Ангел в яблоневом саду

Короче, в моем положении мне надо на самом деле сидеть тихо и не высовываться. И ничем не выдать себя.

Люди поговаривают, что женщин убил какой-то мужчина, который жил во времянке у Нади. Но я лично никогда никого там не видела. Хотя особо и не присматривалась. Еще говорят, что вроде бы Валентина с Надей не поделили его и что они вообще обе были беременны от него! Но надо знать наших сельских, такое насочиняют, мало не покажется. Нет, конечно, в жизни разное случается, и кто знает, может, действительно во времянке кто-то жил… А что, тогда можно было бы объяснить такое количество продуктов в доме Вали. Может, она готовила для этого мужика, а он ее потом возьми и убей. Ну, когда узнал, что она беременна от него. Но что же это тогда получается, что он, узнав о беременности Нади, убил и ее тоже? Это полный бред. Такого быть не может.

А эти беременности… Надо было спросить адвокатшу об этом.

Но, с другой стороны, если бы я спросила, то они точно подумали бы, что я убила. Как же, до беременности Вали я была единственной наследницей, а если бы Валя родила, то все досталось бы ее ребенку. Вот и снова получается, что это я ее убила. Но я не убивала ее! Думаю, что они там, в полиции или прокуратуре, все-таки не дураки какие-нибудь и немного разбираются в людях, потому и отпустили меня, не стали задерживать. Понимают, что я не тяну на убийцу. Как вообще можно такое представить, что я удушила Надю и ударила по голове свою тетю? Разве что придумать, будто бы я была в сговоре с этим мужиком, ну, любовником обеих соседок. И мы с ним как бы разработали план, заманили мою тетю к Наде и там расправились с обеими. Ну не идиотизм?

Даже если предположить, что мы с этим парнем – убийцы, то уж, во всяком случае, разработали бы более безопасный план и уж точно не стали бы вывозить трупы на поляну для пикников. Вот, мол, смотрите все. Сделали бы все по-тихому, умно. Но это я так, в порядке размышлений.

Деньги. Боже, какое это счастье иметь деньги, да еще когда их много! Жизнь сразу меняется. И все, что мучило тебя еще недавно, исчезает, не терзает душу. Правда, все обиды становятся зудящими, как комариный укус. Так и хочется расчесать до крови. Наказать всех мужиков, которые из тебя эту самую кровь и пили. Кто унижал, оскорблял, обманывал, играл на твоих чувствах, обкрадывал, обещал и не выполнял… А таких у меня было не дай бог никому. И знаете, чего хочется больше всего, к примеру, вот сейчас? Узнать, с какой тварью живет мой Юрка, ну, тот, который однажды продал меня одному парню за тысячу баксов… Да, и такое было в моей веселой-невеселой жизни. Вот если бы Валя знала, точно убила бы. Удушила бы собственными руками. Мне кажется, она за меня бы вступилась, может, и заявление заставила бы меня написать и довела бы дело до суда. Ведь это было фактически изнасилование. Она вообще была горячая, моя тетя. Внешне такая спокойная, но, когда дело касалось ее близких – горло бы перегрызла. И это еще у нее не было собственных детей. А если бы были, то она стала бы самой прекрасной матерью на свете. Все бы сделала для своих детей, от всех бед защитила.

Помню, она как-то рассказывала мне, как защищала свою подружку в детском санатории, куда ее отправили родители. Ту просто заклевали, и она вступилась, дралась, как мальчишка, ей в драке даже губу поранили, я помню этот еле заметный шрамик над губой. Надо сказать, что шрам придавал ей шарм. Шарм, шрам… Просто буквы переставить, а как меняется смысл!

