Андреевский флаг

Среди отбитых у османов невольников оказалось много выходцев из русских земель, от предгорий Карпат до самой Камы, в верховьях которых, на земле «Господина Великого Новгорода», начинаются Уральские горы, знаменитый с седой древности «Каменный Пояс». Крепкие рабы были гребцами на галерах, а красивые женщины порой попадали в гаремы наложницами, а то и становились женами. Вот таких увезли из-под Синопа подчистую — набралось до пяти тысяч. Так что приходилось Петру Алексеевичу о них особо заботиться, чтобы русские в греках со временем не пропали…

— А что скажет окольничий Павел Минаевич?

Царь посмотрел на Минаева, что сидел в конце стола, соблюдая «место» — впереди должны быть бояре. Но и окольничий чин немалый, означает быть «около» государя. Конечно, родовитые бояре немного скривились, ведь дворянство он сам получил год назад с гвардейским чином, а тут такой высокий думский чин. Но смирились — Петр Алексеевич уже приручил их к этому, ценя людей не за «породу», а за их способности. К тому же он ведь уже не искалеченный раб, назначен заведовать царскими мастерскими. А еще у него есть старший брат Фрол, атаман донских казаков, а с теми все считались, не те времена на дворе стоят, а тут полтысячи закаленных в боях и походах умелых воинов.

— Местных генуэзцев прищучить нужно — все равно у нас никаких дел с их банкирами нет, и уже никогда не будет. К тому же вослед врагам найдутся и «друзья», пусть и мнимые — венецианцы не могут не обрадоваться такому решению. А что касается флота — то у нас есть корабли, порох и пушки. Да и не пойдут сюда генуэзцы воевать за интересы султана, они не полные дураки, и определенные для себя выводы сделали. К тому же мы ведь не головы консулам будем — вышлем мы всех с их присными, пусть добираются до своей Генуи — скатертью дорога!

Павел усмехнулся — «капитанство Готия» было как бельмо на глазу, а генуэзцев слишком мало, чтобы диктовать свои условия. Зато с ликвидацией католических анклавов весь южный Крым становился царским, а это кроме выгод несло определенные проблемы. О них он и заговорил, тщательно подбирая слова, ибо речь шла о будущем:

— Хаджи Гирей нам пока союзник, потому что народа у него мало, а хан Ахмат к походу на отступника готовится — и к осени нагрянет. Но что будет, если мы «Большую Орду» разобьем?! Ведь отложатся крымчаки, силой себя почувствуют — на нас набеги устраивать будут. Вы ведь, бояре, хорошо историю помните — много несчастья русскому народу принесла крымская сабля. Так что как бы повторения не случилось, тогда сами наплачемся.

— Надо Перекоп под свою руку брать — валы старые оборонять, чтобы никто в Крым войти не смог! И выйти — без нашего ведома!

Неожиданно вмешался Меншиков, что в своем малом чине царского стольника, всегда присутствовал на заседании Думы. И с хитрой усмешкой добавил, поглядывая на бояр:

— Рвы очистить, углубить там, где надобно, камнем усилить стенки земляные — смотрел я их недавно, хозяйского пригляда требуют. Да и крепостицы поставить с пушками, чтобы с двух сторон отбиваться можно было. А в них гарнизоны крепкие из войск наших поставить. Хану с руки это будет — он ведь ждет вторжения татар «Большой Орды» в Крым, а тут мы ему и помощь окажем, и защиту дадим. А коли он из-под твоей руки выйти пожелает, то другого хана найти можно. Более покладистого, кто тебя мин херц слушать будет и не станет измену учинять!

— Мне понравилось предложение Александра Даниловича, — усмехнулся Павел, и посмотрел на бояр — те явно одобряли предложенное решение. Если крымские татары с нами, как касимовские, это хорошо, а если нет, то будет плохо — но тем, кто супротив царя пойдет…

Удачный набег — богатая добыча, которая ценится во всех гаремах, от султана до ханов, эмиров и беков.

Глава 36

— Султан захотел мира?! Ну что ж — как я и думал, он оценил перспективы дальнейшего противостояния, и решил накопить сил, Петр Алексеевич, — Павел был порядком удивлен, он не ожидал, что султан отправит на переговоры в Синоп не только визиря, но и константинопольского патриарха Геннадия Схолария в качестве посредника. Хотя, что ему оставалось, по большому счету, с другой стороны — флот разнесен в клочья, а его восстановление потребует долгого времени. Не так много у османов деревьев, чтобы их бездумно использовать в сыром виде. Заготовленной сухой древесины хватает лишь на восполнение убыли, но никак не для спешного строительства нового флота. Да и моряков нужно новых набрать, а для их обучения требуется пару лет, с учетом того, что есть, кому учить, и команды должны элементарно «сплаваться», научится действовать сообща.

