Андрей Капица. Колумб XX века

Помню, году в 1990–1991-м Андрей Петрович писал свое видение учебника по рациональному природопользованию. Там были совершенно потрясающие вещи! Вот, если у тебя чешется спина и ты ее почесываешь, то это природопользование! А если гладишь любимых собачек — рациональное природопользование. Там довольно забавно все было. И когда Андрей Петрович читал нашим студентам курс «Введение в природопользование», это была по сути такая, довольно содержательная, хорошая эклектика из «Общего землеведения» и экономико-географической подоплеки того, что делает человек. Наверное, так оно и должно быть!

Определить местоположение кафедры Рационального природопользования (РПП) в сложившейся организационной структуре Географического факультета МГУ сложно.

Систематик географической науки в МГУ Ю. Г. Симонов написал в своей книге: «Самым примечательным было то, что ее название сильно выделялось на фоне названий других кафедр. Не было подобных кафедр и в зарубежных университетах, это было собственное изобретение» [268] .

«В этой области мы могли бы быть первыми, если бы еще в 1920–1930-х годах не отказались от идеи антропогеографии, учения о зависимости национального характера и склонности человека к труду от географической среды („горячие эстонские парни“, — это оттуда. — Прим. авт.). Фундаментальные географические проблемы в этой части нашей науки были заложены еще в середине XIX столетия в работах Ф. Ратцеля. В нашей стране эти идеи разрабатывал Д. Н. Анучин, а продолжил эти исследования А. А. Крубер. После того, как антропогеография из советской науки была изгнана, основными стали представления о том, что география изучает природу, хозяйство и население в их взаимодействии. Затем география разделилась на две части — экономическую и физическую, и сколько бы ни призывали нас объединить эти две ветви нашей науки, реально это не получилось. Может быть, впервые слово „экология“ появилось в работах Т. В. Звонковой в 1973–1976 годах (Татьяна Васильевна Звонкова, доктор географических наук, одна из крупнейших советских физикогеографов и геоморфологов, профессор кафедры физической географии и ландшафтоведения Географического факультета МГУ, член экологических экспертных комиссий при Госплане СССР и РСФСР, заслуженный деятель науки РСФСР, лауреат премии имени Д. Н. Анучина, заслуженный профессор Московского университета. — Прим. авт.). Она получила как бы очередной „социальный заказ“, который уже исполнялся сообществом ученых и политиков. В прессе тогда зазвучали такие понятия, как „экологический кризис“ и „экологическая экспертиза“» [269] .

268

Симонов Ю. Г. История географии в Московском университете: события и люди. Т. 2. Ч. II / Под ред. Т. Ю. Симоновой. М., ООО «АПР», 2017. С. 575.

269

Симонов Ю. Г. История географии в Московском университете: события и люди. Т. 2. Ч. II / Под ред. Т. Ю. Симоновой. М., ООО «АПР», 2017. С. 562–563.

«На самом деле экология — часть биологической науки, которая никогда не занималась исследованием народного хозяйства… Окружающая человека среда — действительно биологическое понятие. А причем здесь биология, если нужно понять закономерности размещения по поверхности Земли природных ресурсов, производственных объектов и многое другое, понять причины разного рода явлений, таких, например, как эксплуатация технических устройств в различных географических условиях… Сначала обнаружилось, что на Земле исчезают некоторые виды животных и растений. Усилилось внимание к охране исчезающих видов. Параллельно внимание было обращено на то, что некоторыми болезнями люди заболевают чаще, причем в одних и тех же местах планеты. Возникло понимание того, что человечество вступило в полосу кризиса, который получил название экологического. Общественность забила тревогу. Географов в этой компании не было. Они всё еще были заняты другой проблемой — как лучше обустроить жизнь быстро растущего населения. Тем не менее непонятно, почему географы пропустили начало этого кризиса. Ведь именно наша наука еще в середине XIX века провозгласила, что она изучает природу, хозяйство и население в их взаимодействии! Нужно честно сказать, что это произошло лишь потому, что мы исключили исследования проблемы антропогеографии» [270] .

