Андрей Миронов: баловень судьбы

С первых же дней 87-го Миронов возобновил репетиции «Теней», а в свободное время играл в спектаклях. Отныне его загруженность как актера была минимальной: он играл по шесть спектаклей в месяц, поскольку и здоровье уже было не то, да и отношения с Плучеком продолжали желать лучшего. Свой первый в наступившем году спектакль Миронов сыграл 3 января – это было «Бремя решений». В последующие дни Миронов сыграл еще в двух спектаклях: «Трехгрошовой опере» (5-го), «Бешеных деньгах» (8-го).

14 января в 12 часов дня Миронов приехал на «Мосфильм», чтобы принять участие в своей первой сессии озвучания в картине «Человек с бульвара Капуцинов». Его партнершей в тот день была Александра Яковлева, игравшая возлюбленную Феста Диану. Работа длилась до четырех часов дня.

16 января Миронов играл «Горе от ума», 20-го – «Вишневый сад».

28 января он снова участвовал в озвучании «Человека…» вместе с Яковлевой.

30 января Миронов играл в «Бремени решений».

Февраль начался для Миронова с «Бешеных денег» – он играл его 1-го. Затем в течение почти двух недель он был освобожден от спектаклей и репетировал «Тени», а также занимался озвучкой «Человека с бульвара Капуцинов». Сессии озучания прошли 5-го и 12-го. Тогда же Миронов принял участие в скорбном ритуале – похоронах своей бывшей классной руководительницы в средней школе № 170 Надежды Георгиевны Панфиловой. На траурную церемонию собрались практически все одноклассники Миронова. Поминки проходили в маленькой квартирке покойной на улице Вавилова. Тогда кто-то из одноклассников произнес фразу о том, что они мало видятся. Мол, время идет, люди уходят навсегда, а живым все никак не хватает времени, чтобы собраться. На тот момент в бывшем классе Миронова уже были потери: ушли из жизни Володя Лапин и Виталий Морозов. И никто из присутствующих даже вообразить себе не мог, что следующим в этом скорбном списке будет блистательный Андрей Миронов. Жить ему оставалось чуть больше пяти месяцев. К слову, сам он, видимо, предчувствовал свою близкую кончиную. После упомянутого тоста он внезапно сказал: «Ничего. Скоро я вас соберу – по такому же случаю…»

Об этом же воспоминания Ларисы Голубкиной: «Мы с Андрюшей давно поняли, что у нас дома мало места, потому что очень много людей, гостей. Добивались, чтобы нам поменяли квартиру на Селезневской на большую, и в этот год, год его ухода из жизни, нам подписали разрешение. Обычно он активный бывал в быту, если что-то хотел сделать, а тут стал какой-то вялый. Я говорю: „Ну что ж ты, нам предлагают сменить квартиру, а ты не идешь?“ – „Да ну, кто нам даст?“ Мы ходили, смотрели какие-то квартиры, он не особенно был активен. Мне почему-то кажется, что человек чувствует смерть. Нет у него желаний, под коркой ощущение, состояние души другое…»

Между тем в том феврале Миронов не только скорбел, но и радовался. В один из тех дней он отправился на день рождения своего одноклассника Льва Маковского (они долгое время сидели с ним за одной партой). Вот как последний вспоминает об этом визите:

«В феврале 1987 года, когда я в семейном кругу праздновал день своего рождения, часов в 9 вечера в дверь позвонили. Какова была моя радость, когда я увидел Андрея Миронова и Сашу Ушакова, их жен, Ларису и Светлану. Андрей, помня этот день, решил организовать внезапный набег. Через несколько дней после нашей встречи он позвонил: „Давай съездим к моей маме“. Я с радостью согласился.

Мы звоним в квартиру Марии Владимировны. «Мама, не пугайся; я не один, а с мальчиком», – говорит Андрей. «Не валяй дурака, с каким еще мальчиком?» – «С таким маленьким, чернявеньким». В тот вечер мы долго вспоминали наши школьные годы. При этом Андрей периодически дразнил меня женихом, потому что я пришел к его маме с цветами и бутылкой шампанского. Он не мог без шуток…»

Но вернемся к спектаклям Миронова.

13 февраля он играл в «Бремени решений». Далее шли: 17-го – «Вишневый сад», 22-го и 25-го – «Трехгрошовая опера».

26 февраля в два часа дня Миронов был на «Мосфильме», где в 4-м тонателье прошла очередная сессия озвучания «Человека…». Его партнерами в тот день были: Александра Яковлева, Олег Табаков, Игорь Кваша. Работа длилась до шести вечера. А спустя час Миронов уже играл Лопахина в «Вишневом саду».

