Ангерран де Мариньи. Советник Филиппа IV Красивого

Представители династии Бувилей уже наложили руку на королевские покои, практически превратив их в свои родовые владения. [503] Возможно, Мариньи даже был оруженосцем Гуго де Бувиля, камергера Филиппа Красивого, еще в 1283 г. Можно ли считать Бувиля одним из тех, кто подготовил появление Мариньи в королевском дворце? Такое предположение не лишено оснований.

Мы можем уже не только догадываться о семействе Флавакур. жившем рядом с местностью, [504] откуда происходил сам Мариньи.

503

M. Bloch, Bull. Soc. Hist, de Paris,t. XL, 1913, p. 153–164.

504

Флавакур расположен на расстоянии 3,5 км от Эпты.

Архиепископ Руанский, Гильом де Флавакур, поручая Ангеррану дело, о котором мы уже рассказывали, назвал его своим кузеном; [505] в этом случае речь не шла об обычной формуле любезности, поскольку если молодой человек уважительно обращается к нему в своем отчете: «Монсеньор архиепископ Руанский», [506] то в журнале королевской казны посланник архиепископа назван как «Ангерран де Мариньи, оруженосец, родственник…». [507] Архиепископ Руанский, высокопоставленное в королевстве лицо духовного звания, вполне мог устроить своего кузена на должность хлебодара королевы. Кроме того, при дворе был еще один Гильом де Флавакур, рыцарь короля, [508] но мы не знаем, какое влияние на положение дел он оказал. Впрочем, нет никаких сомнений, что архиепископ был заинтересован в том, чтобы Мариньи получил должность во дворце, поскольку так он обретал своего постоянного представителя при дворе. Нам известно, что он поручал Ангеррану менять деньги; вероятно, у Мариньи была возможность оказать своему кузену и другие услуги.

505

«Дорогому родственнику (sic)нашему, Ангеррану де Мариньи. хлебодару нашей госпожи Королевы» («Dilecto consaguineo (sic)nostra Ingerrano de Marregniaco, panetario domine Regine»); Bibl. nat., Clair. 48, № 28.

506

BibJ. nat., Clair. 70, № 137.

507

Viard, Journaux du Tr`esor…,col. 410, № 2614.

508

Bibl. nat., fr. 7852 et 7855, passim;см. выше, р. 14.

Что же касается доминиканца Николя де Фревиля, он, несомненно, являлся одним из покровителей Ангеррана, и, возможно, именно с его помощью Ангерран был принят сначала в отеле королевы, затем у короля, поскольку Фревиль старался привлечь к молодому человеку внимание Филиппа Красивого. Николя был исповедником короля с 1296–1297 гг., [509] и Ж. Виар ошибочно считает упомянутого в марте 1300 г. брата Николя (fratrem Nicolaum)Николя де Горренком, предшественником Фревиля. [510] Артонн [511] и Лизеран [512] поменяли действующих лиц этой истории ролями, представив избрание Николя королевским исповедником или его возвышение до кардинальского сана как следствие королевской милости к Мариньи. Эта теория, построенная на намеках хронистов, [513] не выдерживает испытания фактическим материалом: Фревиль стал кардиналом в 1305 г., когда влияние Мариньи было еще очень невелико; в любом случае, до 1296 г. Ангерран никак не мог повлиять на назначение королевского исповедника.

509

Завещание Филиппа Красивого: Arch, nat., J 403, № 13.

510

J. Viard, op. cit…col. 661, № 4534 et n. 1.

511

A. Artonne, Le mouvement de 1314…,p. 34.

512

G. Lizerand, Clement V et Philippe IV le Bel.p. 53.

513

«Он вертел, как хотел, и папой, и королем и даже сделал своего кузена кардиналом»; Chron. anon.,dans Hist. Fr.,t. XXI, p. 149.

Всецело преданный Филиппу Красивому, Николя помог ему в противостоянии с Бонифацием VIII и вместе со всем парижским духовенством поддержал идею созыва церковного собора 26 июня 1303 г. В 1305 г. он был избран кардиналом-священником церкви св. Евсевия и впоследствии стал легатом во Франции по самым разнообразным вопросам, при рассмотрении которых мы еще с ним встретимся. По всей видимости, отношения между камергером и кардиналом были продиктованы взаимным интересом.

Здесь мы переходим к рассмотрению второго этапа продвижения Ангеррана к высотам королевской милости. Конечно же, Фревиль поспособствовал тому, что его кузен стал вхож в отель королевы. У юноши были и другие покровители, но ни один из них [514] не находился в таком высоком положении, как королевский исповедник, который имел возможность добиваться для Ангеррана милостей, например перевода Мариньи в услужение самому королю. Само собой, главная заслуга в этом деле принадлежала брату Николя. В качестве возможной причины подобного перевода на ум первым делом приходит мысль о благосклонности королевы. Мы уже говорили о том, что она уделила Мариньи немало внимания в своем завещании, и вполне вероятно, что именно она поспособствовала карьерному росту того, кто в 1303 и 1305 гг. был ее доверенным лицом. Но ее благорасположение не может стать исчерпывающим объяснением тому факту, что Мариньи присвоили титул камергера, и тем более особому отношению к нему короля.