270

Симонов Ю. Г. История географии в Московском университете: события и люди. Т. 2. Ч. II / Под ред. Т. Ю. Симоновой. М., ООО «АПР», 2017. С. 563.

Т. А. Воробьева вспоминает: «Мы, конечно, взяли шире, чем только рациональное природопользование. Коноваленко еще руководил международным центром, который был связан с геоэкологическими проблемами. Ездили с докладами за границу. И когда начали этим заниматься, то ходили по факультету и спрашивали: „Вот ‘геоэкология’ — кто возьмет?“ И тогда все кафедры нам гордо ответили, что каждая занимается своим делом и это никому не нужно. И тогда геоэкологию мы взяли на свою кафедру вместе с рациональным природопользованием. Но только когда к нам в 2000 году пришла профессор Елена Ильинична Голубева и стала заместителем заведующего кафедрой по учебной части, а она ведь посещала методические комиссии, то она настояла, чтобы в дипломах наших выпускников было написано „Рациональное природопользование и геоэкология“. Просто чтоб было. Поскольку все кругом вдруг заговорили „геоэкология, геоэкология!“ Сейчас некоторые используют термин „культурный ландшафт“, хотя я считаю, что он „бескультурный“. А теперь вроде как рациональное природопользование входит в моду!

Теперь нет университета в России, который не имел бы кафедры экологии и природопользования. Нами написано очень много методических программ. И естественно, эти программы легли в основу работы всех наших университетов, потому что Московский университет считается ведущим по выработке всех программных дисциплин».

Профессор Т. М. Красовская уточняет: «Многие вообще геоэкологию и природопользование считают одним и тем же. Хотя это совсем не одно и то же. Экология фиксирует, а природопользование интегрирует — это управление, это процесс! Природопользование может быть в масштабах страны. „Зеленая экономика“ — вот, пожалуйста, модель природопользования постиндустриального периода!»

Приоритет Андрея Петровича Капицы в исследовании рационального природопользования подчеркивается тем, что именно он нашел для этого термина подходящий английский перевод — Environmental management. В 2002 году Юрий Гаврилович взял у своего друга и соседа Андрея Капицы интервью, в котором тот сказал: «Мне хотелось, чтобы, когда кто-то за рубежом встречался с названием нашей кафедры, то понимал его значение, чтобы термин довольно точно отражал смысл ее названия. А поскольку я много общаюсь с англичанами, в частности, с Полярным институтом имени Скотта, то мне хотелось, чтобы они приняли этот термин. Они его приняли и используют» [271] .

271

Симонов Ю. Г. История географии в Московском университете: события и люди. Т. 2. Ч. II / Под ред. Т. Ю. Симоновой. М., ООО «АПР», 2017. С. 582.

Елена Ильинична Голубева, профессор кафедры РПП, доктор биологических наук, академик РАЕН, лауреат премии Правительства РФ в области науки и техники (1997), считает: «Это был смелый поступок Андрея Петровича организовать такую кафедру — прикладного, я бы даже сказала, межкафедрального направления. Но это та самая „Единая география“: и физическая, и экономическая, и социальная. Взять, к примеру, такую беду, как саранчу. Можно изучать ее потребности в пище, кормовую базу, колебания численности, структуру популяции. А можно — ее влияние на урожай и социальные процессы. Это разный взгляд, и на кафедре РПП это начало формироваться. Специалистов не было, и Андрей Петрович стал приглашать специалистов с разных кафедр. Пришли гидрологи, физики, экономгеографы, картографы. На факультете это приняли не так, чтобы на „ура“. Фундаментальная наука — это понятно. А это что?»

