Ангелы Монмартра

* * *

– Кара ты или награда? – неистово шепчет Дежан. – Что я заслужил?

Зеленые глаза глядят внимательно и доверчиво.

Кроме этих глаз он ничего не замечает. Теперь вот они, полностью, всецело…

И художник задыхается под их изумрудными лучами, которые прекраснее лазурных морей, значительнее небесных светил, мудрее очага, зажженного в зимнюю полночь после дальней дороги.

– Награда за боль, – отвечают ему темные женские губы, и краем глаза он видит, как под их уголками появляются ямочки – это рождается улыбка…

Воздух наполняет аромат ночной фиалки.

* * *

– Ты сердишься на Моди, – вдруг говорит она.

Дежан отворачивается и смотрит на волны Сены.

– Для тебя это важно?

– Да. Более, чем ты думаешь. Он – благородная и чистая душа. Моди понимает любовь.

– Вот как? – упавшим голосом пытается иронизировать Анж; в его душе снова начинают виться ростки тьмы и страдания. – Надеюсь, ты не станешь рассказывать, как именно понимает.

– А ведь без него ничего бы не было… Точнее, было бы, но по-другому. Не так прекрасно…

– О чем ты?

Художник смотрит, как оживает река. Гаснут фонари. Снова плывут баржи; на востоке виднеется несколько лодок. По набережным уже начинают прохаживаться нарядно одетые мужчины и женщины. Дети еще спят.

Воскресенье.

– Моди помог нам встретиться.

Он оборачивается к ней всем телом – огромный, неуклюжий и… страшный.

– Что?!

Теперь он видит Орфелину полностью. Тонкая, стройная девушка стоит перед ним босиком на остывшем за ночь мосту. Ее карнавальный костюм кажется нелепым при солнечном свете. На смуглом лице, чуть широковатом, более похожем на славянское, беззащитная улыбка. В ней что-то от влюбленной гимназистки, которая чувствует близкий разрыв с любимым и отчаянно боится сказать лишнее.

Дежан ощущает внезапный прилив нежности. Он хочет закричать, что теперь это все не важно, что они вдвоем, и уже не может быть иначе!..

Какие простые, глупые слова, но кто из любивших не произносил их когда-нибудь… или не мечтал сказать! Хочется взять в ладони ее лицо и расцеловать – в глаза, в губы, в кончик носа. Расцеловать ангела.

– Моди нам помог, – быстро заговорила она, боясь, что Анж ее перебьет. – Он был первым, кого я встретила в Париже. Я поселилась возле Восточного вокзала и на следующий день на Монмартре встретила Амедео. Мы разговорились. Я сказала, что непременно должна увидеться с… одним человеком, и он галантно предложил свою помощь. Мне не было известно твое имя, но он сразу же узнал тебя по описанию. Адреса Модильяни не знал, но обещал порасспрашивать знакомых. Кроме того, он рассказал, что ты иногда бываешь в «Резвом Кролике». Не скрою, Моди оказывал мне знаки внимания, но я открыто сказала, что человек, которого ищу, очень мне дорог. Амедео заметно расстроился, однако подтвердил, что данное слово нарушать не намерен. Мы договорились встретиться вечером следующего дня возле виноградника на рю Сен-Винсент. Моди сообщил, что адреса так и не узнал, но зато уже видел тебя в кабаре. С опаской, что Амедео обознался, я взяла такси, и мы подъехали к «Кролику» так, чтобы можно было глядеть в окна. Ты сидел довольно далеко, за столом со свечой – слава этой свече, благодаря которой я узнала тебя! – и читал газету. Моди сказал, что ему необходимо отдать долг и зашел в кабаре. Я видела, как вы обменялись любезностями. Вдруг ты вскочил и бросился к двери. Я боялась, что ты меня узнал, и приказала водителю уезжать поскорее…

– Перчатка! Я заметил перчатку, – пробормотал Анж.

– Откуда ты знал, что она моя? – удивилась Орфелина.

– Потом, потом! Это видение… Но продолжай же!

– В тот вечер я исколесила на такси весь Париж. Не хотелось возвращаться в нанятую квартиру. А на следующий день, в то же время, хоть мы и не успели договориться заранее, Моди снова оказался возле виноградников. Он понял, что я узнала тебя, и не удивился моему бегству. Я была в растерянности, не знала, что предпринять: появиться просто так и представиться: «Селена Моро-Санж. Я вас искала!» – было бы глупо.

– Повтори свое имя, – попросил Дежан.

– Селена Моро-Санж. Просто Селена.

– А как же…

– Ты же не думаешь, в самом деле, что меня зовут Сироткой?! Это мой цирковой псевдоним. Да и Селена звучит не по-французски… В цирке принято давать необычные имена.

– Конечно! – обрадовался Анж. – Псевдоним на афише!.. Ну почему я не вспомнил раньше? Это ты тогда… на трапеции… – и смутился.