Но я отвлеклась. Юрка. Гад и мразь. Вот закончится дело об убийствах, все утихнет, и тогда я куплю себе машину, такую открытую, красную или лимонного цвета, шикарную, кабриолет называется. Ну, прежде, конечно, запишусь на водительские курсы. Так вот, наряжусь, сяду в машину и прокачусь прямо перед носом этого подлеца. С ветерком. Вот, мол, смотри, сучок, как я теперь живу. И ничего, что все это богатство досталось мне не в замужестве, о чем я всегда мечтала. Что ж, каждый находит свое счастье по-своему. Вот и я тоже нашла. Могу представить себе, как удивится этот Юрка, как побледнеет… А потом наверняка позвонит и предложит встретиться. Он такой наглый, будет смотреть тебе в глаза так, словно ничего и не произошло, словно он чистый и невинный, как ангел. Да, жаль, что я тогда ничего не рассказала Валентине, просто стыдно было. Если бы рассказала, она дала бы делу ход. И Юрку, возможно, посадили бы. Но тогда об этом узнала бы вся Идолга. Уж не знаю как, но все, что происходит с жителями нашей деревни или с их родственниками, невозможно скрыть. Конечно, у кого-то в городе знакомые или родственники в полиции работают, или же наш участковый пробалтывается, да мало ли какие связи существуют между людьми, что делает нашу жизнь прозрачной! Вот и я тогда тоже испугалась, что в Идолге узнают, что меня продали. Думаю, что он кому-то просто задолжал, каким-то своим друзьям или другу… Ну и договорился, что расплатится мной. Я приехала к нему домой, такая вся накрашенная, нарядная, в новых туфлях. Он напоил меня, накормил, а потом к нему пришел один мужик, так, ничего себе внешне, одет прилично. Я его раньше никогда не видела. А Юрка исчез. Ну, мужик сначала разговаривал со мной, все подливал мне, подливал… Я-то думала, что Юрка где-то в квартире, ну, в туалете или за сигаретами вышел. А потом отключилась. Пришла в себя уже утром. По мне как танк прошел. На простыне кровь… Мне бы сразу обратиться в полицию, чтобы меня отправили на экспертизу, а я, дура, решила просто все это забыть. Заперлась дома и сидела там, плакала, курила… Вот так. Это потом мне один приятель Юрки рассказал про эти деньги, про мужика и все такое…

Кабриолет. Да на фига он мне нужен?! Может, лучше купить пистолет и пристрелить его, как крысу?!

Если честно, то у меня руки чешутся. Так и хочется найти его, посмотреть в рожу. А потом схватить за горло и удушить. Раз – и все.

Во всяком случае, если Надю удушили и если это не бандит какой, а сделали это как бы мотивированно, то есть за дело, то я могла бы, пожалуй, понять убийцу. А что, если и Надя в свое время причинила кому-то боль? Все же знают и воспринимают, вернее воспринимали, ее как жертву, ну, мол, от нее муж ушел к другой, жизнь ей сломал. А кто знает о другой ее жизни, тайной? Может, у нее был роман с кем-нибудь и она унизила мужика? Или женщину какую-нибудь обидела. К примеру, ее удушила жена этого любовника из времянки? Приехала в Идолгу, нашла ее дом, спряталась в кустах и увидела собственными глазами, как к Наде пришел ее муж. Подождала, пока он уйдет, после чего зашла и набросилась на Надю, стала душить. А в это время к Наде заглянула соседка, моя Валя. Увидела все это, ахнула, может, захотела позвонить в полицию… Хотя нет, какой звонок, когда надо было спасать подругу?! Она набросилась на эту бабу, а та оказалась сильнее, проворнее, тем более что ей придавали силы ревность и злость, ненависть… Эта баба отшвырнула от себя Валю, та упала и ударилась головой… Некоторые в Идолге поговаривают, что ее убили ударом по голове тяжелым предметом, а другие утверждают, что она ударилась об угол печки.

Валя, ее нет. Как это странно…

Юрка. Нет, я не стану его убивать. Хочется пожить спокойно, в свое удовольствие. Жизнь его и так накажет.

И вообще, кроме Юрки есть и другие подонки. Тот же Сашка Морской. Сама не знаю, зачем ему давала все свои деньги. Входила в положение, дура.

Еще Лешка был, оказалось, что женатый…

Бог с ними со всеми. Не надо оглядываться назад. Надо жить и думать о будущем. А будущее сейчас зависит только от того, оставят меня в покое или нет.

Я специально напросилась тогда к этой адвокатше, чтобы поехать с ней в Идолгу. Пусть она не думает, что я боюсь ее или что нервничаю, когда разговариваю с ней.

