Ангел-насмешник. Приключения Родиона Коновалова на его ухабистом жизненном пути от пионера до пенсионера. Книга 2. Подставное лицо

– У нас их звали «запевалами». Без запевалы в армии нельзя. У нас их было четыре – два основных, и два запасных. И как-то раз получилось, что все четверо оказались на карантине по этому делу. Тут строевой смотр, а запевать некому. Злой начштаба и говорит:

– В запевалы надо отбирать не только по лужёной глотке, но и по исправной попке.

В следующий раз попали мы в частный сектор на посёлке Чкаловском. Дело было в воскресенье после обеда. Там у кого-то из Саниного оркестра собиралась гулянка, на которую он захватил с собою и нас, то есть Мишу и меня. Идём. Возле двора на стуле сидит дедок. Саня привязался к нему, и купил у него этот стул за лотерейный билет. Он внушил деду, что это новые деньги. Идём дальше с этим никому не нужным стулом. Нести этот не новый, и уже слегка расхлябанный мягкий стул, конечно же, выпало мне. Предупреждая мои вопросы, Саня коротко буркнул: – «Сгодится».

Смотрим, небольшая толпа посреди улицы. Судя по всему, прорвало водопровод. Экскаватор раскапывает трубы, а окрестные жители наблюдают. Когда мы поравнялись с ними, Саня, которому до всего было дело, притормозил, и разговорился с мужичком в рабочем комбинезоне. Это был местный водопроводчик. Он коротко объяснил ситуацию, а затем спросил:

– А чего это вы со стулом таскаетесь?

У Сани экспромты вылетали без раздумий:

– А вы, что? Ничего не слышали? Мы издалека припёрлись, а вы тут рядом живёте, на соседней улице, и ничего не знаете.

Народ заинтересованно придвинулся:

– А, что такое?

– Так ведь зам председателя исполкома за взятки посадили, квартиры, то, сё. А теперь конфискацию производят. Что крупное, машины, деньги описывают. У него кроме «москвича» в личном пользовании был «ГАЗ-51». Представляете? Сейчас возле двора стоит. А мелочёвку – посуду, мебель всякую малоценную народу раздают. Нам тарелки достались, мы их уже отнесли, а этот только стул ещё тащит. Добра там было много, но скоро, уже, наверное, закончится.

– А где это?

Я сразу понял, где это место. Несколько минут назад мы проходили мимо двора с распахнутыми воротами, где гуляли свадьбу. Собственно говоря, свадьба уже закончилась. Музыки и танцев не было, а люди слонялись по двору в послесвадебной маяте. Со двора не спеша выносились взятые у соседей напрокат столы, скамейки, и прочие вещи. Если правильно думать, то со стороны всё действительно смахивало на неторопливую раздачу конфиската. Возле двора стоял допотопный «москвич» и газик грузотакси явно деревенского происхождения. Саня дал координаты этого двора, и посоветовал торопиться. Люди переглянулись, и всей толпой двинулись по указанному адресу. Даже экскаваторщик, захваченный общим порывом, заглушил технику, и пошёл догонять остальных. В который уже раз халява перекрыла рассудок.

Нам, конечно, захотелось посмотреть на результат, и мы слегка задержались. Наблюдали из-за угла. Рядом возникли два подростка. Вычислив главного, они спросили Саню:

– А чё там такое, дядя?

– О-о! Сейчас там будет заваруха.

– Где? На свадьбе?

– Да. Жених отвергнутый из армии вернулся, родни насобирал, и они гуртом пошли невесту отбивать, пока брачная ночь не настала. Потом будет поздно.

– Ух, ты!

Мальчики пришли в восторг, и бегом кинулись разносить новость. Несколько любопытных окрестных жителей решили подойти ближе к месту предстоящего зрелища, ведь такой романтики и в кино не увидишь. Тем самым они ускорили события, и кое-кто из них вскоре пострадал, толком не понимая за что. Люди из первой волны, заметив вторую, подумали, что это конкуренты, и заторопились. Они не стали тратить время на выяснения, а, заскочив во двор, начали хватать посуду, и свободные стулья. Полупьяные гости не сразу поняли, что происходит. Тревогу забила трезвая невеста. Тогда дарили больше вещами, которые горой высились на столе в глубине двора. Новобрачная увидела в окно, как незнакомый человек протянул руки к лежащей на столе красивой подушке с оборочками. Она выскочила во двор, и заорала:

– Люди добрые! Караул, грабют!

Затем схватила пустую бутылку, и ловко запустила ею в мародёра. Два здоровенных деревенских родственника откликнулись на призыв, закатали рукава, и начали метелить всех подряд, и своих, и чужих, и наблюдателей. Для них ведь все были на одно лицо. Судя по мелькавшему белому плотью, невеста принимала в потасовке самое активное участие. Удивительного здесь ничего нет, ведь подарки, это святое, и на её месте любая девушка закусила бы удила.

От места событий пришли две женщины, остановились недалеко от нас, и стали делиться впечатлениями.

– Видела, как отвергнутого жениха невеста графином навернула? Так и выстлался на дорожке.

– И правильно! Нечего после драки кулаками махать! Я б его тоже отвергла, тоже мне жених нашёлся! Чумазый какой-то, да к тому же пожилой.

