Андреевский флаг

Главные силы состояли из девяти многопушечных кораблей, разделенных на два отряда. Первым из пяти вымпелов командовал он сам, вторым капитан Петр Михайлов. С ними шли шесть русских галер — четыре новой постройки, старый «Принципиум», и заказанный первым Францем Лефортом в Голландии «образцовый корабль», построенный умелыми мастерами из выдержанного леса, но собранный в Воронеже русскими «умельцами», которые ухитрились внести в него исправления, вернее «ухудшения».

С русским отрядом двигались генуэзцы под флагом «капитана Готии» — три каракки и семнадцать галер, включая те пять, что были захвачены в Керчи и Азове, но были отданы обратно по решению царя. Все корабли были вооружены бомбардами — на парусных до десятка, на весельных по паре. Стоило рассчитывать только на один выстрел, и молится, чтобы генуэзцы сделали его в упор и не промахнулись. Потому что на перезарядку потребуется час времени, что неимоверно много для морского боя.

Арьергард состоял из двух русских галеасов и двенадцати трапезундских галер, включая одну, захваченную прежде генуэзцами, и отобранную русскими. Отряд был усилен парой бомбардирских кораблей и яхтой — первые несли по полудюжине мелких пушек с двумя мортирами, а яхта имела восемь стволов в 2-3 фунта.

Кроме того, в качестве посыльных судов при объединенной эскадре имелись полтора десятка бригантин и фуркат, вооруженных мелкокалиберной артиллерией, да два десятка небольших весельных судов было у греков и генуэзцев. Всего до сотни христианских кораблей сейчас двигалось к Синопу, чтобы сразится там с османским флотом. И почти половину из них составляли вооруженные скорострельными по этому времени пушками корабли под Андреевским флагом — синим диагональным крестом на белом фоне.

— А сколько кораблей у турок, Корнелий Иванович?!

— Лазутчики утверждают, что в бухте их набито как сельдей в бочку, сотни три точно, если все мелкие в общем перечне посчитать, — усмехнулся норвежец, на лице опытного моряка не было ни малейшего сомнения. Все это время он готовил флот к генеральной баталии, натаскивал и союзников, согласовали действия и сигналы. И теперь настал «экзамен», который адмирал собирался сдавать, доказывая извечную аксиому — можно ли перешибить «качеством» изрядное «количество», когда на один твой корабль приходится по три вражеских…

Павел молча смотрел на приближающиеся турецкие галеры — они перегораживали путь союзному «христианскому» флоту. Их было много, чудовищно много — вытянулись на четыре версты сплошным «забором» в две линии. Не меньше сотни длинных и узких кораблей с убранными парусами ощетинились веслами в две стороны. А за ними была бухта, буквально забитая всевозможными судами, пара сотен матч от коротких до длинных, утыкались в небо. И что важно — Павел хорошо это видел в мутное стекло подзорной трубы, палубы буквально кишели людьми, причем вооруженными — флот султана ждал попутного ветра, чтобы в силе тяжкой пойти на Трапезунд. Такие на абордаж брать категорически нельзя — там чуть ли не по батальону пехоты на каждый набито, отобьются собственными силами без всякого напряжения, да еще сами овладеют атаковавшим кораблем.

— Ни хрена не понимаю, но думаю Крюйс хорошо знает, что он делает, — пробормотал Павел. Сейчас он разглядывал турецкие галеры, что ринулись им навстречу, и думал, что вице-адмирал отвернет, выстроит линию из дюжины парусных кораблей, которые и предназначались для подобного боя. Но нет, поймав ветер, двенадцать русских кораблей, выстроившись ровной шеренгой, в шесть коротких колонн по два корабля в каждой, быстро приближались к противнику, за ними пятью группами шли полтора десятка галер.

Слева выстраивались для сражения генуэзцы — три каракки с надутыми парусами впереди, словно боевые слоны Ганнибала, за ними в две линии из четырех отрядов галер — паруса на них не были убраны. Справа также шли таким же макаром, только галеасов было всего два, плюс три малых корабля с ними, и галер императора Давида в полтора раза меньше, чем у итальянцев — ровно дюжина, но тоже разбитых на три отряда.

