Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Ангелы над городом. Петербургские сказки. Часть вторая
Шрифт:

Да и когда ему было особо то размышлять, да философствовать, либо в мечтания пускаться? Учение – не простое, много чего на память зазубривать надлежало, а занятия – круглый год без отпусков и каникул. Редко – редко когда ученикам удавалось за стены Заиконоспасского монастыря выскочить на московскую улицу поразмяться: зимой с горы на санях покататься, а то и с москвичами на кулачках силой померяться. Тут наипервейшим среди кулачных бойцов был Михайло Ломоносов, с которым Митя свел дружество. Понятное дело: Михайло мало, что на десять лет Мити старше, так ещё и богатырь природный – кочергу железную мог узлом завязать! Но не кулачные бои явились дружеству причною, а то, что Михайло Ломоносов и Дмитрий Виноградов явились

поистине лучшими учениками Академии. Меж собою, не токмо шутки ради, а взаправду, могли ученые разговоры разговаривать и по латыни, и по гречески, обо всяких вещах и понятиях – оттого завсегда им вместе не скучно. Вот их, обоих, в числе двенадцати лучших, и отправили из Москвы в Университет при Академии наук и художеств в столицу Российской Империи – в Санкт-Петербург.

Сей град, хоть и столица, а Москвы много как меньше и темней. Зимой не успеет чуть рассветать, а уж часов через пять – снова темень да ночь. Холод, промозглость. На ученьи и в хоромах то при разговоре изо ртов пар идет. А в летнюю пору ночи вовсе нет – светло и не уснуть никак, и комары кровопийцы донимают – хоть дегтем от них намазывайся. Да много спать то и не приходилось – учиться пришлось наукам новым, хитростным. В Москве больше зубрили языки древние, богословие, философию, а тут – математика да физика, да химия, да механика. И язык пришлось учить немецкий, потому все книги на этом языке. Однако, Михайло и Дмитрий учились жадно, разум имели схватчивый, во всех занятиях преуспевали и вскорости явили знания отменные. За то отправили, их меньше чем через год, на морском корабле по Балтийскому морю в Германию в преславный Марбургский университет

Плыли долго, но всё ж много быстрее, как если бы по суше на лошадях. Побаивались: мало что страна чужая, других язык люди ее населяют, да и вера у них не Православная, а какая то протестантская. Вроде как тоже христианская, а на взгляд то – разница. Красоты Православной их служба не имеет, в храмах стенки голые, а пуще всего разговоры да толкования разные. Опасались русские студиозы – как бы, неровен час, немской ересью не заразиться. Михайло то на возрасте – 23 годов, много чего повидал, да превзошел, а Митя – вьюнош совсем. Что он в свои шестнадцать лет акроме учения, считай, как в затворе монастырском в Москве, да в Университете академическом в Петербурге, видел?

Однако же, как приехали, чуть пообустоились, так и полюбили новую жизнь, и окунулись в бытие дней студенческих радостно. Михайло с Дмитрием как пиявицы ненасытные в науки впились, готовы были денно и нощно учиться. Язык выучили быстро, науки то все интересные. Особливо русских студиозов знаменитый профессор Христиан Вольф нахваливал. Сказывал, что за всю жизнь первый раз таких умных да к наукам приверженных молодых людей обучает. Их уж профессора даже осаживали: хватит, мол, за книгами да в мастерских горбатиться – ступайте погуляйте, тогда и ученье веселей пойдет. А уж погулять то студиозы в Марбурге умели! В этом городе и трактиры с пивом с музыкой да танцами, уличные забавы всякие: странствующие артисты фокусы показывают, по канатам ходят, шарами да кольцами жонглируют, а иные целые представления разыгрывают в лицах, либо в куклах. Особливо Дмитрию да Михайле пиеса о докторе Фаусте понравилась. Они ее не раз видели да потом за пивом в трактире сидючи обсуждали, как учёный муж Фаустус душу дьяволу продал, чтобы молодость воротить да способ узнать – как обращать свинец в золото…

Вот сидят, однажды, Михайло с Дмитрием в трактире – пиво пьют да представление обсуждают.

– Пустяшное дело – представление это. Сплетки да сказки,– Михайло говорит.

