Анатомия рассеянной души. Древо познания

— Откуда он берет все эти истории, которые он вечно рассказывает? — спросил Андрес сестру.

— Не знаю, должно быть, сам выдумывает.

У Луисито был старый кот, ходивший за ним по пятам, и он говорил, что этот кот — колдун.

Луисито очень интересовался некоторыми из своих деревенских товарищей. Особенно занимал его Рыжий, сын знахаря, жившего неподалеку, в той части деревушки, где население ютилось в пещерах. Рыжий был маленький, пронырливый мальчишка, с огненного цвета волосами, непропорционально сложенный, беззубый, с гноящимися глазами. Он рассказывал о чудесных исцелениях своего отца, который лечил не только людей, но и лошадей, и хвастался, что он тоже научился его врачебному искусству. Рыжий действительно знал множество средств и заклинаний против солнечных ударов и заговоров от болезней глаз, которые подслушал от отца. Он помогал отцу добывать средства к пропитанию большой семьи и постоянно таскал на руке корзинку.

— Посмотри-ка, какие у меня бобы, — говорил он Луисито, — прибавим к ним немножко рису да и поужинаем нынче вечером.

— Где же ты их нарвал, — спрашивал Луисито.

— В одном месте, — отвечал Рыжий, не желая выдавать своих секретов.

По соседству с Рыжим жили еще два четырнадцати-пятнадцатилетних бандита, приятели Луисито: Сосиска и Цыган. Сосиска был настоящий пещерный житель, с умом первобытного человека. По форме головы, выражению лица и всему типу он был похож на бербера. Андрес часто расспрашивал его о том, как он живет, и интересовался его образом мыслей.

— Если бы мне дали реал, я убил бы человека, — говорил Сосиска, обнажая белые и блестящие зубы.

— Но, ведь тебя могут поймать и посадить в тюрьму.

— Ха! Я залез бы в пещеру, недалеко от моей, и спрятался бы там.

— А — есть? Где же бы ты доставал еду?

— Я вылезал бы ночью купить хлеба.

— Ну, одного реала тебе хватило бы ненадолго.

— А я убил бы еще кого-нибудь, — смеясь отвечал Сосиска.

У Цыгана весь интерес был направлен только на то, как бы украсть что-нибудь, и он вечно бродил, высматривая, что бы стянуть.

Несмотря на все свое нежелание, Андресу все-таки пришлось завязать кое-какие знакомства. Жизнь деревушки была во многих отношениях нелепой; женщины гуляли отдельно от мужчин, и это разделение полов существовало почти во всем.

Маргариту раздражало, что брат все время сидит дома, и она постоянно уговаривала его пойти куда-нибудь. По вечерам Андрес иногда уходил в кафе на площади, где слушал рассказы о ссорах, происходивших между музыкантами Республиканского и Карлистского клуба, и рабочий Меркаэр, ярый республиканец, с которым он познакомился, в живописных выражениях объяснял ему, что представляла собой Французская революция, и описывал пытки Инквизиции.

3. Старый дом

Дон Педро несколько раз ездил из деревни в Мадрид. Луисито, по-видимому, поправился, не кашлял, его не лихорадило, но он по-прежнему фантазировал и вел разговоры, не соответствующие его возрасту.

— Я думаю, что нет смысла дольше оставаться здесь, — сказал однажды отец.

— Почему? — спросил Андрес.

— Маргарита не может все время жить в таком захолустье. Тебе это все равно, а ей — нет.

— Так пусть поедет в Мадрид на некоторое время.

— Разве ты думаешь, что Луисито еще не совсем поправился?

— Не знаю. Думаю, что лучше ему остаться здесь.

— Ну, посмотрим.

Маргарита сказала брату, что отец не имеет средств жить на два дома.

— На это у него нет средств, а на то, чтобы мотать в клубе, есть, — возразил Андрес.

— Это не твое дело, — с неудовольствием ответила Маргарита.

— Прекрасно. Я постараюсь получить место врача в какой-нибудь деревушке и возьму Луисито к себе. Продержу его года два в деревне, а потом делайте, что хотите.

В течение нескольких последующих дней положение оставалось неопределенным, Маргарита и Андрес не знали, переедут ли они в город или останутся в деревне. В это время из Валенсии приехала двоюродная сестра дона Педро. Это была решительная и властная женщина, любившая командовать и распоряжаться. Донья Хулио решила, что Андрес, Луисито и Маргарита должны поехать погостить к дядям. Им будут очень рады. Дон Педро нашел это решение чрезвычайно удобным и практичным.

— Как вы думаете? — спросил он Маргариту и Андреса.

— Мне все равно, как вы решите, — ответила Маргарита.

— По-моему, это не особенно удачный выход, — сказал Андрес.

— Почему?

— Потому что Луисито там будет не хорошо.

— Ведь климат-то одинаковый, — возразил отец.

— Да. Но не все равно, жить в центре города, в тесных улицах, или среди полей. А кроме того, эти наши родственники — холостяки, наверное со всякими причудами, и едва ли охотники до детей.

— Ну, это не так. Они очень добрые люди, а дом у них достаточно велик, так что вы там будете чувствовать себя свободно.

— Ну, что ж, попробуем.

Через несколько дней они поехали повидаться с родственниками. Одна уже необходимость надеть крахмальную сорочку привела Андреса в отвратительное настроение духа.

Родственники жили в старом доме, в старинной части города. Это был большой дом, выкрашенный голубой краской, с четырьмя отделенными друг от друга широкими промежутками балконами и с квадратными окнами. Из широких ворот открывался мощеный двор вроде площадки; посредине ее стоял фонарь. С этого двора широкая наружная лестница из белого камня, проходившая под низкой аркой, вела на первый этаж.

Дон Педро постучал, вышла служанка, одетая в черное и провела гостей в большую, темную и унылую залу. В ней были высокие стенные часы в футляре с инкрустациями, старинная мебель в стиле Империи, несколько канделябров и план Валенсии начала XVIII столетия.

Вскоре вышел дон Хуан, двоюродный брат дона Педро, господин лет сорока-пятидесяти; он ласково поздоровался с гостями и пригласил их в соседнюю комнату, где, откинувшись на спинку глубокого кресла, сидел старичок, читавший газету.

Семья состояла из двоих неженатых братьев и незамужней сестры. Старший, дон Висенте, страдал подагрой и почти не выходил из дома, второй — дон Хуан заметно молодился и был очень щеголеват и представителен; сестра, донья Изабелла отличалась необычайной белизной лица, черными, как смоль, волосами и плаксивым голосом. Все трое были точно замаринованы и, должно быть, всю жизнь прожили в тени этих холодных монастырского вида комнат.

Разговор сразу зашел о том, чтобы Маргарита с братьями провели здесь некоторое время, и старики согласились на это с удовольствием.