514

Baluze, Vitae paparum…,t. II, col. 636.

Мариньи, как мы видели в связи с процессом Гишара де Труа, некоторое время занимался проблемами Шампани; если бы королева хотела устроить своего протеже на более значимую должность, она бы постаралась не удалять его от себя и доверила бы ему тот или иной пост в Наварре или в Шампани. У Жанны Наваррской не было абсолютно никакого повода для того, чтобы стремиться устроить своего человека в отель короля, поскольку она жила в полном согласии со своим мужем. Поступив так, она только лишила бы себя услуг того, кого она хотела отблагодарить. Наконец, нужно вспомнить и о том, что в 1304 г., когда Мариньи стал камергером, Жанна Наваррская не могла предвидеть своего близкого конца: поэтому нельзя сказать, что она «завещала» своего хлебодара королю.

Впрочем, Мариньи оставил должность хлебодара в 1302 г. Предположительно это произошло после торжественного посвящения в рыцари. Тогда он уже не был в услужении у королевы, но остался ее советником и другом. Именно в промежутке между этим событием и 1304 г. он завоевал уважение короля и стал достоин назначения на должность камергера. Мы уже говорили о том, что он никогда не был раздатчиком хлеба у короля и что в 1302 г. он являлся всего лишь оруженосцем; [515] это позволяет предположить, что он, как и многие другие, в частности Плезиан, не будучи облечен никаким титулом, выполнял по указу короля различные поручения, например, ездил со специальной миссией во Фландрию в 1302 г.

515

Arch– nat., JJ 35, № 56, f. 17.

Возможно, Филипп Красивый сам заметил этого молодого амбициозного и способного человека и захотел принять его к себе на службу. По прошествии нескольких лет король мог доверить ему распоряжаться, вместе с Бувилем и Шамбли, своей Палатой. Впрочем, что безусловно, Ангерран не мог обратить на себя внимание короля в качестве хлебодара королевы. Ему было необходимо проявить себя с лучшей стороны, а возможность эту, например, право участвовать в миссии во Фландрию, кто-то должен был. ему предоставить. Действительно, доверие Бувиля или Флавакура могло помочь ему получить место в дворцовом штате или источник дохода, но не возможность участвовать в дипломатической миссии или должность камергера. Однако в 1302 г. Фревиль оказывал неоценимые услуги королю, и доверие, которым он пользовался, было пропорционально тому, насколько Филипп Красивый нуждался в поддержке нищенствующих орденов против папского престола. По нашему мнению, Фревиль был единственным человеком, способным попросить короля оказать доверие Мариньи и получить требуемое.

Таким образом, король уже со своей стороны мог щедрой рукой предоставить Ангеррану должность, источник дохода и фьефы. Использовав предоставленную Николя де Фревилем возможность и показав свои способности, Мариньи мог отныне обходиться без покровителей и посредников: действуя на глазах короля, он очень быстро добился неслыханных милостей и широчайших полномочий и, как мы увидим позже, сполна насладился ими через десять лет.

3. Характер и масштабы власти Мариньи

Чтобы оценить, какого размаха достигала власть Мариньи, мы обратились к трем типам документов, сопоставляя и согласовывая извлеченную из них информацию. Юридическая неоднозначность ситуации и отсутствие ее точного статуса лишают нас возможности обратиться к какому-либо документу, который дал бы недвусмысленные и точные ответы на все наши вопросы. Помимо официальной должности и предоставляемых ею прав и обязанностей Мариньи пользовался широчайшими полномочиями, не отраженными ни в какой его титулатуре. Поэтому выводы мы сможем составить только из изучения документов, сильно отличающихся друг от друга. Прежде всего это официальные документы суверенов, сеньоров и лиц облеченных государственными полномочиями, затем пометы (extra sigillum)в актах короля, к которым мы присовокупили также фрагменты найденных в отеле надписей на табличках, и, наконец это свидетельства современников Мариньи, изученные нами, во-первых, с точки зрения содержащейся в них информации, а во-вторых, с точки зрения высказанного или переданного автором общественного мнения.

Официальные документы сухо и точно сообщают нам титулы и должности интересующих нас лиц, которые теоретически должны соответствовать их роду деятельности. Здесь мы не брали в расчет тех документов, где Мариньи упоминается лишь как «Ангерран де Мариньи, сеньор де Менневиль» или «Ангерран, сеньор де Мариньи», поскольку это может пролить свет лишь на его положение в феодальной иерархии.

