Андрей Боголюбский. Русь истекает кровью
Шрифт:
И начались для Андрея большие хлопоты. По совету воеводы занялся он строительством домов для работников.
– Без них не перебьемся, – говорил Добран. – Зимой укроемся от холодов, а летом от комара и гнуса. А как закончим возведение крепости, приспособим под жилье воинов. Не быть крепости без охраны!
Освободившись от летних работ, на стройку охотно шел сельский народ.
– Все чего-нибудь заработаем, чем лежать на печи, – говорили эти люди.
Вскоре берег Клещино ожил. Звенели пилы, стучали топоры, падая на землю, шумно ухали деревья. Постоянно горели костры, на них варили обед, возле них грелись, когда вплотную подступила зима. Андрей любил стоять в кружке мужиков,
– Иду я как-то вдоль берега Клещина, – начал свой рассказ красивый мужчина лет тридцати. – Солнце за лесом только что скрылось, темнота ложится, все кругом еще хорошо просматривается… И вижу: стоит среди кустов девица невиданной красы. Волосы до самых пят, платье легкое, воздушное, а от самой сияние исходит. Богиня любви Лада! Я не хочу идти, а ноги сами несут меня навстречу к ней. Обняла она меня так ласково и в чащу повела. И пробыли мы с ней вместе до самых первых петухов…
– И она тебя отпустила? – замирающим голосом спросил парень.
– Коль не отпустила, не стоял бы перед вами!
– Вот чудеса-то! А сказывают, будто боги никого не освобождают, себе служить заставляют…
– Да не слушайте вы этого балаболку! – вмешался рыжеволосый мужик с бедовыми глазами. – Врет он все! К Параньке-Лесничихе ходил, ночь с ней проваландался, а утром как к жене заявляться? Вот он про Ладу и сочинил! А мы все уши развесили, верим…
– Нет, братцы, хоть новая вера и не признает лесных духов, а они существуют, я это на себе испытал, – когда все отсмеялись начал свое повествование низкорослый мужичишка. – Ехал я как-то чащей, к вечеру время клонилось. И вот выезжаю на небольшую полянку, а там посредине пень высокий стоит, а на том пне кикимора пляшет перед лешим…
– И ты видел их обоих? – не утерпел кто-то.
– Зенки мои повылази, коли вру! Как тебя вот вижу, так и их наблюдал. Кикимора такая маленькая, с длинным носом и проваленным старушечьим ртом, а леший огромный, весь зарос волосами, и лапищи все в волосах. Зыркнул на меня желтым огненным глазом, гаркнул что-то неразборчивое, да так, что даже деревья зашумели. Тут мой конь как даст стрекача, а я чуть с возка не слетел!
Тотчас раздались сочувственные голоса:
– Это ты дешево отделался…
– Мог бы схватить и в болоте утопить…
– Для лешего это – милое дело…
Некоторые селяне были христианами, но большинство придерживались старой языческой веры, однако и те и другие беспрекословно принимали за истину существование тех сил, которым преклонялись предки. Да и сам Андрей не чурался различных предрассудков, верил в приметы и предсказания.
Когда дела на стройке наладились, решил он съездить домой, наведать семью. Едва вдали показались крепостные стены и башни Суздаля, у него аж сердце захолонуло: так соскучился он по Улите…
Увидев ее спускающейся по лестнице со второго яруса терема, схватил в охапки, прижал к себе, намереваясь поцеловать. Но она фыркнула и вырвалась из объятий.
– Фу, дымищем от тебя разит! Где ты так прокоптился? – капризным тоном проговорила она, недовольно глядя на него.
– Возле костров. Без костров в лесу замерзнешь! – ласково объяснял он ей и вновь потянулся к ней с объятиями.
– Ладно, ладно, – оттолкнула она его руки. – Иди скорей в баню, после этого и заявляйся в трапезную. А я пока распоряжусь обед для тебя на стол поставить.
