Ангелическая по-этика

Метаметафора всегда имеет дело с преображенной реальностью, которую сама и преображает. При этом возникает множество новых структур и связей, требующих от читателя нового сознания, новой, преображенной души. Метаметафорический текст требует нового типа чтения.

Ниже мы предлагаем один из возможных вариантов чтения книги «Метаметафора».

Евангелие от звезды

I.

Если эту книгу освободить от корешка, лестница страниц приведет вас на небо.

Лестница – это форма воздушного текста и транспорт воздуха: ее извилистый хребет – единственная у людей мера измерения волнистого пространства.

Лестницы всегда хроматичны и, в основном, октавны. Изгибаясь в октавных суставах, клавиатурное тело лестницы закручивает себя вверх. Порез воздуха от этого движения начинает светиться.

В виде такой пылающей лестницы увидел во сне Иаков амфитеатр небес (амфитеатр Млечного Пути, с Земли видимый сбоку).

Остыв, лестницы остаются каменными книгами пространства. Но под сеткой текста, на огромной глубине, в них все еще плавится звездное вещество, и чем ближе оно к поверхности, тем священнее озаренный им текст.

Память о звездном происхождении зашифрована в тексте Библии:

«Библия – это вечное созвездие светил, горящее над нами в небесах, в то время как мы движемся, в мире житейском, созерцая их все в неизменном, но и в новом положении для нас» (о. С. Булгаков).

В каждой книге сковано желание распрямиться, став лестницей от земли к небу – алфавитом. Его вторая проекция горит в кольце Зодиака.

В книге «Метаметафора» алфавит расслоен в 3-х физических и в бесконечном множестве метафизических пространств. Текст этой книги – о бессмертии самого Текста. Рукописи не горят, они переходят в свет.

II. Озаренное время

Возможно «звездной» родословной текста объясняется его структурное сходство с библейским.

Кроме того, книга написана на языке Поэзии, обладающем каноничностью и неподвижностью священного. Язык метаметафорический священен в языке поэзии: слово поэтическое объемно, слово метаметафорическое – пространственно, и в этом приближается к Божественному.

В начале было Слово: в храме языка поэт-первосвященник.

«Ангелическая поэтика» начинается с перечисления родов («родословной в обратной перспективе»), восходящей к Иисусу Христу.

Сквозь текст Бытия проступает текст Воскресения. Родословная здесь – лестница ангелического времени, идущего вспять, к моменту, когда Воскресение предшествовало Творению. Расшифровывается это так: прежде сотворения человечества была сотворена его световая голограмма:

Человек Сотворенный непрозрачен, Воскрешающий же – зеркален. Он меняется с небом звездной кожей и, сливается с ним в единое пространство. Человек наполняется небом, а время пустеет.

Хронос сына ест, а сын пуст...

Пустота времени, наполненная небом, называется вечностью. Озаренное время внутри человека – рай.

III. Мельница зеркал

Стихи – линзы текста.

Кедров вышивает прозой по стихотворной канве и вращает текст, как глобус, на оси стиха.

В первой главе эта ось – шахматы и зеркала.

Гамма шахмат умножается на гамму зеркал, получая недостающее «или». Человек расширяет себе пространство между белой и черной шахматными клетками, выгнув их. Выгибая плоскость нашего времени до окружности сферы, К. Кедров смещает фокус, и воскресение (выворачивание) оказывается посреди жизни.

Вот два рукава спирали, на которые закручивается текст:

1.

Шахматы

мистерия Свадьба

Поединок Гамлета и Лаэрта

Цикл суток (творения)

Поле родового герба

Морской прибой

Шахматный рояль

На черном озере белый лебедь

2.

(Шахматы в «Бесконечной»)

Зеркала

Дека – эхо (зеркало) звука

Небо – зеркало взгляда

Зеркальная могила Офелии,

Эльсинор

Палиндромная поэзия или Верфьлием

Зеркальный паровоз

Конь окон

IV. Язык – твердь и язык – воздух

Метаметафора – умножение вселенной на себя бесконечное число раз.

Вселенная в языке Кедрова - огромный шевелящийся глагол, времена которого даны вертикально, аккордово и спрессованы во время – точку в «Верфьлиеме». Верфьлием – край земли языка, обрыв в невесомость, в язык – воздух. Здесь нет притяжения – спряжения частей речи. Все лица сливаются в одно лицо нуля. Ноль времени, сущности, тверди и переход через ноль: зеркало-минус-метаметафора.

V. О дирижировании

Космическая партитура пишется во время игры. Сутки – ее космические такты.

Бабочка – пульт космического дирижера. Как тоненькой пленочкой жизни по краям бездны, книга окружена узорами дирижерского жеста, «рисующего» контуры всего, что должно звучать. Пульт и дирижер неразрывно связаны единым световым кровообращением. Нити, которые тянет вверх дирижер («Дирижер бабочки») – суть настройка лучей. В небесной игре сияние равно звуку, тьма – тишине. Переливаясь тьмой – сиянием, дирижер управляет пучками лучей, разматывая их из себя. Это космический аналог интерактивного исполнения, только комбинации лучей – созвездий творятся движеньями глаз.