Ангерран де Мариньи. Советник Филиппа IV Красивого

Этот рассказ, безусловно, основан на реальных событиях: так, в своем завещании от 22 декабря 1320 г. [484] Карл Валуа упомянул дорогой его сердцу предмет: «меч, которым сражался сеньор де Аркур, я оставляю Карлу, моему сыну». Узы, в действительности соединившие Мариньи и Танкарвиля, появились позже: Изабель де Мариньи вышла замуж за Гильома де Танкарвиля, над которым Ангерран получил от короля право опеки. [485] Нужно заметить, что Гильом д'Аркур служил гофмейстером в то же время, когда Мариньи был камергером, – а Филипп Красивый вряд ли бы назначил на место гофмейстера человека из семьи, против которой он начал судебное преследование. Что же до Мариньи, он долгое время был в прекрасных отношениях с Карлом Валуа и часто наносил визиты Гильому д'Аркуру, который вместе с ним заседал в Денежной палате на Троицын день в 1304 г., [486] так же как и в палате Шахматной доски Руана на Пасху в 1305 г. [487] Таким образом, Клеман не прав, когда считает, что именно из-за Мариньи, сделавшего первые шаги на поприще государственной службы, Аркур попал в немилость, а Карл Валуа был унижен ошибочно.

484

Or. se, Arch, nat., J 404 A. № 24.

485

Cartulaire,№ 125 `a 127.

486

Bibl. nat, fr. 2838, p. 32; Borelli de Serres, op. cit.,t. I, p. 328.

487

R. Fawtier, Comptes royaux…,t. I, p. 316, № 6476.

Более всего мы склонны доверять Гильому Гиару, автору «Генеалогии королевских родов», который написал свою книгу примерно в 1306 г. и, следовательно, не мог впечатлиться ни несметным богатством Мариньи, ни историей его краха. Итак, автор этого произведения называет имена известных нам людей в числе рыцарей, принявших участие в битве при Монс-ан-Певеле 18 августа 1304 г:

Шамбли, который со вчерашнего дня Уже удалился оттуда; появился Аркур, Мутон, сир де Блевиль, Патрис и Гю де Бовиль, Гужон и Босуа вместе, И мессир Урри Алеман, Ангерран де Мариньи, Клер, Жеан де Машо и его брат… [488]

488

Bibl. nat., fr. 5698, f. 344 v., 2e col.; 'ed. Hist. Fr.,t. XXII, p. 290. vers 20439-46. – Мы приводим эти стихи согласно манускрипту, где имена иногда плохо видны. Среди знатных людей Руанского судебного округа в 1318–1319 гг. можно встретить: «г-на де Клера…, Мутона де Бленвиля…»; Arch, nat., JJ 55, № 63, i 39 v… № 123, I. 58 v., et № 142, f. 65 v.

Начиная с этого времени мы находим упоминания о Мариньи как о рыцаре, и вполне очевидно, что он был достоин так называться, а ссылки отдельных враждебно настроенных историков на якобы предложенный Людовиком Неверским судебный поединок, на который не дали разрешения советники короля, не имеют документальных подтверждений. Мариньи умел, когда это требовалось достойно выполнять свои обязанности рыцаря.

Около 1302 г. он выполнил свою первую дипломатическую миссию, конечно, не слишком важную, но в некотором роде судьбоносную, поскольку она в первый раз привела его во Фландрию Филипп Красивый поручил Готье де Митри, Ангеррану де Мариньи и Гильому де Талле провести переговоры с взбунтовавшимися фламандцами, исключая графа и его сына, пообещав им утвердить все составленные ими акты. [489]

489

Arch. nat… JJ 35, № 56. f. 17 et JJ 36. № 54. f. 19. – Г. Лизеран ошибается, утверждая: «…его первая миссия состоялась 20 августа 1311 г.»; G. Lizerand, Enguerrand de Marigny,p. 4.

На основании года завершения этой миссии предполагают, что ее провели после Пасхи 1302 г., [490] и, вероятно, до «Брюггской заутрени» (18 мая 1302 г.). После этой даты Филипп Красивый более не проводил переговоров, а готовился к вторжению во Францию; после битвы Куртре два товарища Мариньи не смогли бы принимать участие в дипломатической миссии: Готье де Митри во время битвы попал в плен, [491] а Гильом де Талле оказывал сопротивление, оставаясь в замке Рюпельмонд, до середины мая 1303 г. [492] Кроме того, стиль грамот короля, [493] как кажется, более соответствует атмосфере беспорядков начала 1302 г., чем «Брюггской заутрене». Таким образом, отправка Мариньи во Фландрию состоялась где-то между 22 апреля и серединой мая 1302 г.

490

«Парижский акт, год второй от Рождества Христова М° ССС°»; JJ 35, № 56. f. 17.

491

Fr. Funck-Brentano, Chronique art'esienne…,p. 51.

492

Fr. Funck-Brentano, Philippe le Bel en Flandre,p. 411.

493

«Culpas, excessus vel dйlie ta quecumque»; JJ 35, №56, f. 17.

Были ли важны эти переговоры? Мы так не думаем. Из троих не столь значительных персонажей, которые должны были их проводить, лишь Митри был рыцарем; двое других были всего лишь оруженосцами. Кроме того, в 1298 г. Митри служил слугой у Гоше де Шатильона. [494] По всей видимости, никто из них не являлся членом Королевского совета. Они могли проводить переговоры со знатью и с представителями городов, но не с графом и его сыновьями; впрочем, при подобных ограничениях они совершенно точно обладали широкими и не вполне определенными полномочиями, [495] а король обещал согласиться с результатами этих переговоров.