Март начался с «Бешеных денег» (1-го).

4—5 марта Миронов озвучивал Феста (с 16.00 до 24.00).

8 марта наш герой справил свое 46-летие. Это был последний день рождения в жизни гениального актера. Его он провел вместе с матерью, женой Ларисой Голубкиной, дочерью Машей Голубкиной, Григорием Гориным и его супругой Любой у А. С. Пушкина – в Михайловском. Инициатором поездки была Маша Голубкина. В январе того же 87-го, когда отмечалось 150-летие со дня гибели великого поэта, в ней внезапно проснулась безумная любовь к Пушкину. И она, зная, что ее родители давно дружат с директором Михайловского музея Семеном Гейченко, буквально вымолила у них эту поездку. Далее послушаем ее собственный рассказ:

«Я вдруг заявила родителям:

– Что такое? Вот вы все время: «Гейченко, Гейченко!» У вас какие-то компании, я тоже хочу увидеть Гейченко. Хочу знать это все!

Я завела всех, и на дни рождения (8 марта – папин, 9-го – мамин) мы отправились в Пушкинские горы небольшой компанией – мы втроем, Горин с женой Любой и бабушка. Все поехали поездом. Они пили какой-то зеленый ликер и ели перепелиные яйца. Мне хотелось с ними говорить, участвовать в беседе, хотелось, чтобы меня всерьез воспринимали (Маше в ту пору шел 14-й год. – Ф. Р.). Но они что-то обсуждали, а я не могла никак вставить слово и в возбуждении металась по поезду, бегала по коридору туда-сюда. И стоял человек в тренировочных штанах с рыжей бородой, очень большой, упершись ногой в дверь. А так как я бегала, он все время опускал ногу, пропускал меня. И мы с ним познакомились. Он представился, сказал, что он из Пскова, игумен Алексий.

– О, сейчас же у нас там богословские беседы. Ну-ка пройдемте, сейчас вы там будете очень кстати, потому что там никак не может разрешиться философский вопрос.

И я его привела в купе к родителям. И сразу успокоилась: я свое дело сделала. И пошла спать. А с Алексием просто случилась большая дружба, он приезжал к нам уже потом, мы встречались уже после смерти папы, я нашла неожиданно его адрес…

Так что я способствовала дружбе.

Я была зачинщиком этой поездки, я хотела ехать по пушкинским местам и твердила:

– Мне интересно все, что с Пушкиным связано, и Гейченко, личность такая потрясающая, хочу его узнать!

Ну, приехали туда. И чудно там время провели. У Гейченко все неожиданно, интересно. У него была большая коллекция книг таких миниатюрных, а на двери он вешал каждый год большой ватман, и все, кто приезжал, расписывались. Придумывали всевозможные пожелания. Сортир – такой на улице ящичек, а стоял мороз, снег лежал, так вот сортир был весь оформлен надписями, которые меня поразили. Неприличного содержания. Но я как-то очень вдохновилась, это было так здорово для меня, не неприличностью, а поэтичностью, как ни странно. Неприличия облекались в замечательную литературную форму…»

Между тем никому из родных и друзей даже в страшном сне не могла присниться мысль, что этот день рождения для Миронова последний. Ведь 46 лет! Возраст, когда к мужчине приходит зрелость, мудрость, если хотите, второе дыхание.

13 марта Миронов играл в «Бремени решений». 17-го это был «Вишневый сад». А на следующий день в Театре сатиры состоялась премьера – была показана пятая (и последняя) режиссерская работа Андрея Миронова «Тени» по М. Салтыкову-Щедрину. Кроме этого Миронов играл в «Тенях» роль статского советника Петра Сергеевича Клаверова – карьериста и подлеца с изворотливой совестью. В остальных ролях были заняты: Вера Васильева, Роман Ткачук, Зиновий Высоковский, Елена Яковлева, Юрий Васильев, Александр Левинский, Борис Плотников, Николай Пеньков, Геннадий Богданов, А. Зенин, В. Кулик, В. Завьялов, С. Чурбаков.

Откликаясь по горячим следам на новую работу Миронова, критик М. Мурзина писала: «В спектакле, поставленном Андреем Мироновым, главное не погоня за поверхностной и хлесткой злободневностью, а попытка вскрыть нравственный смысл пьесы… Монологом Клаверова начинается и заканчивается спектакль. Одни и те же слова о „тяжком времени“, когда старое еще не отжило, а новое не пришло на смену, когда так трудно определиться человеку, звучат у актера по-разному. В начале – как раздумье, не без искренности, как попытка высказать сокровенное. В финале – как пустая болтовня, заканчивающаяся опереточным триумфом оратора: его уносят на руках восторженные слушатели…»