А вот бригантины и фуркаты, а также мелкие гребные суда генуэзцев и греков следовали на отдалении сзади, вытянувшись широким фронтом. Задачи у них своеобразные, которые можно выразить четырьмя словами — спасать своих и добивать «подранков».

Павел огляделся — команда, составленная из ветеранов Азовских походов, была на удивление спокойна. Канониры у заряженных пушек внимательно смотрели на приближавшиеся турецкие галеры, преображенцы стояли с ружьями у бортов, у ног были закреплены запечатанные медные горшки, с торчащими фитилями — чтобы поджигать, и бросать их на палубы галер было сподручнее, не доводить дело до абордажа. С последним шутки плохи — команды на галерах многочисленные, причем многие в доспехах, были хорошо видны железные шлемы и нагрудники, даже кольчуги надеты. И острыми саблями владеют мастерски — все же целую Византийскую империю захватили, причем всего за одно столетие.

«Обнулили» ромеев за столь короткий срок, согласно древнего закона — все, что было вашим, стало нашим!

Турецкие галеры подходили все ближе и ближе, теперь на них можно было рассмотреть без подзорной трубы. Плотная линия из полусотни судов, ритмично взмахивающих веслами. За ней вторая такая же, на расстоянии в полуверсту, тоже из полсотни, но может быть чуть больше. Примерно одинаковые по размерам с генуэзскими и греческими галерами, но меньше русских, но так последние и построены гораздо позже, и конструктивно совершеннее, все же почти два с половиной века разницы.

— Целься! Огонь!

Корабль содрогнулся от залпа всем левым бортом, стреляли из пушек и фузей по галере, от столкновения с которой разминулись только чудом. однако послышался непонятный треск и скрежет, словно деревья ломали, и тут Павел понял, что «Скорпион» прошелся своим корпусам по веслам.

— Целься, Огонь!

И тут корабль содрогнулся еще раз — теперь слитный залп дали с правого борта, и тут же последовал такой толчок, что Павел не удержался на ногах и упал бы на палубу, если бы его не подхватили крепкие руки капрала…

Первые корабли Азовского флота — галеасы "апостолы"

Глава 31

Русские корабли проломились через турецкие галеры, как разъяренные кабаны через камыши. И хотя османские суда имели на носу бомбарды, как на генуэзских или трапезундских галерах, вот только те причинить серьезный ущерб многопушечным кораблям не смогли. А вот ядра и картечь с последних наделали неприятелю немало скверного. К тому же «Скорпион» прошелся по веслам галеры всем корпусом, ломая их как щепки. И Павел на секунду представил, каково пришлось прикованным к ним гребцам. По рассказам греков и генуэзцев он знал, что турки сажают за весла невольников, пленных и преступников, рационально используя всех, кто мешал «строительству» их огромной Оттоманской Порты. И не жалели людской материал — утратившего силы гребца стегал надсмотрщик, а если тот терял сознание, то тело выбрасывали за борт. И сейчас искалечило и поубивало несчастных массово, да еще ядрами и картечью прошлись, ударив из всех стволов в упор — перебили народа порядком — но бой есть бой, в нем не до жалости.

— Пошло веселье, — пробормотал Минаев, оглянувшись назад. Следующий за «Скорпионом» 22-х пушечный «Меркуриус» разрядил свои пушки в поврежденные галеры, окутавшись белыми клубами дыма. Супостатам хватило за глаза — одна галера потеряла ход, вторая получила серьезные повреждения, на ней разгорался нешуточный пожар — видимо, корабли прошлись практически рядом, кто-то из русских моряков ухитрились добросить «горшки» с кустарно изготовленным напалмом, своего рода аналогом «греческого огня». Благо нефти в окрестностях Керчи достаточно для изготовления нескольких сотен порций зажигательной смеси — вот и познакомились османы с «коктейлем Молотова». Дымы поднимались над полудюжиной турецких галер, и там экипажам стало не до сражения — пожар на деревянном корабле страшная штука, спасения от смерти нет.