— Хан Узун Хасан, правитель Ак-Коюнлу, падишах Персии, узнав о Синопской победе, мастер, решил, что мир с Мехмедом ему не выгоден, и теперь ищет в нас союзника. Условием своего выступления ставит передачу ему пушек и фузей, с порохом и боевыми припасами, а также просит дать ему людей служилых, чтобы научили оружием пользоваться.

— Губа не дура, — пробормотал Павел, серьезно задумавшись. Он закурил не трубку, папиросу, подобрав прошлой осенью из трофеев подходящую бумагу, и вспомнив нехитрое устройство, благодаря которому отец набивал себе папиросы. Новинка среди давно дымящих трубками сторонников Петра Алексеевича вызвала немалый интерес, благо количество курильщиков изрядно сократилось — многие просто отказались отэтой вредной привычки. И хотя в припасах на эскадре еще оставалось несколько десятков бочек табачного листа, привезенного еще из Англии, но Павел уже мысленно радовался, что на никотиновую «дурь» не «подсядет» население. С трудом уговорил царя не курить впредь прилюдно, как и других «старых» курильщиков, а молодежь не приучать и табака им не давать на руки — самим мало осталось. Запасы табака израсходуются за пару-тройку лет, ну пять, крайний срок, нового урожая, понятное дело просто не будет — только ждать, когда Христофор Колумб Америку откроет.

Так что отныне табак будет лишь только по распределению, с личного указания царя, и семян нет, иначе бы всю степь засеяли. А так потихоньку, по мере того, как «табачники» начнут помирать, население не будет знать процесса курения. Понятно, что конкистадоры привезут табак в Европу, но то время долгое и к этому моменту никого из «переброшенных» по времени в живых уже не будет, пара дряхлых старцев, может быть. Хоть в этом благо, а то приучил царь Петр Алексеевич всех к пагубной привычке…

— Султан признает за мною всю полосу прибрежного Понта, а граница будет проходить по южным отрогам гор. Османы не будут препятствовать уходу православного населения из глубины Анатолии, если жители решат заселиться на нашей территории. В тоже время все жители магометанской веры незамедлительно должны покинуть земли Понта. А еще Мехмед признает за мной титул «императора ромеев земель Понта и Ператии, царя Скифии и Боспора, князя Тмутаракани». И все, посланник тут уперся, говорит, что за притязания на Константинополь и все основные владения империи «румов», что во власти султана Мехмеда сейчас пребывают, воевать будут и никакого мира заключать уже не станут.

— Условия вполне подходящие, Петр Алексеевич, нужно договариваться о мире, хотя это перемирие на несколько лет, потом султан соберется с силами и начнет воевать уже серьезно.

— Мне о том и Федор Алексеевич толковал, что турки к новой войне готовиться будут. А западную часть Понта отдают потому, что ее без флота не удержать, а через горные перевалы припасов на армию не доставишь. И, видимо, еще надеются, что за Понт у нас склока с императором Давидом будет, — молодой царь усмехнулся, да и сам Павел улыбнулся. «Давидке» просто вывернули руки, фигурально выражаясь, поставив перед дилеммой — или почетное отречение в пользу зятя и будущих наследников, либо архонты его просто зарежут со временем, а скорее флот и армия Петра уже осенью, силой внушения, отнюдь не войны, сгонит его с «насиженного места». Тем более после предложения османского султана и туркменского падишаха это не составит никакого труда. И тесть это прекрасно понимает, и цепляться за «призрак власти» не станет, хотя определенные условия себе и сыновьям выторгует, что и князь Феодоро сделал — признал, но с оговорками.

— Ведь нам отдали земли, которые сами турки лишь в прошлом году захватили, подчинив местных правителей. Ведь из ранее захваченного они ничего не отдали, и тем паче взамен мы только должны признать Константинополь и всю захваченную империю ромеев за султаном…

— Я сделаю это, — усмехнулся царь, глаза недобро сверкнули, — но с оговорками, которые предложил Федор Алексеевич. Мы признаем, пока между нами мир, и в согласии пребываем, и нет жестокостей по отношению к жителям православным и вере их.

— Вполне правильно, чуть-что, и у нас руки развязаны. Ну что же — все правильно, передышка нужна. Туркам чтобы собраться с силами, построить флот и унять туркмен — зять императора Давида очень воинственен. Нам тоже нужно время, чтобы закрепиться в западном Понте, построить флот, перевооружить армию на штуцера и единороги. И отбить набег «Большой Орды», дав урок хану Ахмату.

— Для этого нужны орудия и новые фузеи — поторопись, мастер. Головин советует передать падишаху за золото все генуэзкие и ромейские бомбарды с кулевринами и «ручницы» — нам они без надобности, а деньги нужны — серебра и золота в казне мало.