Скрепя сердце Андрей отправился в свою горницу, переоделся и отправился в баню. Вот все-таки какой своенравной чертовкой бывает Улита! Нет бы встретить, как подобает доброй жене, – приветить, приласкать своего мужа, пару теплых слов вымолвить. Нет,
обязательно оборвет, найдет, к чему придраться, а то и выбранит, будто находит в этом какое-то наслаждение, душу, что ли, отводит. И за что только он ее любит?..VIII
Который год безвыездно жил в Суздальской земле Юрий Долгорукий, а из Южной Руси доходили вести одна горше другой. Великий князь Всеволод приблизил к себе тиунов Ратшу и Тудора, передал им управление в Киеве и Вышгороде, а те давай чинить насилия и грабежи. «Ратша погубил Киев, а Тудор Вышгород», – стали говорить в народе.
Кроме того, почувствовав приближение смерти, он заставил киевлян целовать крест на верность своему брату Игорю. Даже Владимир Мономах заключал с киевлянами договор, испрашивая их согласие на правление, а тут князь не стал считаться с их мнением и навязал свою волю. К голосу вече надо было прислушаться, большую силу оно заимело во времена княжеских усобиц…
30 июля 1146 года великий князь Всеволод скончался, и почти тут же в Киеве начался бунт. Были разгромлены дворы и Ратши, и Тудора, а вече постановило посадить на престол сразу двух князей – братьев Игоря и Святослава.
Беспорядками решил воспользоваться Изяслав Мстиславич, объединил недовольных князей и двинул войска на Киев. Народ киевский поддержал его, братья были изгнаны, а Игорь попал в плен. Он постригся в монахи, показав тем самым, что отрекается не только от власти, но и от всякой мирской жизни. Но Изяслав продолжал держать его в темнице Федоровского монастыря. Половцы, пользуясь очередной смутой, опустошали пределы Руси.
В начале 1147 года Юрий Долгорукий получил послание от новгород-северского князя Святослава Ольговича: «Брата моего Всеволода Бог взял, Игоря Изяслав захватил. Иди в Русскую землю, в Киев! Помилосердствуй! Вызволи брата, а я буду тебе, надеясь на Бога и силу животворящего, помощником».
Святослав приходился Юрию Долгорукому троюродным братом. Кроме того, их связывало важное для обоих событие: когда-то они ездили в Половецкую степь сватать ханских принцесс, потом в один день венчались и играли свадьбу. Давно это было! С тех пор не виделись. Каким он стал, Святослав Ольгович, сильно ли изменился этот стеснительный и мягкий характером юноша? Он зовет на войну, а это не какое-нибудь сватовство или пир и гулянье: там убийство, смерть, там важны мужество и самоотверженность, верность заключенным союзам и просто крепкая мужская дружба. Способен ли этот человек с добрыми глазами, обрамленными по-девичьи загнутыми ресницами, на это? Можно ли ему доверять? Ведь в случае ошибки пострадает не только и не столько он, князь Юрий, а может подвергнуться разорению вся Суздальская земля. Да, нужно встретиться со Святославом Ольговичем и решить вопрос с глазу на глаз. Лучшего места, чем Москва, расположенная на равном удалении и от Суздаля, и от Новгород-Северского, на самом перекрестке дорог, по-видимому, не найти. И Юрий направляет послание Святославу: «И прислав Гюрги, рече: «Приди ко мне, брате, в Москов». Это и есть та историческая фраза, в которой впервые упоминается Москва в русских летописях.
Встреча князей произошла 4 апреля 1147 года, в пятницу, в канун праздника Похвалы Святой Богородицы. В Москву приехали Святослав со своим сыном Олегом и племянником Владимиром Святославичем. Юрий глядел на высокого, красивого лицом мужчину, стараясь разглядеть в нем черты двенадцатилетнего подростка. Разве что глаза выдавали некоторую мягкость его характера, а в остальном это был закаленный в боях и сражениях князь, смелый и прямодушный, честный и искренний. Именно такой, каким хотел его видеть Юрий.