я думал. Однако каждый раз, когда я думал об этом, ненависть к себе поднималась и оседала на моей груди. Я не должен был заключать это глупое пари.