Ангелы ада. Смерть любопытной. Палач: Новая война

— Всю дорогу она ехала по автострадам, кроме — дай мне карту — кроме десяти или пятнадцати кварталов между твоим домом и въездом на Пасадена-Фриуэй. На автострадах нет ни тротуаров, ни светофоров. Почему она остановилась? Вероятно, у нее было немного здравого смысла. Никакая женщина не остановится ночью, чтобы подбросить голосующего мужчину. Где это может быть, чтобы человек запрыгнул в машину поздно ночью? Там, где на перекрестках еще работают светофоры и машина остановится на красный свет. А таких теперь немного осталось.

— Мы не знаем наверняка, что она ехала только по автострадам, — сказал Хэкет. — Некоторые люди их боятся и избегают. Да, в этот час там нет движения, даже в субботу. Но люди, которые избегают автострад, делают это автоматически. — Он взял карту. — Если она из таких, то, вероятно, выехала прямо к Фигуроа. Тогда она должна была проехать по Голден-Стэйт, потому что только здесь можно переехать через реку. Если только она от Фигуроа не повернула на Киперс, чтобы попасть на Сан-Фернандо-Роуд и пересечь реку по Флетчер-Драйв. Только кто так поедет. Это большой крюк, на полпути к Глендэйлу. Хорошо, скажем, она поехала к Фигуроа вместо Пасадена-Фриуэй. Вот подходящая для этого улица. Светофоры еще работают, а машин и людей вокруг мало. Она остановилась на красный, тут-то этот парень и запрыгнул.

Мендоса достал сигарету, постучал ею о стол, закурил, все еще разглядывая содержимое сумочки.

— Добавь к тому же, что он был под градусом или так спешил И Нервничал, что не заметил портсигар и зажигалку, да вдобавок ручные часы — единственное ювелирное изделие, которое на ней было. И не сообразил, что, оставляя нам бумажник с документами, помогает быстрее выйти на украденную машину. При этом он тщательно стер с бумажника все отпечатки пальцев.

— Да, — сказал Хэкет, — это верно. На нем вообще никаких отпечатков. Даже там, где ее пальчики могли бы и остаться. Лакированная кожа прекрасно держит следы. Может быть, она сама это сделала. Похоже, она была аккуратной особой, прямо как ты.

— Если это так, — ответил Мендоса, — то она бы его протерла перед отъездом на вечеринку. А там все равно бы оставила несколько отпечатков.

— Ты прав, — согласился Хэкет.

— Очень странно, что обеспокоенные родители не обратились в службу розыска пропавших уже в два часа ночи. Эта девушка была из приличного богатого дома, ее берегли и хорошо воспитывали. По-видимому, еще никто не обнаружил, что с прошлого вечера ее нет дома. — Он посмотрел на часы. Было одиннадцать тридцать. — Сейчас узнают. Дуайер как раз должен им позвонить. Я бы и сам это сделал, черт побери — первая реакция иногда о многом говорит. — Неожиданна Мендоса сгреб все предметы в кучу, сложил в сумку и поставил ее на край стола. Встряхнул пепельницу, смахнул пепел и табачные крошки и навел на столе порядок.

— Ну почему ты думаешь, что это было убийство по личным мотивам? Я пока не вижу ничего определенного, — сказал Хэкет.

— Quien sabe [11] ? Мы недостаточно о ней знаем. О ее семье и друзьях. Возможно, о врагах. Все это надо выяснить. Доктор сказал, что смерть наступила между десятью и часом, вероятно, ближе к полуночи. Анджела помнит, когда Маргарет ушла?

— Она распрощалась одной из первых — между десятью тридцатью и без четверти одиннадцать.

— М-м, — Мендоса снова расстелил карту. — По прямой до ее дома примерно одиннадцать миль, а на самом деле около шестнадцати, как бы она ни ехала — по автострадам или по главным улицам. Если доктор ошибается насчет времени смерти, то у нас больше нет доказательств, подтверждающих мою версию. Но если она убита около полуночи, плюс минус пятнадцать минут, то есть еще одно соображение. Смотри. От твоего дома до места, где на нее могли напасть, — это примерно там, где и Фигуроа, и Пасадена-Фриуэй подходят к Риверсайд-Драйв, — шесть — шесть с половиной миль. Мы считаем, что она заполучила пассажира где-то здесь, потому что долго кататься с телом убийца не хочет, он освободился от него в ближайшем укромном месте — возле товарного двора. Каким бы путем она ни ехала, даже если она ездила медленно, то отъехав от твоего дома в десять сорок пять, она была здесь не позже, чем через пятнадцать-двадцать минут. Если ее средняя скорость была, скажем, тридцать пять миль в час, и ее ничто не задержало, то здесь она проезжала около одиннадцати. Пусть даже в одиннадцать десять. Потом к ней прыгает этот придурок, и она с ним катается три четверти часа, пока он ее не убивает и не грабит. Если бы она была изнасилована — так нет. Обычно такие вещи делают чертовски быстро, не так ли, Арт? Рывком открыть незапертую дверцу, нырнуть внутрь, сунуть водителю под нос пушку — все надо делать быстро, чтобы не дать ему опомниться и подумать. Направить машину к ближайшей темной улице, схватить сумочку, если в машине женщина, схватить бумажник, выскочить и убежать. Обычно на этом все и заканчивается. Изредка водитель, как правило — мужчина, оказывает сопротивление и получает за это пулю или удар дубинкой. Вот если бы она была изнасилована, я бы согласился, что убийца случайный, — сказал Мендоса. Он кивнул на сумку. — Вот это говорит о том, что с головой у нее все было в порядке. Если бы к ней в машину заскочил человек и направил на нее пистолет, я думаю, у нашей Маргарет хватило бы ума сидеть тихо, пока ее грабят, и дать ему убежать. Женщины очень редко оказывают сопротивление, если их не пытаются изнасиловать. Ты согласен со мной?

