Английская поэзия

АКТРИСЕ МИСС ФОНТЕНЕЛЛЬ

Эльф, живущий на свободе, Образ дикой красоты, Не тебе хвала — природе. Лишь себя играешь ты! Позабудь живые чувства И природу приневоль, Лги, фальшивь, терзай искусство — Вот тогда сыграешь роль!

К ПОРТРЕТУ ИЗВЕСТНОЙ МИСС БЕРНС

Полно вам шипеть, как змеи! Всех затмит она собой. Был один грешок за нею… Меньше ль было у любой?

ЯРЛЫЧОК НА КАРЕТУ ЗНАТНОЙ ДАМЫ

Как твоя госпожа, ты трещишь, дребезжа, Обгоняя возки, таратайки, Но слетишь под откос, если оси колес Ненадежны, как сердце хозяйки!

О ЗОЛОТОМ КОЛЬЦЕ

— Зачем надевают кольцо золотое На палец, когда обручаются двое? — Меня любопытная леди спросила. Не став пред вопросом в тупик, Ответил я так собеседнице милой: — Владеет любовь электрической силой, А золото — проводник!

НАДПИСЬ НА МОГИЛЕ ЭСКВАЙРА, КОТОРЫЙ БЫЛ ПОД БАШМАКОМ У ЖЕНЫ

Со дней Адама все напасти Проистекают от жены. Та, у кого ты был во власти, Была во власти сатаны.

ЭПИТАФИЯ ПРЕПОДАВАТЕЛЮ ЛАТЫНИ

Тебе мы кланяемся низко, В последний раз сказав: «Аминь!» Грешил ты редко по-английски. Пусть бог простит твою латынь!

КРАСАВИЦЕ, ПРОПОВЕДУЮЩЕЙ СВОБОДУ И РАВЕНСТВО

Ты восклицаешь: «Равенство! Свобода!» Но, милая, слова твои — обман. Ты ввергла в рабство множество народа И властвуешь бездушно, как тиран.

МИСС ДЖИННИ СКОТТ

О, будь у скоттов каждый клан Таким, как Джинни Скотт, — Мы покорили б англичан, А не наоборот.

ЛОРД-АДВОКАТ

Слова он сыпал, обуян Ораторским экстазом, И красноречия туман Ему окутал разум. Он стал затылок свой скрести, Нуждаясь в смысле здравом, И где не мог его найти, Заткнул прорехи правом…

ТРАКТИРЩИЦЕ ИЗ РОСЛИНА

Достойна всякого почета Владений этих госпожа. В ее таверне есть работа Для кружки, ложки и ножа. Пускай она, судьбой хранима, Еще полвека проживет. И — верьте! — не промчусь я мимо Ее распахнутых ворот!

ПРОПОВЕДНИКУ ЛЕМИНГТОНСКОЙ ЦЕРКВИ

Нет злее ветра этих дней, Нет церкви — этой холодней. Не церковь, а какой-то ледник. А в ней холодный проповедник. Пусть он согреется в аду, Пока я вновь сюда приду!

О ПЛОХИХ ДОРОГАХ

Я ехал к вам то вплавь, то вброд. Меня хранили боги. Не любит местный ваш народ Чинить свои дороги. Строку из Библии прочти, О город многогрешный: Коль ты не выпрямишь пути, Пойдешь ты в ад кромешный!

НАДПИСЬ НА МОГИЛЕ ЧЕСТОЛЮБЦА

Покойник был дурак и так любил чины, Что требует в аду короны сатаны. — Нет, — молвил сатана. — Ты зол, и даже слишком, Но надо обладать каким-нибудь умишком!

ЭПИТАФИЯ ТВЕРДОЛОБОМУ ТРУСУ

Клади земли тончайший слой На это сердце робкое, Но башню целую построй Над черепной коробкою!

ДЕВУШКЕ МАЛЕНЬКОГО РОСТА

На то и меньше мой алмаз Гранитной темной глыбы, Чтобы дороже во сто раз Его ценить могли бы!

ХУДОЖНИКУ

Прими мой дружеский совет: Писать тебе не надо Небесных ангелов портрет. Рисуй владыку ада! Тебе известней адский лорд, Чем ангел белокурый. Куда живее выйдет черт, Написанный с натуры!

ЭПИТАФИЯ ВЛАДЕЛЬЦУ УСАДЬБЫ

Джемс Грив Богхёд Был мой сосед, И, если в рай пошел он, Хочу я в ад, Коль райский сад Таких соседей полон.

НЕТЛЕННЫЙ КАПИТАН

Пред тем, как предать капитана могиле, Друзья бальзамировать сердце решили. — Нет, — молвил прохожий, — он так ядовит, Что даже червяк от него убежит!

В ЗАЩИТУ АКЦИЗНОГО

Вам, остроумцам, праздным и капризным, Довольно издеваться над акцизным. Чем лучше ваш премьер или священник, С живых и мертвых требующий денег И на приход глядящий с укоризной? Кто он такой? Духовный ваш акцизный!

КАПИТАНУ РИДДЕЛЮ ПРИ ВОЗВРАЩЕНИИ ГАЗЕТЫ

Газетные строчки Прочел я до точки, Но в них, к сожалению, мало Известий столичных, Вестей заграничных. И крупных разбоев не стало. Газетная братья Имеет понятье, Что значат известка и глина, Но в том, что сложнее, — Ручаться я смею, — Она, как младенец, невинна. И это перо Не слишком остро. Боюсь, что оно не ответит На все бесконечное ваше добро… Ах, если б у солнца мне вырвать перо Такое, что греет и светит!

ТРИ ВЫВЕСКИ

I

Напоминает он лицом Ту вывеску, что над крыльцом Гремит, блестит, Лаская слух и взор, И говорит: «Здесь постоялый двор».

II

Как эта голова чиста, пуста, Припудрена, искусно завита! Такую видишь в лавке брадобрея. И каждый, кто проходит перед нею, Одни и те же говорит слова: — Вот голова!