Я понял, что речь шла о несчастном экскаваторщике. Мы не стали больше задерживаться, и, чтобы не попасть на глаза разочарованным любителям конфискаций, скромно покинули эту улицу.

Способность народа раздувать слухи меня давно уже не удивляет. Еще долго по посёлку ходили рассказы об огромных богатствах чиновника взяточника.

Нет, нам тоже иной раз перепадало. Вот в тот же день всем троим и досталось. Сане за дело, а нам с Мишей за компанию. Саниному коллеге по оркестру в наследство достался рояль. Неожиданно. И вся компания собралась для обмывания этого инструмента.

Вначале всё шло нормально. Мы с Мишей скромно сидели в уголке, а Саня рассказывал про наши похождения со стулом. Все хохотали. Саня вообще любил веселиться активно. Он затеял какую-то неизвестную мне игру, в которой посадил на стул симпатичную молодую женщину, и под каким-то игровым предлогом начал её целовать. Женщина играла с удовольствием, но её мужу эта игра не понравилась. Он выхватил из-под жены злосчастный стул, и бросился с ним на Саню. Тот ухватился за ножки стула с другой стороны, и, подобно отцу Фёдору с Кисой Воробьяниновым, они тут же его разломали. Но не успокоились, а начали фехтовать обломками. Я бросился их разнимать, но был неправильно понят, и кто-то огрел меня по горбу шваброй. Я обозлился и стукнул агрессора кулаком, но промазал, и зацепил другого. После этого началась всеобщая потасовка. В результате нас четверых побили, и выбросили на улицу. Четвёртым был гитарист Витя. Он случайно попался под горячую руку, и ему навешали заодно с нами. По пьянке такое бывает. Но вечер удался. А на другой день все помирились.

Глава IV. Комната № 20

Родион признался, что адаптация к городской жизни проходила у него очень тяжело. Ему не хотелось стать объектом насмешек из-за какой-нибудь деревенской привычки, и он целенаправленно начал от них избавляться. Труднее всего было избавиться от прожорливости. Обедая в городских столовых, он долгое время не мог поверить, что можно наесться одной порцией бифштекса с луком или яйцом, ведь дома во время обеда он съедал как минимум пять таких порций. В станице все любили покушать, но Родион, хотя и не числился в настоящих обжорах, всё-таки выделялся по этой части. У бабушки Фроси любой бы стал выделяться. Она одна радовалась аппетиту Родиона, а остальные только удивлялись и спрашивали, куда в него столько лезет, ведь не всякий может одолеть за один присест тазик борща, сковородку жареной с яйцами картошки, и заесть это десятком пирожков с обязательным компотом или молоком. И это не считая фруктов, потому что они не относились к серьёзной еде. И при всём этом у Родиона совершенно не имелось жировых отложений. Впрочем, еда шла ему впрок, поэтому он был здоровый и сильный.

Родион начал жёстко ограничивать себя в еде, и через полгода мучений, в конце концов, приучил свой организм к новому режиму питания. Он привык к городским порциям, а кроме того, подобно волку научился терпеть лишения, и жить впроголодь. Впоследствии это умение его не раз выручало. Но в некоторых случаях Родион позволял себе расслабиться, и хорошенько наесться впрок. Обычно это бывало во время гулянок, свадеб, и заездов в родную станицу.

Жить впроголодь приходилось не часто, но время от времени такое случалось. Родион не пил и не проигрывал денег в карты, но это случалось с его приятелями и соседями по общежитию. Родион был добрым пареньком, и свободную наличность раздавал нуждающимся, а затем вместе со всеми честно перебивался до получки. Впрочем, переносить лишения Родиону было немного легче, чем остальным. Он был единственным в комнате потребителем молока. В «жирные» дни он забивал свой шкафчик молочными бутылками, а в «тощие» дни носил их в магазин в обмен на молоко и хлеб. Однажды в воскресенье обитатели двадцатой комнаты, где жил Родион, оказались без денег, и уже полдня молча грустили, слушая репродуктор. Родион сложил молочные бутылки в авоську, и отправился в расположенный неподалёку гастроном. Его провожали завистливыми взглядами. На сданные бутылки он купил молока, две сайки по шесть копеек, и пачку кукурузных хлопьев. На обратном пути Родион увидел, как шедшая метрах в двадцати впереди тётка что-то выронила. Это был кошелёк с деньгами. Там было около трёхсот рублей десятками, солидная по тем временам сумма. Родион поднял кошелёк, догнал эту раззяву, и вернул ей потерю. Женщина оказалась благодарной, и вознаградила честного парня десятью рублями. Родион тут же вернулся в магазин, и на всю десятку купил настоящей еды, то есть колбасы, хлеба, консервов, а на десерт взял поллитровку сладкого вина «Улыбка». Зайдя в комнату, он выложил продукты из набитой авоськи, и пригласил всех к столу. Мужики оживились, сели за стол, и с аппетитом набросились на еду. Практичный Жора спросил у Родиона, сколько он стрельнул денег, чтобы потом отдать долг. Родион ответил, что никто ему ничего не должен, потому что десятку он получил в подарок, и рассказал о возвращении кошелька. Жора со Славкой отругали его, и назвали дураком. Родион психанул: