Англичанка

Габриель ничего не сказал, и Навот, сдаваясь, тяжело вздохнул.

— Признание? Тебе нужно признание?

— На камеру, — добавил Габриель. — Точно такое, какое Жиров заставил сделать Мадлен перед тем, как убить ее.

— А если он не расколется?

— Все колются, Узи.

— Как насчет Келлера?

— Он едет со мной.

— Он профессиональный убийца, который однажды чуть не пришил тебя.

— Кто прошлое помянет… И потом, лишние мускулы мне не помешают.

— Что еще тебе не помешает?

— Паспорта, визы, билеты, явки… все, как обычно, Узи. Пусть наше московское отделение возьмет Павла Жирова под круглосуточное наблюдение. Прямо сейчас.

— Это все?

— Нет. Еще мне понадобишься ты.

Навот не нашелся что сказать.

— Я не сам в это дело ввязался, — напомнил Габриель.

— Знаю, только от этого ничуть не легче.

***

На явку Габриель вернулся около полуночи. Когда он вошел в комнату, которую делил с Кьярой, то застал супругу сидящей на кровати. Рядом на столике дымилась кружка травяного чая. На коленях у Кьяры лежала стопка глянцевых журналов. Волосы супруга кое-как собрала в узел на затылке, оставив множество выбившихся прядей. На носу у нее поблескивали новые стильные очки для чтения. У Кьяры имелся пунктик по поводу очков, и Габриель, к стыду своему, радовался тому, что у супруги слабое зрение, — пройдет время, и она перестанет производить впечатление его дочери.

— Как прошло? — не поднимая головы, спросила Кьяра.

— Отдых, процедуры — и может быть, левая рука восстановится.

— Все так плохо?

— Он зол, и я его не виню.

Сняв куртку, Габриель бросил ее на спинку стула. Кьяра укоризненно закатила глаза, потом послюнявила кончик пальца и перевернула страницу журнала.

— Переживет как-нибудь, — сказала она.

— Узи так просто обиды не забывает, Кьяра. А все вы с Шамроном, без меня меня женили.

— Ошибаешься, дорогой.

— Да?

— Пока ты во Франции искал Мадлен, Шамрон пришел ко мне и сказал, что хочет надавить на тебя последний раз, попробовать уломать. Просил моего благословения.

— Как мило с его стороны.

— Не злись, Габриель. Ему это очень нужно. — Кьяра помолчала немного. — И мне тоже.

— Тебе? — удивленно переспросил Габриель. — Ты хоть представляешь, что начнется после того, как я дам присягу?

— Мы делим комнату в доме, где живет еще восемь человек. Среди них — тот, кто однажды пытался тебя убить. Думаю, как-нибудь справимся.

Габриель подошел к кровати и перебрал лежащие на ней журналы: все женские и один — для беременных. Габриель потряс им перед носом у Кьяры.

— Ничего не хочешь сказать?

Супруга молча выхватила у него из руки журнал. Габриель присмотрелся к ней, взявшись за подбородок и склонив голову набок.

— Не смотри на меня так, — велела жена.

— Как это — так?

— Как на картину.

— Непроизвольно получилось.

Кьяра улыбнулась и спросила:

— О чем думаешь?

— Неплохо бы нам оказаться наедине, в другом месте — не на явке, в окружении еще восьми человек…

— …среди которых тот, кто однажды пытался убить тебя, — напомнила Кьяра. — Нет, о чем ты на самом деле подумал?

— Почему ты не отговариваешь меня ехать в Москву?

— Сама удивляюсь.

— Так почему?

— Наверное, потому, что несчастную девушку заперли в багажнике машины и взорвали.

— Еще причины есть?

— Нет, — ответила Кьяра. — Если спросишь, собираюсь ли я вместе со всеми, ответ будет тот же. Боюсь, что не справлюсь. Могу оступиться.

Не говоря больше ни слова, Габриель лег на кровать и положил голову ей на живот.

— Раздеваться не будешь? — спросила жена.

— Я слишком устал.

— Можно я еще почитаю?

— Все, что захочешь.

Габриель закрыл глаза. Тихий шелест журнальных страниц убаюкивал.

— Не спишь? — неожиданно спросила Кьяра.

— Нет, — пробормотал Габриель.

— Она знала, что все закончится в Москве?

— Кто?

— Та старуха с Корсики. Она знала?

— Да, думаю, знала.

— Она предупредила, чтобы ты не ездил туда?

— Нет, — солгал Габриель, ощутив укол совести — будто в груди провернули нож. — Она сказала, что мне ничего не грозит.

— Больше ничего она не видела?

— Дитя. Она видела дитя.

— Чье? — спросила Кьяра, но Габриель не ответил. Он бежал к женщине через бесконечное заснеженное поле. Женщина умирала в огне, а на снегу алела кровь.

47 Грейсвуд, Суррей

Следующим утром, в двадцать минут восьмого, когда над голыми деревьями Нобби-Коупс занимался серый декабрьский рассвет, на грейсвудскую явку нагрянул Узи Навот. Сначала он наткнулся на Кристофера Келлера — тот гнался за шариком для пинг-понга, пропустив подачу Яакова. Счет к тому времени был восемь-пять; Яаков вел, Келлер наступал ему на пятки.

— Вы кто такой? — спросил Келлер неулыбчивого качка в прихожей.

— Не твое дело, — ответил Навот.

— Странное имя. Еврейское, поди?

Навот нахмурился.

— А ты, должно быть, Келлер.

— Должно быть, он.

— Где Габриель?

— Уехал с Кьярой в Гилфорд.

— Зачем?

— Рыба в пруду закончилась.

— Кто здесь главный?

— Постояльцы.

Навот улыбнулся.

— Больше нет.

***

С неожиданным прибытием Навота вся группа перешла на военное положение. Биться — как всегда, без объявления — предстояло с врагом куда более сильным и многочисленным, на чужой территории. Контора считалась одной из лучших спецслужб во всем мире, однако не была ровней братству щита и меча. Разведслужба Российской Федерации соблюдала гордые и страшные традиции: более семидесяти лет КГБ беспощадно защищал советский коммунизм от врагов реальных и надуманных, действуя как авангард компартии за рубежом, вербуя и всюду внедряя своих шпионов. Властью комитет обладал неограниченной, являясь, по сути, государством внутри государства. Теперь же, с распадом СССР, он и стал самим государством. А «Волгатек» добывал для него нефть.

Именно эту связь — связь СВР с «Волгатеком» — не уставал подчеркивать Габриель с тех пор, как группа приступила к работе. Нефтедобывающая компания и российская разведка, говорил он, это одно и то же. То есть Михаил попадет в руки врага, едва его самолет покинет аэропорт Лондона. Легенды хватило обмануть Геннадия Лазарева, однако в допросной на Лубянке долго этот фасад не продержится. Как и сам Михаил, если уж на то пошло. Лубянка, напоминал Габриель, это место, где погибают агенты и операции. Лубянка — это конец.

Большую часть времени, однако, мысли Габриеля были сосредоточены на Павле Жирове, шефе волгатековской службы безопасности, авторе и исполнителе зловещего плана по краже у Великобритании североморской нефти. Спустя сутки после того, как Навот прибыл на явку, московское отделение Конторы определило: Жиров обосновался в укрепленном жилом доме на Воробьевых горах. Его график точно соответствовал имиджу человека, живущего двойной жизнью: день Жиров проводил в вычурном штабе «Волгатека» на Тверской, а вечер — в Московском центре, посреди леса в Ясенево. Наблюдатели несколько раз сфотографировали Жирова, когда тот разъезжал на лимузине «мерседес». Правда, ни на одном фото не было видно его лица. Габриель невольно восхитился профессионализмом русского шпиона. Он показал себя достойным противником, похитив Мадлен Хэрт и подставив марсельских бандитов. Чтобы похитить его с улицы, понадобятся агенты соответствующего уровня.