Тогда на улице разразилась гроза. Мы ехали за городом, словно двигались по дну морскому или речному, такой ливень поливал стекла машины. Даже страшно было.

Мы продолжали разговаривать с адвокатшей о моей тете, обо всем. Словно повторили все то, о чем говорили до этого. Мусолили одно и то же. Я думаю, это у них, у профессионалов, прием такой. Чтобы меня сбить, запутать. Но как можно меня запутать, если я говорю правду. Когда говоришь правду, то всегда легко, ничего не надо запоминать, просто говоришь все как есть. Вот если бы она стала задавать мне вопросы, связанные с тем, что я нашла в комнате моей Вали… Когда начинаю думать об этом, в жар бросает.

Привезла меня эта женщина, ее зовут Глафира, в Идолгу. Высадила возле дома Вали, я сказала, что если ей нужна какая-то еще информация, то она может рассчитывать на меня. Я поблагодарила ее за то, что она доставила меня с комфортом домой, забежала, прячась под зонтом от ливня, на крыльцо, достала ключи и открыла дом. Знаете, это такое приятное чувство, когда ты входишь в свой дом. Дом, который упал тебе с неба. Дом, который до этого часто спасал тебя от жизненных неприятностей, от холода и голода. Дом, который представлялся тебе живым и добрым, как Валя.

Вошла и вдохнула запах дома, запах кипяченого молока, мяты, которую Валя подсушивала на полотенце в кухне, запах яблок, рассыпанных в спальне на полу…

Я включила электрический чайник, достала из холодильника колбасу, сделала себе бутерброды и села ужинать перед телевизором.

Для Валентины жизнь закончилась, но для меня-то она продолжается, слава богу…

15. Глафира

В саду Нади, в траве, моя глазастая Лиза нашла лестницу. Узкую, деревянную, легкую. Лестница не садовая, для сбора яблок, к примеру. Нет, конечно, ее можно приставить и к вишневому дереву, и к яблоне, чтобы достать низкие ветки, но вот чтобы обобрать все дерево, до верхушки, не получится. И тогда Лиза стала искать другую лестницу. Ведь во времянке было много яблок, то есть урожай яблок большой, да и яблони старые, высоченные. И разумеется, эти яблоки как-то снимали. Лиза нашла и другую лестницу, садовую, длинную и тоже легкую. На участке Вали. Позвонила Коростелеву и попросила, чтобы сняли отпечатки пальцев на обеих лестницах. Но оказалось, что сделать это не так-то просто. Ведь следователю довольно трудно будет объяснить, зачем ему понадобились эти лестницы. Разумеется, на лестницах обнаружатся пальчики Карасевой, Шинкаревой и, возможно, Гаранина, но что это может дать следствию?

– Лиза, а какие такие волшебные отпечатки пальчиков ты хочешь найти на лестнице?

– Свежие, Глаша, – ответила она мне. – Пойми, тот мусор, который высыпался с чердака, появился, как я понимаю, именно в день убийств. И это не случайность. То есть кто-то пытался, возможно, спрятаться на чердаке или найти там что-то важное. Но что? И почему туда так никто и не забрался? Ведь свежих следов на полу чердака не нашли. Поэтому и надо выяснить, кто хотел туда забраться, чьи следы последние. И тогда, быть может, что-нибудь прояснится. К тому же, возможно, на чердак хотел залезть кто-то четвертый, понимаешь? А что, если это и был настоящий преступник, и его пальчики есть в нашей базе?

Закончилась эта эпопея с лестницами тем, что Лиза позвонила Варфоломееву и подключила его к этой проблеме. Спустя два часа прибыли люди, которые сняли отпечатки с обеих лестниц. Как и предполагалось, это были отпечатки пальцев Карасевой и Шинкаревой. Отпечатков Гаранина не было. Выходит, он не помогал им собирать урожай яблок (что вполне оправданно, ведь он скрывался, а потому не мог вот так запросто, средь бела дня выбираться из времянки, чтобы лазать по деревьям) и не он пытался забраться на чердак.