Чаще всего он поименован «рыцарем и камергером Короля» («miles et cambellanus Regis»), именно поэтому сам он называл себя «Ангерран де Мариньи, рыцарь и камергер господина нашего, Короля Франции». [516] Один раз в своей титулатуре он опустил слово «рыцарь», но это было продиктовано характером документа. [517] За редкими исключениями, в королевских актах его имя всегда фигурирует вместе с этими титулами; например, в 1305 г.: «наш рыцарь и камергер» («miles et cambellanus noster»); [518] в 1310 г.: «наш возлюбленный и преданный рыцарь и камергер, Ангерран…»; [519] также в 1314 г.: «наш возлюбленный и преданный рыцарь и KaMeprep». [520] В своем завещании королева Жанна упоминает его с теми же титулами, [521] то же относится и к Карлу Валуа, [522] Гоше де Шатильону [523] и Гастону де Фуа. [524] В письме королю кардинал Раймонд де Го отметил: «благородного мужа… вашего рыцаря и камергера» («noblem virurn… militem et cambellanum vestrum»). [525] Таким образом, с некоторыми изменениями в расстановке титулов называли Мариньи архиепископ Руанский, Бернар де Фарж, [526] епископ Пюи, Жан де Коммин, [527] нотариус Ами д'Орлеан и его коллега Жан Камель. [528] Очевидно, что если и королевские нотариусы, и писец знатного феодала или прелата, и папский нотариус, все эти абсолютно разные люди назвали Мариньи настолько четким и ясным титулом, то это означает, что и титулатура, и каждая из двух ее составляющих полностью соответствовали реальности.

516

1310 г… 22 июня; Arch, nat, J 225. № 6; см. Cartulaire, actes.№ 2.

517

«Анри, сир де Сели, рыцарь, и Ангерран, сир де Мариньи и камергер нашего господина Короля»; 1308 г., 17 ноября; заверено королем: Arch, nat., JJ 40, № 165. f. 84–86.

518

1305 г., май; Cartulaire,№ 74, f. 157. – Это опровергает мнение Ш. Дюрье. «До 1306 г. в хартиях его называли просто armiger,оруженосец»; Ch. Duner, op. cit.,p. 13.

519

1310 г… май; Cartulaire,№ 28, f. 42.

520

1314 г., январь; Arch, nat., JJ 50, № 31, f. 24 v.

521

1305 г., 25 марта; Arch, nat., J 403. № 16.

522

1310 г… июнь; Arch, nat., J 225, № 7.

523

1308 г… 5 декабря; Arch, nat., J 225, № 1.

524

1309 г., 5 июня; Arch, nat., J 332, № 15.

525

1308 г., 13 мая; Baluze. Vitae…,'ed. Mollat, t. III. p. 95–96.

526

1306 г., 21 апреля; Cartulaire.№ 6, f. 13 v.

527

1305 г., 26 июля; Arch, nat., J 1046, № 20.

528

1307 г., 5 июня, Limbourg-Stirum, Codex…,t. II, № 205–206, p. 28–36.

Но как только мы покидаем пределы королевской администрации, четкость в определениях тут же исчезает; если крупные феодалы все же употребляют подобные титулы, то иностранные суверены с этим не считаются. В папских регистрах, за неимением утраченных булл, Мариньи назван «рыцарем» («miles»), [529] затем «камергером… Короля» («camellano… Regis») [530] и даже «камергером… Короля Филиппа» («ciambellanus Philippi Regis…»). [531] Наконец, Эдуард II в письме своему тестю упоминает «господина Ангеррана де Мариньи, вашего рыцаря» («dominus Ingelramus de Maregny, miles vester»). [532] Подобные свидетельства, исходящие от папы и английского короля, говорят нам и о том, какой представляли себе роль Мариньи при дворах иностранных суверенов. В мае 1307 г. при дворе у понтифика его еще воспринимают как обычного королевского рыцаря, ничем не отличающегося от других. После прибытия королевского двора в Пуатье сановные лица папского двора получше узнали Мариньи и увидели в нем одного из приближенных короля. Функция служащего в то время преобладала над остальными: именно ему, как мы увидим, было поручено заняться организацией пребывания двора. Совершенно естественно, что его стали воспринимать главным образом как королевского камергера, и титул рыцаря перестал появляться в документах. Напротив, Эдуарду II было известно, что Мариньи, являлся дипломатом, поэтому он не упомянул титула камергера, придавая ему очень малое значение.

529

Regestum…t. II, p. 42, № 1699; p. 50, № 1742; p. 61, № 1775.

530

1308 г., 9 апреля; ibid.,t. III, p. 240, № 3240.

531

1310 г., 17 августа; ibid.,t. V. p. 222, № 5712.

532

1313 г., 30 августа; Rymer, Foedera…t. II, 1" partie, p. 49.