Ангелмасса

Мгновение спустя она пожалела о своих словах. Голова Косты дернулась, как будто ему закатили оплеуху; долю секунды он был похож на школьника, которого подняли на смех одноклассники.

Однако лишь на долю секунды. Лицо Косты тут же окаменело.

— Тем или иным путем, но вторжение произойдет, — негромко сказал он, поднимаясь.

Он протиснулся мимо Чандрис, вышел из зала и пересек вестибюль по направлению к широкой лестнице. Чандрис двинулась следом, сдерживая шаг, и успела увидеть, как он мелькнул на верхней площадке, прежде чем скрыться за углом.

Несколько секунд девушка стояла неподвижно, глядя туда, где он только что был, и гадая, какая муха его укусила. Она уже не сомневалась, что столкнулась с типичным высоколобым недотепой. Вдобавок свихнувшимся на этом своем вторжении. «Будь спокоен, — молча пообещала она ему, — я постараюсь держаться подальше от тебя». Она достаточно навидалась таких умников в Баррио. Не хватало только охотиться за ними на Серафе.

Чандрис глубоко вздохнула и выбросила Джереко из головы. Кстати, если уж речь зашла об охоте, ей пора было возвращаться на «Газель».

Она миновала вестибюль и покинула здание.

«Великолепно, — ругал себя Коста, печатая шаг по коридору. — Просто замечательно. Какое редкое зрелище — человек, который умудрился за какие-нибудь десять минут семикратно выставить себя дураком, и каждый раз на новый лад. И еще большая редкость — дурак, добившийся во всех семи случаях одинакового и весьма впечатляющего успеха. Наблюдать за вашей работой — истинное наслаждение, сэр».

Добравшись до своей лаборатории, он с шумом ввалился внутрь. Окажись там Язон и вздумай он привязаться с неизбежными расспросами, это было бы последней каплей. Но судьба сжалилась над Костой; комната была пуста.

Он рухнул в кресло, но мгновение спустя вскочил, слишком возбужденный, чтобы сохранять спокойствие. Он подошел к окну и остановился, свирепо глядя наружу и легонько постукивая кулаком правой руки по ладони левой.

Это была она, женщина, приносящая несчастья, вестник зла во всей своей красе. Вестник, наделенный способностью выбивать почву у него из-под ног всякий раз, когда он оказывался в десятке шагов от нее. Женщина… да какая она женщина? Она еще не вышла из подросткового возраста!

Внимание Косты привлекло движение на тротуаре внизу. Темноволосая фигура в комбинезоне охотника.

«Уж лучше уноси отсюда ноги, — мрачно подумал Коста, глядя ей вслед. — При следующей встрече я натравлю на тебя полицию».

Член экипажа корабля-охотника — ну да, конечно! Ловкая мошенница, и никто иной — даже он видел это совершенно отчетливо. Мошенница, которой раз за разом удавалось обвести его вокруг пальца…

Он глубоко вздохнул. Последние несколько лет своей жизни он провел, с головой уйдя в науку, окруженный такими же, как и он, людьми, и совершенно забыл, как обращаться с личностями, чуждыми этому крохотному стерильному мирку.

Да и умел ли он когда-нибудь с ними обращаться?

Девушка шагала по дороге, ведущей к главным воротам Института. Коста смотрел на нее, чувствуя, как от отвращения к самому себе в его желудке скапливается кислая горечь. Он мог сколько угодно обманывать себя, но это ничуть не поколебало бы окружающий мир. Простая, очевидная и жестокая истина заключалась в том, что когда-то он был социально не приспособленным ребенком, потом социально не приспособленным подростком и теперь неуклонно становился взрослым, начисто лишенным навыков жизни в обществе.

Он даже не мог совладать со своими привычками; сталкиваясь с незнакомыми обычаями и условностями, начинал заикаться и молоть вздор. И, конечно же, именно за это качество Косту выбрали для выполнения разведывательного задания в мирах с чуждой ему культурой.

Но почему?

За долгие недели подготовки он многократно задавал этот вопрос инструкторам, всякий раз новыми словами. Но так и не смог получить прямого ответа. Тогда он был слишком занят, чтобы их уклончивость его насторожила; теперь же, обращаясь мыслями к прошлому, он отчетливо вспоминал, что его кормили полуправдой, все время ловко переводя разговор на другое.

Они манипулировали им — точно так же, как эта девица Чандрис. И столь же успешно.

«Зато ты умеешь общаться с учеными вроде Джази и Кахенло», — вновь и вновь приходило ему на ум.

Это был по-своему веский аргумент, и, вероятно, именно он в первую очередь убедил Косту взять на себя шпионскую миссию, хотя он и не мог отчетливо припомнить тот разговор, когда дал свое согласие. Зато Коста помнил, что вербовщиков куда больше интересовал его диплом с тремя степенями — по нейропсихологии, астрофизике и техническому конструированию. А в базах данных Института хранилось немало сведений о нейронах.

Однако на Паксе было множество других людей, столь же образованных и намного лучше приспособленных к общественной жизни. И если Чандрис — образчик типичного эмпиреанца, то ему дьявольски повезло, что он сумел добраться до Серафа, не выдав своей истинной сущности.

А может, его хозяева хотели именно этого?

Несколько долгих минут Коста смотрел в окно невидящим взором. Не в этом ли разгадка? Что, если он никакой не разведчик, посланный за научными материалами, а попросту пушечное мясо, которым жертвуют, чтобы прикрыть настоящую операцию «Комитаджи»?

Ведь если так, его жизнь не стоит даже пластиковой карточки, на которой напечатано его фальшивое удостоверение личности. Его поймают — никаких сомнений. Хозяева позаботятся об этом.

За спиной Косты распахнулась дверь.

Он подпрыгнул и неловко развернулся в воздухе, тщетно нащупывая шокер, покоившийся в недосягаемости на самом дне кармана. Падая, он попытался принять боевую стойку, которой его учили…

— Привет, Коста, — рассеянно произнес Язон, не отрывая глаз от кипы распечаток, которая возвышалась на его левом предплечье, грозя свалиться на пол. Он пересек комнату и подошел к креслу у своего стола. — Что новенького?

Коста судорожно сглотнул. От облегчения и пережитого испуга его колени тряслись.

— Ничего особенного, — отозвался он, стараясь говорить безразличным тоном.

По всей видимости, это ему не удалось. Переворачивая очередную страницу, Язон вскинул глаза и нахмурился.

— Ты в порядке?

— Конечно, — сказал Коста. — Все нормально.

— Угу. — Язон вперил в него взгляд. — Ладно, выкладывай. Что стряслось?

— Это личное. — Коста услышал в своем голосе напряжение. — Мне нужно время подумать.