Профессор Е. И. Игнатов говорил: «Капица был смелым в принятии решений. Зато сейчас все оправдалось. Марковская кафедра стала готовить специалистов в другой плоскости, и им сейчас очень даже есть чем заняться! У меня младшая дочка оканчивала кафедру РПП. Она, правда, работает не по специальности. Но я всегда показываю ее работы и карты, которые она составляла по Подмосковью. Говорю: „Во, Наташка, смотри: твои карты пользуются успехом! Просят дать посмотреть“. А сейчас рациональное природопользование особенно востребовано, потому что куда ни сунешься — везде ОВОСы, оценка воздействия на окружающую среду. Когда создается какое-нибудь предприятие или проводится строительство, то разрабатывается проект и к нему обязательно прикладывается оценка воздействия — ОВОС. На что повлияет, как повлияет — на загрязнение, на биоту, на животный мир, на рыбу, на птицу, на заповедники, на охрану природы и прочее. Все это должно быть представлено, а экспертиза потом рассматривает, правильно ли собираются делать или потребуются какие-то доработки».

День за днем

Капицы с Симоновыми были соседями по зоне «И» Главного здания МГУ, и младшая дочь Юрия Гавриловича часто проводила время у Капиц.

Наталья Юрьевна Симонова вспоминает:

«Однажды, совсем маленькими мы были, они забрали меня на дачу на выходные, и мы с Надькой нашли там капустное поле. Не могу объяснить, с чего мы решили, что всем нужна квашеная капуста. Мы складывали кочаны недалеко от машины. Думали: когда Андрей Петрович с тетей Женей обнаружат наши запасы, то поделят их между Анной Алексеевной, собой и моими родителями. Натаскали много. У нас даже рожицы были в грязи и капусте: мы ее выковыривали, отрывали, таскали. Кочаны большие, отрывались плохо, ножей у нас не было, по крайней мере нам их не давали. Я тогда пошла, наверное, во второй класс, была осень 1967 года. С последними кочанами, сильно уставших, нас и застукали.

Андрей Петрович сразу превратился в свеклу — скорее всего, просто потерял дар речи. Так и стоял: пунцового цвета огромный человек, который от ярости даже говорить не может! Младшие, воруют капусту, с колхозного поля! Это нет, это невозможно! Евгения Александровна тут же метнулась за валокордином, а он, топая, решительно пошел в дом Петра Леонидовича и Анны Алексеевны.

Первой оттуда вышла Анна Алексеевна, тонкая, хрупкая, в какой-то шали, такая английская леди, ищет нас взглядом, а он стоял за ней. Как потом выяснилось, он пошел за ремнем, на чем и был пойман своей мамой. Потому она и вышла вперед посмотреть, кого бить-то будут? Ремня мы тогда еще не видели, увидели потом. А Анна Алексеевна обернулась к нему и спросила: „Андрюша, в чем дело? Девочки проявили хозяйственные способности. Девочки, поделите капусту ровно на три части!“ Сначала мы занесли капусту к ним, потом под присмотром Евгении Александровны погрузили в машину. А Андрей Петрович все это время ждал, что вот сейчас его мама скажет нам, что воровать нехорошо, и он доделает свое черное дело. Ремень был широкий, он держал его за пряжку. Это был ужас просто! Я точно знала, что разницы не будет — мне достанется ровно столько, сколько и родной дочери. И Надька знала, что будет ровно пополам. Мои родители пускай накажут меня, как хотят. А сейчас я получу, как третий ребенок Капиц!

Но его мама сказала: „Девочки, в следующий раз попросите у меня фартук! Андрюша, можно тебя на минуточку?“ Они отошли. Никто не слышал, что она ему говорила, но вдруг раздался громовой хохот Андрея Петровича. Пока мы разносили туда-сюда капусту, он стоял с ремнем в руке и смеялся.

Анна Алексеевна выдала две простыни, в которые нас завернули, чтобы не пачкать машину, и мы поехали в Москву. Но мыть нас не стали!

Я тогда, наверное, единственный раз увидела, как от нормального состояния выходящий из дома человек мгновенно превращается в яростный костер! А потом еще два шага — и хохот!