Андриеш

С круглой башенной площадки,

Превратившись в мрамор гладкий,

И застыл у самых глаз

Слёз блистающий алмаз…

Чабаненок, словно мать,

Стал Миору обнимать,

Но в ответ ему овечка

Не промолвит ни словечка,

И прервать не в силах он

Миорицы мертвый сон.

И заплакал пастушок,

Как никто не плакал в мире…

Хлынул с лестницы поток,

Забурлил все шире, шире

И погнал свою волну

Прямо-в горло колдуну.

Это Днестр, краса Молдовы,

Чабану помочь готовый,

Через горы, напрямик,

Путь пробил в последний миг,

Все ручьи и реки к бою

Он привел сюда с собою.

Подступившая волна

Разбудила ото сна

Чародея-людомора,

И задвигались вокруг

Вслед за вихрем толпы слуг.

Тут воскликнула Миора:

— Андриеш, бежать пора!

Слышишь, дрогнула гора?

Черный Вихрь внизу проснулся,

Шевельнулся, встрепенулся,

Злобно машет бородой

И тебе грозит бедой!

Беглецы вдвоем пустились

Вниз по лестнице, скорей,

Миновали семь дверей,

И у входа очутились,

Где обрушена стена;

Здесь, желанной встрече радо,

Расколдованное стадо

Окружило чабана.

Пес Лупар к нему спешит,

Заливается, визжит,

Скачет, пляшет, лижет руки…

Наступил конец разлуке!

Но пастух стоит угрюмо,

И в глазах застыла дума:

— Как же быть ему сейчас?

Он родное стадо спас,

Вот Лупар и Миорица,

Перед ними путь прямой

К Трем Источникам, домой…

Нет, приятель! Не годится

Так трусливо поступать,

Надо в бой идти опять!

И с родимого востока

Прозвучало издалёка:

«Наступает время мести,

Вспомни о гайдуцкой чести!

Нападай же, не робея,

На поганого злодея,

Встань на битву юный, бодрый —

Так велят родные кодры!»

Вынул мальчик флуер свой

И побудкой боевой,

Раскатившейся далече,

Дал сигнал к началу сечи.

Всё отважней, всё грозней

Слышен гулкий топ коней…

Пусть не скоро — понемногу

Соберутся на подмогу,

А надежда вся пока —

На искусство пастушка.

Песня флуера звучит,

В черном воздухе журчит.

Исчезает тишина —

И злодей воспрял от сна,

Понял: всё теперь серьезней,

Чем всегда: грозит беда!

Взвился в небо, как всегда,

И пустился строить козни:

Стал кривым и безголосым

Мрачноглазым… Фэт-Фрумосом!

Песнь летит во все концы,

Подступают храбрецы

Медленно, за шагом шаг, —

И осанистый вожак

Произносит невзначай:

«Андриеш, игру кончай!»

«Ты ли это, Фэт-Фрумос?

Отчего ты так охрип?»

«Я совсем охрип от слез:

Чуть в сраженье не погиб!»

«И лицом ты черен что-то!»

«Просто слезла позолота,

От природы я таков,

Я — из грубых гайдуков!

Впрочем, парень, не страдай,

Флуер, флуер мне отдай!»

Призрак руки к дудке тянет,

Пастуха вот-вот обманет.

«Как же я играть-то буду?»

«Ты, пастух, готовься к чуду:

Коль умолкнешь — в тот же час

Побежит злодей от нас!»

«Ну, бери, коль уж пришел ты,

Но ответь-ка мне как раз:

Черный, вижу, правый глаз

У тебя, а левый — желтый!

Ты исчадье темноты!

Вижу — оборотень ты!»

«Ну, змееныш, погоди же:

Познакомимся поближе!

И явился в черных латах,

Раскаленных и крылатых,

Вихрь во всем своем обличье,

В устрашающем величье,—

Стынет в жилах кровь живая.

Он изрек, повелевая:

«По хотенью моему

Погрузись, пастух, во тьму,

Стань, негодник удалой,

Ты гранитною скалой,

Стань бездумным валуном,

Спи вовеки черным сном!»

Но не в силах он заклясть

Андриеша — ибо власть

Чернокрылого злодея

Отступить должна, слабея,

Перед властью добрых чар:

Ведь у Андриеша — дар

Сфармэ-Пятры: он хранит

От заклятия в гранит,

Понял Вихрь — волшба не в прок

И пустился наутек.

А снаружи — бой кровавый,

Бьются гайдуки со славой,

Крепко бьют драконов злобных,

Колдунов гороподобных,—

Гайдуки бросают вызов

Своре черных блюдолизов!

Пастушок бежит во двор:

Песня флуера в простор

Возлетает, помогая

Гайдукам бросаться в бой:

Песня жжет, в норе любой

Лиходеев настигая!

В это время из пролома,

Что зиял в стене дворца,

Черный Вихрь с раскатом грома

Налетел на храбреца

И вокруг забушевал.

Но спокойный пастушок

Вынул первый лепесток

И его поцеловал —

Вмиг с небес упал клинок,

Меч гигантский Мачиеша,

Прямо в руку Андриеша,

И рука у чабана

Сразу стала так сильна,

Что сильней не сыщешь в свете

И за тысячу столетий!

Побледнел колдун зловещий,

Скрючил пальцы, словно клещи,

Видит — битва нелегка,

Надо спрятаться пока!..

И, удрав от пастушка,

Он укрылся в облака.

Чабаненок той порой

Вынул лепесток второй,

Он к прищуренному глазу

Приложил его — и сразу

Посмотрел на небосвод.