11

Кто знает ?(исп.).

— Пока да.

— О’кей. Если не считать уличной гари, ее одежда в порядке, ничего не порвано. Никаких следов борьбы. Царапины на лице и руке, с правой стороны, нанесены уже после смерти, когда она катилась из машины. Маленький нюанс, но тем не менее: если бы она была напряжена, испугана вооруженным незнакомцем, ожидала, что он нападет на нее, она была бы готова к борьбе. Но если ее застигли врасплох, то борьба была недолгой. Я никогда не видел преступника, заставляющего жертву ездить сорок пять минут перед тем, как ее ограбить. Если только он не собирался ее изнасиловать. И вообще, зачем ему было ее убивать, если она не сопротивлялась?

— Все это только слова, — ответил Хэкет упрямо. — Откуда ты знаешь, что она не сопротивлялась? Может, по дороге домой она остановилась где-нибудь выпить и провела там сорок пять минут. Слишком рано сочинять сказки, мы еще мало что знаем.

— Правильно. Но мне моя версия больше нравится, — сказал Мендоса.

— Ну и что дальше?

— Она была с кем-то, кого знала. — Мендоса погасил сигарету и подошел к окну. — После вечеринки она еще куда-то поехала. Либо заранее договорившись, либо по собственной инициативе. Там, случайно или как было запланировано, она с кем-то встретилась, не предполагая, что ей грозит какая-либо опасность. Этот некто, в машине или в другом месте, быть может собираясь заняться с ней любовью, обвил руками ее горло. Если знаешь, где искать сонную артерию, то, надавив на нее, можешь вызвать потерю сознания за пятнадцать секунд

Хэкет вздохнул и сказал:

— Может быть, может быть.

Заглянул сержант Лейк и сообщил, что вернулся Берт вместе с отцом Маргарет.

— Начнем задавать вопросы, — сказал Мендоса и встал. — Сначала проведем опознание.

Чарльз Чедвик, крупный красивый мужчина лет пятидесяти, производил хорошее впечатление: не толстый, но плотный, с широкой грудью. Густые седые волосы, здоровый цвет лица. Сейчас лицо его осунулось, а в голубых глазах застыло потерянное выражение. Однако он держал себя в руках. Увидев тело, он тихо сказал:

— Да, это Маргарет. Моя дочь Маргарет.

Чедвик явно был человеком, привыкшим скрывать свои эмоции. Возможно, он считал, что демонстрировать их — грубо и недостойно. Возвращаясь из морга в управление, он ни о чем не спрашивал.

В кабинете Мендосы он отвечал на вопросы учтиво, но как-то вяло. Маргарет Чедвик было двадцать восемь, не замужем, жила с родителями, официально помолвлена не была, но собиралась сделать это с одним молодым человеком и подразумевалось, что они должны пожениться, хотя определенной даты назначено не было. Джордж Арден. Чедвик не уверен насчет адреса, где-то в Голливуде; нет, мистер Арден не работает; он живет со своей матерью на доходы от наследства. Да, действительно, может показаться странным, что никто не хватился Маргарет прошлой ночью. Они обнаружили, что она не вернулась домой только угром, обзвонили несколько ее ближайших подруг и как раз собирались заявить в полицию, когда пришел сержант Дуайер.

— Нас с женой самих не было вечером дома, — сказал Чедвик, — и нашей старшей дочери Лауры тоже. — Он взял предложенную сигарету, но в основном держал ее в руках, лишь изредка затягиваясь. — Мы с женой были на официальном приеме, в доме моего компаньона. — У Чедвика была компания на бульваре Вилшир. Судя по его одежде и вещам его дочери, это был большой и процветающий бизнес. — Приехали домой за полночь и, видите ли, мы думали, что Маргарет уже дома, — она сказала, что вернется около одиннадцати. Мы полагали, что она приехала и легла спать, ее дверь была закрыта… Да, обычно мы не обращали внимания на ее машину. Дело в том, что наш гараж рассчитан на две машины, и, как правило, им пользуемся мы с женой. А Лаура и Маргарес паркуются за углом или прямо у обочины. Если я и обратил внимание, что машины Маргарет нет перед домом, то скорее всего подумал, что она где-то рядом… Да, Лауры тоже не было, она встречалась со своим женихом. Я слышал, как она пришла вскоре после нас, тихонько, чтобы никого не потревожить, поднялась к себе и легла спать. Сегодня утром, когда Маргарет не вышла к половине десятого, мы подумали, что, возможно, она заболела, пошли посмотреть и…

— Да, я понимаю, мистер Чедвик. Вы не знаете, собиралась ли ваша дочь еще куда-нибудь после вечеринки?

Чедвик покачал головой.

— Вряд ли, лейтенант. Она ничего не говорила, хотя я не знаю в точности, куда она собиралась. Знаю только, что куда-то в гости. Может быть, ее сестра в курсе…

— Понимаю. Мисс Чедвик… м-м…обычно скрывала свои планы? Даже незначительные? Не всегда говорила вам, куда собирается?

Чедвик ответил не сразу. Он наклонился вперед и погасил сигарету в пепельнице на столе. Приложил руку к виску, словно у него болела голова.