– Нет, – возражает Митя, – неспроста сказки сказываются…

– Выдумки всё!

– Понятно, что выдумки! Однако, оне для размышления – как правильно жить в обыкновенности.

– Для размышления – наука. А сказки –

так, для забавы.

– А вот, к примеру, тебе бы шут какой предложил враз все науки превзойти, мудрость жизни узнать, через то – богатство и чин хороший получить?..

– Так ведь, небось, за душу!

– Ну, за душу, не за душу… Может, эдак только к слову говориться. А хоть бы и так – однако, можно ведь и поторговаться....

– А спомни, Митя, чем мистерия кончилась? Обманул ведь Фауста бес! Нет, брат, наука постепенности требует, упорства. Сразу-то все премудрости узнать невозможно. Башка треснет.

– Да все то премудрости на что?! Хоть, к примеру, один какой-нибудь секрет, а через него доход денежный и почёт…

В трактире народу полно, за всеми столами горожане да студиозы угощаются питьём хмельным да закусками. Тут и подходит к нашим робятам некий господин:

– Слышу вы по русски говорите, дозвольте за ваш стол притулиться.

– Милости просим. Честь и место. Вы, чай, из России, когда язык наш ведаете? – потому так Митя спросил, что слышит, незнакомец хоть и по русски, а не чисто как то говорит – будто немец с Васильевского острова. Стали незнакомца распрашивать: давно ли он из России, какое занятие имеет? Господин отвествует кратко, дескать, из России давно, сам – негоциант, ведет сухопутную и морскую торговлю, ежели на какой товар спрос открывается. Одет господин чисто, богато: парик завитой да камзол дорогой, треуголка с пером, с позументом, шпага при бедре. Должно негоциант не из бедных.

– Я вашим разговором заинтересовался, – говорит господин – А вот ежели, так, для разговора, к примеру, на что бы вы душу променять могли?

– Да не на что! – говорит Михайло. – Сие – пустое измышление.

– Понятное дело. – смеется господин: – Вы – люди образованные, разумеете, что душа материя не вещественная, как её, в таком разе, обменивать? Ведь не пенька да лес или воск из державы Российской на сукно или олово английское на Амстрдамской бирже менять – товар на товар. А душа есть неосезаемый чувствами звук.

– Неосезаема, а болит, особливо, когда совесть нечиста, – говорит Михайло. А Митя сразу и нашелся:

– Можно ведь невещественное на равное невещественное поменять. Скажем, доктор Фауст, не токмо молодость воротить пожелал, но и обрести любовь девицы Маргариты. А любовь сердечная тоже есть материя невещественная! Вот, к примеру, учёные секреты – ведь не вещественные – так, рассуждение одно, звук пустой, а как оберегаются да какую цену имеют!

– Убедил! Убедил! – незнакомец смеётся.– Позвольте ради знакомства, вас пивом поподчивать!

Натянулись наши то студиозы пивом на дамовщину так, что, пока до своей квартиры добрались все плечи о стены домов исколотили, шатаючись. Улицы то в Марбурге узкие. И в другой раз негоцианта того в трактире повстречали, и в третий… Да вскорости приметили: в какой трактир не придут, а он уж там сидит, словно, их дожидается и завегда хмельным питьем на свой счет подчует. Разговоры рассудительные ведет, да умные вопросы спрашивает, на кои ответишь то не враз. И такое пошло у них с Негоциантом дружество – чуть не каждый день в тактире сидят – беседуют и хмельное попивают.

Наши то робяты возмечтали на марбургских состоятельных жителей походить. Пошили себе платье новое модное, дорогое, какое в Европах богатые люди носят, шпаги купили. Наняли учителей, чтобы разным манерам светским и танцам обучиться, а заодно уж и фехтованию. Всё бы мило, оно, может, и не без пользы, да только наряды да учителя искусные больших денег стоят. Содержание из России на житье им, конечно, выдали достаточное, но ведь не на забавы да излишества! Быстро Михайло да Дмитрий казной поиздержались. Спасибо Негоциант выручил – дал изрядно денег в долг. Под весёлый разговор да под пиво и студиозы и не задумались сразу то – чем долг отдавать станут.

Поделиться с друзьями: