Анекдоты Омирбека
Шрифт:
Возвращаясь в Ташкент после этого визита к старому рассказчику, Гафур Гулям воскликнул:
– Друзья! Перед нами сейчас был живой свидетель того, что в давние времена узбекский фольклор имел свой юмористический эпос!
Теория сатирического эпоса не так уж беспочвенна, как кажется Академик В. А. Гордлевский, один из знаменитейших знатоков тюркского фольклора, вполне допускал такую возможность.
– Ведь есть доказательство, что неподалеку от тюркских племен, в Китае, такой устный эпос был, – говорил В. А. Гордлевский. – Почему бы не быть и у тюрков?
Известно, что в середине ХШ века (эпоха ЮАНЬ) в Китае происходил интересный процесс:
Большие фрагменты из них записаны.
Но почему же подобные произведения народного творчества тюрок не дошли до наших дней, как дошли «Джангар», «Алпамыш», «Нарты», «Кырк Кыз», «Манас» и многие другие классические произведения фольклорного эпоса?
На мой взгляд, основных причин здесь три.
Первая – чисто техническая. Она заключается в самой природе юмора: исполнять, сказывать его гораздо сложнее, чем героику или лирику. Кроме обладания специфическими и весьма редкими способностями, сказитель должен иметь еще и особо замечательную память. Ведь если при исполнении героической поэмы или сказания какая-нибудь строка выпадет или какой-либо эпизод будет изложен с небольшим отклонением от каноничного сюжета – ничего страшного не произойдет. А если при исполнении юмористического текста теряется какая-либо строка или забывается деталь, то ее экспромтом восстановить значительно сложнее; нужно придумать что-либо столь же смешное!
Поэтому, если забывается какая-то острота, то пропадает, выбрасывается, сокращается целый эпизод. Таким образом, число анекдотов может значительно сократиться, переходя от исполнителя к исполнителю. А это, в свою очередь, сказывается и на общем впечатлении, на ценности произведения в целом.
Вторая причина – локальность, то есть ограниченность (в смысле – замкнутость, сферичность) юмористической природы национального юмора. Героическое сказание («Алпамыш», например, есть у всех почти тюркских народов) не особенно изменяется, переходя от народа к народу, – его суть остается неизменной.
Но юмористическое сказание при подобной миграции непременно понесет большие издержки, ибо то, например, что близко и понятно по характеру каракалпакам, совершенно может не вызвать смеха у туркмен или башкир. Природа юмора всегда национальнее, рафинированнее, чем природа лирической песни или героической поэмы.
Следовательно, жизненное пространство юмористического эпоса было тоже гораздо меньше, чем сфера обращения других жанров. И это не могло не Сказаться на его сохранности, на его жизнеспособности.
Причина третья – самая, может быть, серьезная: юмор и сатира всегда вызывали активное противоборство власть имущих – то есть тех самых богатеев, служителей культа, блюдолизов и прочих, и прочих, и прочих, которых высмеивали юмористы-сатирики.
Рассказывают, что один из китайских императоров XIV века запретил всякую критику в свой адрес и, подходя к этому запрету со всей серьезностью, сначала призвал всех исполнителей сатирических и юмористических произведений к своему двору, а потом, для надежности, казнил их.
Несомненно, что активная борьба против «опасного
жанра» является одной из основных причин того, что до нас не дошло полностью ни одного крупного фольклорного юморо-сатирического эпоса.Но осколки этих исчезнувших эпических произведений не могли пропасть бесследно. Что-то от них должно было остаться и осталось. Это, прежде всего, уже упомянутые выше цепочки анекдотов – то есть монтирующиеся друг с другом, как части одного целого, эпизоды, шутки, остроты, бывальщины. Особенно ощутимой их сюжетная связь становится тогда, когда начинается обработка материала, связанного с одним каким-нибудь событием или героем.
Так, например, в книге «Веселый мудрец» (идея создания которой возникла еще до Великой Отечественной войны и была мне подсказана Алексеем Николаевичем Толстым) я использовал путем стыковки более двухсот анекдотов о ходже, сформировав из них методом монтажа десять законченных сюжетов! Как из черепков реставратор вновь создает древнюю амфору, так из обломков рассыпавшегося юмористического эпоса были воссозданы – условно и приблизительно – какие-то его части.
В других повестях (о Нестерко, Тындалэ и Пекалэ, Кумохе, Петрушке, Хитром солдате, Алдар-Косе, Майсаре и т. д.) мною были использованы иные приемы построения сюжета, но принцип монтажной стыковки остался неизменен и всегда давал неожиданные результаты – раскрывал образы героев, обогащал действие, помогал найти внутренний ритм повествования.
Hельзя утверждать, что (как в случае с Насреддином) существовали юмористические фольклорные произведения крупных форм, героями которых были Нестерко, Пекалэ и Тындалэ, Кумоха. Но есть герои, в отношении которых можно с уверенностью сказать, что они в прошлом были не только персонажами анекдотов, что они выступали не в том качестве, в котором мы их знаем ныне. Так, несомненно, анекдоты об Алдар-Косе – лишь мелкие части некогда большой героико-комической истории, ибо иначе они не могли бы при соединении выстроиться в цельное повествование.
Великий акын Джамбул рассказывал мне, что ему приходилось слышать утверждение, будто он, Джамбул, в детстве видел самого Алдар-Косе.
– Я его не видел, – сказал акын, – но слышал от своей бабушки, будто ее дед видел Алдар-Косе…
И в том же разговоре Джамбул выдвинул свою концепцию образа Алдар-Косе (ее я и положил в основу своей книги «Всадник без бороды»), которая заключалась в следующем: говорят, Алдар-Косе – безбородый хитрец. Аллах нарочно не дал ему бороды, чтобы помешать Алдару обманывать людей: безбородье – своеобразная мета, сигнал – «осторожно, хитрец».
– Но это неверно. Алдар-Косе был безбородым потому, что он был… мальчиком! Мальчик, у которого еще не выросла борода, вот как сказал мои дед, – улыбнулся Джамбул. – Писать нужно про мальчика, который был таким смышленым, что легко обманывал взрослых баев…
Джамбул подтвердил: когда-то, очень давно, ему удалось услышать длинный рассказ о мальчишке Алдар-Косе.
– Мы слушали его два дня, – сказал великий акын.
Когда я впервые приехал в Каракалпакию и услышал истории о шутнике Омирбеке, то сразу же почувствовал особое волнение. Фольклорные исследования и теоретические разработки проблем юмористического героя народного юмора изобиловали белыми пятнами, подобно тому как таблица Менделеева имеет пустые клетки для еще неоткрытых элементов. Ряд юмористических героев был предсказан, так сказать, теоретически, но еще не обнаружен, и в теории зияли пустоты.