Анатомия соблазна

— А? Да, я тут. Просто… думаю, выключила ли дома утюг.

Артур иронично хмыкает — не поверил. Да и хрен с тобой, юноша!

Сосредотачиваюсь на документах Tes Kott. Кажется, у меня в голове начинает проясняться, чем я стану заниматься в командировке. Так, стоп. А куда нас отправят, интересно?

Глава 4

Задаю географический вопрос Артуру. Он пожимает широкими плечами и отвечает с небрежностью миллиардера, привыкшего беззаботно путешествовать по миру, которого вообще ничем не удивить, поскольку всё повидал и перепробовал. Пресытился, короче:

— Да какая разница?

«Вот не скажите, господин Уваров, — думаю, уткнувшись в бумаги. — Это вам, мужчинам, всё до одного места, которым вы чаще всего думаете, и это не головной мозг. А мне гардероб выбирать, косметику опять же. Вдруг там страшная жара круглый год? Или сильный ветер с песком? А может, влажность большая, значит придётся за кожей тщательно следить, потому как чем больше воды растворено в воздухе, тем выше шансы, что я стану выглядеть, как прыщавая девочка-подросток. Или, если слишком сухо, у меня губы начнут трескаться и кожа шелушиться, а волосы — те вообще превратятся в полный кошмар.

— Анжелика, о чем задумалась опять? — снова возвращает меня Артур к реальности. Смотрит и улыбается. Прямо как кот, перед которым целая банка сметаны. Врёшь, ни капельки тебе не достанется! Я вообще вам, мужикам, с недавних пор не верю! Опротивели вы мне, вот честно! Хотя как вспомню, что проделала только что мысленно с Артуром, аж в горле пересыхает.

— Да так, о своем, о девичьем, — отвечаю.

— О, поздравляю.

— С чем это? — прищуриваюсь, чувствуя мягким местом подлянку.

— Ну как же! К тридцати годам сохранить свой цветок не сорванным, в Целкости и сохранности, — это прямо скажем, достижение. Уважаю, — говорит Артур, а глаза его аквамариновые смеются.

— Да ты… Да… — ох, как мне хочется процитировать сейчас «Большой словарь русского мата», который я недавно пролистывала (мне подарил кто-то из коллег года три назад, сказав — «будет твоя настольная книга»). Но сдерживаюсь. Не хочу обижать Жирафа. Он ведь надеется, что мы с Артуром станем командой. Ага, настоящий серпентарий единомышленников.

Встаю. Закрываю ноутбук и выхожу из конференц-зала. Знаю, что Артур пялится на мой обтянутый юбкой зад. Ничего, котяра. Облизывайся, пока последняя шерсть не вылезет. Делаю уверенный шаг к двери, и тут понимаю, что лечу, нелепо взмахивая руками. Но вместо того, чтобы влепиться накрашенной мордашкой в ковролин на полу, оказываюсь в объятиях Артура.

Увидев моё падение, он молниеносно вскочил и успел меня поймать в полёте. Наши лица оказываются так близко, что замираю. Невольно опускаю медленно, словно во сне, глаза и смотрю на его губы, ощущая приятное мятное дыхание. Они такие красивые, средние, с четко очерченным профилем, чуть приоткрытые. Понимаю вдруг где-то там, глубоко, как сильно хочу поцеловать их. Вот прямо набросилась бы, а потом… Но сжимаю рот, чтобы не совершить этот ужасно глупый поступок.

— Что с тобой, Анжелика? — насмешливо интересуется Артур. — Не успели познакомиться, а ты уже кидаешься на меня. Пожди, не так быстро.

— Пошёл ты! — вырывается у меня. Встаю, отталкивая держащие меня руки.

Артур отходит и тихонько смеется. Мне неловко до жути! Ощущаю, как покраснела вся. И ещё юбка задралась, чтоб её! Кажется, он видит, что на мне не колготки, а чулки. Спешно одергиваю подол. Смотрю на туфли. Блин! Зацепилась каблуком за затяжку на ковролине, чуть не сломала.

Хорошо, обошлось. Обувь-то у меня дорогая, и эта модель стоит треть зарплаты. Пришлось затянуть пояс, чтобы купить. Но я не могу себе отказать в удовольствии носить дорогую обувь из натуральной кожи. Это у меня пунктик такой. С детского дома ещё. Когда жила там, как я мечтала носить только свои туфли, ботинки, кроссовки и прочее! Чтобы оно не пахло чужими ногами, было чистеньким и новеньким, не больше или меньше размером.

Но все годы, что я провела в детдоме, у меня ни разу не было ни одной новой пары. Даже просить было бессмысленно: кто её купит? Нам приносили лишь пожертвования от сердобольных граждан. Мы разбирали, носили. Если разваливалось, то всё, что не смог зашить наш детдомовский портной, старичок с забавным прозвищем Суржик (он говорил на смеси русского и украинского языков), выбрасывалось. Если чинил — передавалось младшим.

Потому, когда появилась возможность, покупаю лишь то, что доставляет удовольствие красотой и удобством. Хотя второе, увы, не всегда. Красота требует жертв, в том числе

Возвращаюсь в кабинет. Снежик интересуется, как прошло. Пожимаю плечами. Ничего интересного.

— Скажи, а куда нас отправляют в командировку?

— Вы только не ругайтесь, ладно? — вдруг спрашивает помощница, жалобно улыбаясь.

— В смысле?

— Ну… там… это…

— Сколько просила: не мямли!

— Захолустинск.

— Чего-о-о?!

— Это такой городок на севере, почти у Полярного круга, — говорит Снежик, вжав голову в плечики. Вот трусиха! Но меня-то чего бояться! Хотя бываю в гневе страшна, конечно. Так не для неё же.

— Копать-колотить, — вырывается у меня. Устало плюхаюсь в кресло и снимаю наконец туфли. Ноги гудят. Ах, как бы мне сейчас хотелось массаж ступней. Но тот, кто его умело выполняет, отправился в пешее эротическое путешествие. — Рассказывай, что за место с таким жутким названием.

— Население около ста тысяч человек, основная промышленность — металлургия, химическая, есть краеведческий музей. Захолустинск — административный центр одноименного региона.

— Мать моя женщина, — продолжаю «восхищаться».

— Средняя температура летом плюс 10–15 градусов, зимой минус 35–45.

— Боже… — вырывается у меня.

— Я вам на почту справочку скинула, — завершает доклад Снежик. Видит, в каком я разгромленном состоянии, удаляется.

Ещё бы! Я терпеть не могу холод! Ненавижу зиму! Эти морозы, от которых не спрячешься даже под тремя одеялами, потому постоянно мёрзну. Этот снег, он всегда норовит засыпать машину, и каждое утро её надо очищать! Лёд, у меня из-за него все ноги в синяках, а попа так вообще фиолетовая до весны, я не понимаю, как по нему ходить! Сосульки, ищущие твою голову, чтобы расколотить, как орех! Ну почему не теплый юг, а? Мне хочется помчаться в кабинет к Жирафу и умолить его передумать.

— Снежик! — кричу помощнице. — Скажи, переиграть нельзя?

— Нет, это придумали в корпорации Tes Kott! — отвечает из приёмной.

Ладно. Набираю воздух, медленно выдыхаю.

— Когда вылет?

— Сегодня, в два часа ночи, — отвечает Снежик.

«Пип-пип-пи-и-и-и-и-п!» — вот что могу сказать об этом. Ну почему не днем, а?

— И сколько лететь?

— Десять часов.

«Пип-пи-и-и-и-ип!»

— Ладно, я таком случае я пошла домой. Мне перед поездкой нужно отдохнуть как следует, выспаться. Билеты где?