– Да, это была я. Но продолжу. Моди спросил меня, может ли любовь быть причиной моего сильного волнения. Я не ответила, но, думаю, он догадался сам. Я же говорила, что для него это не пустой звук. Словно в доказательство он предложил затею, от которой у меня перехватило дыхание. Сначала Моди спросил, умею ли я танцевать. А потом – да! – он предложил танец на круглом столе! И при этом мы должны были изображать влюбленную пару…

– Так значит, это пари… розыгрыш?! – воскликнул Анж.

Эхо его голоса раскатилось над утренней Сеной. Некоторые прохожие неодобрительно обернулись; в сторону странной пары посмотрели проходившие мимо жандармы.

– Но зачем же непременно представляться влюбленными?

– Я решила испытать тебя. И ты доказал, что способен на поступок ради женщины, пусть даже такой никчемной, какой я тебе тогда казалась. Ты и сейчас меня таковой считаешь? Ответь, это очень важно!

– Полагаю, нам следует покинуть мост. Мы привлекаем внимание. Повторно оказаться в полиции не хочу. Мы нарушаем спокойствие и вряд ли услаждаем взоры добропорядочных буржуа… Я о твоем весьма вольном трико.

– Ты прав, – с легкостью согласилась Селена-Орфелина. – Как я могла забыть… Продолжим разговор в такси. Водитель любезно согласился подождать, а мы уже около часа болтаем!

Она подхватила расколотую маску и бросила в Сену. Подняла осколок и протянула Дежану:

– У меня больше нет желания скрывать лицо. А это, если хочешь, возьми на память.

Анж принял подарок. Девушка побежала, точнее, полетела, едва касаясь мостовой, к дворцу Пти-Пале. Что-то странное, немного неестественное почудилось ему в легких движениях Селены… Анж поспешил вослед. Прохожие перешептывались, мужчины провожали ее недвусмысленными сальными взглядами, женщины высокомерно хмыкали по поводу вольных нравов.

У треугольного газона справа от здания Пти-Пале действительно ожидало такси. Водитель – к удивлению Дежана им оказался тот самый парень, который недавно подвозил их с Моди, Сутиным и Зборовским – предупредительно распахнул дверцу. По его глазам было видно, что он удивлен не меньше.

– Так вы всё же встретились, мадемуазель? У вас счастливое лицо. Искренне рад…

– Ни слова больше! – Она со смехом приложила к губам изящный палец.

Таксист пожал плечами, улыбнулся в ответ и занял место в кабине.

– Куда поедем? – спросил он. – Как обычно: Монмартр, рю Лепик?

Анж переглянулся с Селеной и ответил:

– Да, номер семьдесят три-два. Ты не возражаешь?

– Я об этом мечтала, – ответила девушка и положила голову на плечо художника. – Твоя хозяйка не будет против?

– Думаю, мадам Донадье поймет. Она умная и добрая женщина.

* * *

Селена достала из-под сиденья матерчатый пакет с парой туфелек.

– Да, я представляла себе этот розыгрыш как невинную затею. Ведь всё так хорошо складывалось. Мы продумали детали, заранее посвятили в наш маленький заговор мсье Фредерика Жерара, даже вместе приобрели круглый стол и привезли его в «Резвый Кролик». Карнавал пришелся как нельзя кстати! Мсье Жерар проникся нашей идеей и сообщил, что они с мсье Пижаром заказали тебе афишу. Меня это очень обрадовало, теперь я была уверена, что ты появишься на карнавале. Мсье Жерар предложил, чтобы я приехала позже, так как у него будет сугубо мужское дело к некоторым из его друзей…

Той-той, вспомнил Анж. Интересно, какое отношение к ним имеет Селена? И что сможет – если сможет! – рассказать о видении, в котором она появлялась так странно?

– Мужские дела – это серьезно, – между тем продолжала девушка. – Мы договорились с Моди о времени, когда он выйдет меня встречать. Всё было разыграно успешно: и якобы случайно заключенное пари, и сам танец… Я видела твои глаза, мне хотелось плакать от счастья. Вдохновение стало таким сильным, что я увлеклась. В какой-то момент по нашему с Амедео уговору мне следовало поскользнуться и проиграть пари. Но меня держал сам воздух – как птицу! Этот танец был для тебя и ради тебя. Видишь, и женщины иногда могут совершать безумные поступки. Я совершенно измотала Моди, и тогда он принял единственно возможное решение. Да, могу себе представить, что со стороны это выглядело нечестно. От неожиданности я растерялась. Быть такой невнимательной к уставшему партнеру! – Она теребила край воротника. – По моей вине затея чуть не развалилась… Слишком, слишком я заигралась, мое согласие с победой Моди выглядело странно и двусмысленно! Ведь можно было всё раскрыть уже в ту минуту. Но Амедео – он ведь очень горяч, как все южане! – посчитал себя оскорбленным твоими словами. Потом вызов на дуэль. Розыгрыш провалился. Ты вышел; я хотела последовать за тобой, отговорить. Но Моди сказал, что уже ничего не изменишь, и поединок состоится. Как же он должен был ненавидеть и презирать меня, ведь я шутя втянула его в скверную историю! Потом на «Кролик» напали. Амедео потащил меня к такси и увез подальше от места драки. Я видела, как ты сражался, чтобы уберечь меня от опасности…