494

R. Fawtier, Comptes royaux…,t. I, p. 157, № 3362.

495

«Данных лиц мы полновластно наделяем полномочиями проводить переговоры с любыми лицами, как знатного, так и незнатного происхождения, в каком бы статусе и положении не состояли» («Plenam presentium tenore concedimus potestatem tractandi cum quibusdam personls tam nobilibus quam ignobilibus cujuscumque status aut condicionis existant»); JJ 35, № 56, f. 17.

Перейдя на службу к королю, Мариньи перестал носить титул хлебодара королевы, который двумя годами ранее ему помогли получить архиепископ Руанский, писец королевской казны, писец Палаты счетов и, наконец, он сам. Но он все так же оставался простым оруженосцем, ожидающим, когда его примут на какую-нибудь должность и время от времени выполняющим функции дипломатического посланника, учитывая тот факт, что король полностью ему доверял.

В соответствии с титулом камергера ему должно было достаться управление Палатой. Следуя за Ш. Дюрье, [496] все долгое время считали, что Мариньи сначала был хлебодаром у королевы, затем стал хлебодаром у короля и лишь после этого камергером: «По Красной книге, в 1300 г. Мариньи было присуждено звание хлебодара Короля (panetarius Regis)», – написал Ш. Дюрье. Впрочем, согласно акту 1300 г., Мариньи стал хлебодаром королевы. [497]

496

Positions des thиses de l''Ecole des chartes,1878, p. 13.

497

Ch.-V. Langlois, Registres perdus…,Livre rouge, № 656: Bibl. nat., francais 20691. p. 61.

Скорее всего, Мариньи стал камергером в 1304 г., вместо Гуго де Бувиля, убитого при Монс-ан-Певеле; до или в течение 1304 г. он занимался распределением пятидесяти четырех драпировок высокого качества, которые использовались в королевских покоях и были приобретены во время путешествия короля в Тулузу, он даже оценил их в 24 ливра за штуку. [498] Если даже в то время он еще не был камергером, то, по крайней мере, уже занимался делами отеля под руководством Бувиля.

498

R. Fawtier, Comptes royaux,t. II, p. 535, № 23911; статья того же счета. опубликованная г-ном Р. Фотье под № 23929, безусловно, является ошибкой Менана, который неправильно ее прочитал, цифры также неверны: 34 вместо 24 и 1297 вместо 1296.

В 1304 г. на Троицын день Мариньи оказался среди чрезвычайных делегатов от Курии, [499] которые, так же как и обычные распорядители, получили чеканы для представления их в Денежную палату. [500] Девять актов от 18 и 23 марта 1305 г., сохранившихся в оригинале в Национальной библиотеке, [501] были составлены по распоряжению господина Ангеррана (per dominum Ingerranum); это предписания, данные королем Реньо де Руа, тогда состоявшему в должности «поставщика продовольствия», выплатить необходимую сумму в 1304 г. для похода во Фландрию и за все необходимое для отеля. Следовательно, Мариньи располагал полномочиями, необходимыми для того, чтобы приказать Жану Мальяру выпустить такие предписания.

499

Термины Борелли де Серра; Borelli de Serres, op. cit., t. I, p. 328.

500

Bibl. nat., fr. 2838, f. 32 v.-33.

501

Bibl. nat… Clair. 15, № 116; 43. № 19. 54, M 7; 59. № 250; 71, № 199: 81 № 114; 93, № 64; 99, № 42; 110, № 32.

Неделю спустя королева Жанна дважды упомянула в своем завещании «монсеньора Ангеррана де Мариньи, рыцаря и камергера вашего господина Короля». [502] Амбициозный нормандский рыцарь был как никогда близок к власти и начинал оказывать на короля все возрастающее влияние. Благодаря своему назначению на должность камергера, значимость которой зависела прежде всего от ее обладателя, он мог практически ежедневно встречаться с королем.

Мы увидели, как в течение десяти лет Мариньи гонялся за успехом. Теперь нужно посмотреть, с чьей поддержкой и благодаря каким условиям он его добился.

502

Arch, nat., J 403, № 16.

2. Причины возвышения Мариньи

Восхождение Ангеррана де Мариньи ко «власти» происходило в два этапа: в действительности ему, безусловно, помогали уже те самые связи, благодаря которым он получил незначительную должность, примерно в 1295–1298 гг., и управление Палатой, основу его влиятельного положения, из обладания которой он извлек немалую выгоду в промежутке между 1304 и 1314 гг. Несомненно, личные качества Ангеррана сыграли немаловажную роль в деле его возвышения, но точно так же бесспорно, что протекция влиятельных людей облегчила начало его блистательной карьеры.

На протяжении последних лет XIII в. Ангерран де Мариньи задавался целью быть представленным ко двору, получить должность и какой-нибудь источник дохода. Молодой оруженосец отыскал в Париже соотечественников. Конечно, он нашел их в Университете, где выходцы из его родной провинции были скорее неспокойным, чем влиятельным объединением,но также, что было гораздо важнее, в самом королевском дворце. Во время правления Филиппа Красивого в окружении короля было множество нормандцев, и, по крайней мере, какая-то их часть должна была a prioriпроявить свою благосклонность к юноше.