Английская поэзия

ДЛИННЫЙ ДЖОН БРАУН И МАЛЮТКА МЭРИ БЭЛЛ

Была в орехе фея у крошки Мэри Бэлл, А у верзилы Джона в печенках черт сидел. Любил малютку Мэри верзила больше всех, И заманила фея дьявола в орех. Вот выпрыгнула фея и спряталась в орех. Смеясь, она сказала: «Любовь — великий грех!» Обиделся на фею в нее влюбленный бес, И вот к верзиле Джону в похлебку он залез. Попал к нему в печенки и начал портить кровь. Верзила ест за семерых, чтобы прогнать любовь, Но тает он, как свечка, худеет с каждым днем С тех пор, как поселился голодный дьявол в нем. — Должно быть, — люди говорят, — в него забрался волк! — Другие дьявола винят, и в этом есть свой толк. А фея пляшет и поет — так дьявол ей смешон. И доплясалась до того, что умер длинный Джон. Тогда плясунья-фея покинула орех. С тех пор малютка Мэри не ведает утех. Ее пустым орехом сам дьявол завладел. И вот с протухшей скорлупой осталась Мэри Бэлл.

* * *

Мой ангел, наклонясь над колыбелью, Сказал: «Живи на свете, существо, Исполненное радости, веселья, Но помощи не жди ни от кого».

О БЛАГОДАРНОСТИ

От дьявола и от царей земных Мы получаем знатность и богатство. И небеса благодарить за них, По моему сужденью, — святотатство.

ВЗГЛЯД АМУРА

На перси Хлои бросил взор крылатый мальчуган, Но, встретив Зою, он глядит украдкой на карман.

* * *

Я встал, когда редела ночь. — Поди ты прочь! Поди ты прочь! О чем ты молишься, поклоны Кладя пред капищем Мамоны? Я был немало удивлен. Я думал, — это божий трон. Всего хватает мне, но мало В кармане звонкого металла. Есть у меня богатство дум. Восторги духа, здравый ум, Жена любимая со мною. Но беден я казной земною. Я перед богом день и ночь. С меня он глаз не сводит прочь. Но дьявол тоже неотлучен: Мой кошелек ему поручен. Он мой невольный казначей. Я ел бы пищу богачей, Когда бы стал ему молиться. Я не хочу, а дьявол злится. Итак, не быть мне богачом. К чему ж молиться и о чем? Желаний у меня немного, И за других молю я бога. Пускай дает мне злобный черт Одежды, пищи худший сорт, — Мне и в нужде живется славно… А все же, черт, служи исправно!

* * *

— Что оратору нужно? Хороший язык? — Нет, — ответил оратор. — Хороший парик! — А еще? — Не смутился почтенный старик И ответил: — Опять же хороший парик. — А еще? — Он задумался только на миг И воскликнул: — Конечно, хороший парик! — Что, маэстро, важнее всего в портретисте? Он ответил: — Особые качества кисти. — А еще? — Он, палитру старательно чистя, Повторил: — Разумеется, качество кисти. — А еще? — Становясь понемногу речистей, Он воскликнул: — Высокое качество кисти!

ВИЛЬЯМУ ХЕЙЛИ О ДРУЖБЕ

Врагов прощает он, но в том беда, Что не прощал он друга никогда.

ЕМУ ЖЕ

Ты мне нанес, как друг, удар коварный сзади, Ах, будь моим врагом, хоть дружбы ради!

МОЕМУ ХУЛИТЕЛЮ

Пусть обо мне ты распускаешь ложь, Я над тобою не глумлюсь тайком. Пусть сумасшедшим ты меня зовешь, Тебя зову я только дураком.

ЭПИТАФИЯ

Я погребен у городской канавы водосточной,

Чтоб слезы лить могли друзья и днем и еженочно.

ИЗ АНГЛИЙСКОЙ И ШОТЛАНДСКОЙ НАРОДНОЙ ПОЭЗИИ

БАЛЛАДЫ И ПЕСНИ

БАЛЛАДА О ДВУХ СЕСТРАХ

К двум сестрам в терем над водой, Биннори, о Биннори, Приехал рыцарь молодой, У славных мельниц Биннори. Колечко старшей подарил, Биннори, о Биннори, Но больше младшую любил, У славных мельниц Биннори. И зависть старшую взяла, Биннори, о Биннори, Что другу младшая мила, У славных мельниц Биннори. Вот рано-рано поутру, Биннори, о Биннори, Сестра гулять зовет сестру, У славных мельниц Биннори. – Вставай, сестрица, мой дружок, Биннори, о Биннори, Пойдем со мной на бережок, У славных мельниц Биннори. Над речкой младшая сидит, Биннори, о Биннори, На волны быстрые глядит, У славных мельниц Биннори. А старшая подкралась к ней, Биннори, о Биннори, И в омут сбросила с камней У славных мельниц Биннори. – Сестрица, сжалься надо мной, Биннори, о Биннори, Ты станешь рыцаря женой, У славных мельниц Биннори. Подай перчатку мне свою, Биннори, о Биннори, Тебе я друга отдаю, У славных мельниц Биннори. – Ступай, сестра моя, на дно, Биннори, о Биннори, Тебе спастись не суждено, У славных мельниц Биннори. Недолго младшая плыла, Биннори, о Биннори, Недолго старшую звала, У славных мельниц Биннори. 370В плотине воду отвели, Биннори, о Биннори, И тело девушки нашли У славных мельниц Биннори. Девичий стан ее кругом, Биннори, о Биннори, Узорным стянут пояском, У славных мельниц Биннори. Не видно кос ее густых, Биннори, о Биннори, Из-за гребенок золотых, У славных мельниц Биннори. В тот день бродил у берегов, Биннори, о Биннори, Певец, желанный гость пиров, У славных мельниц Биннори. Он срезал прядь ее одну, Биннори, о Биннори, И свил упругую струну, У славных мельниц Биннори. Он взял две пряди золотых, Биннори, о Биннори, И две струны плетет из них, У славных мельниц Биннори. К ее отцу идет певец, Биннори, о Биннори, Он входит с арфой во дворец, У славных мельниц Биннори. Струна запела под рукой, Биннори, о Биннори, «Прощай, отец мой дорогой!» У славных мельниц Биннори. Другая вторит ей струна, Биннори, о Биннори, «Прощай, мой друг!» — поет она У славных мельниц Биннори. Все струны грянули, звеня, Биннори, о Биннори, «Сестра, сгубила ты меня У славных мельниц Биннори!»

КЛЯТВА ВЕРНОСТИ

Мертвец явился к Марджери. Взошел он на крыльцо, У двери тихо застонал И дернул за кольцо. — О, кто там, кто там в поздний час Ждет у дверей моих: Отец родной, иль брат мой Джон, Иль милый мой жених? — Нет, не отец, не брат твой Джон Ждут у дверей твоих. То из Шотландии домой Вернулся твой жених. О, сжалься, сжалься надо мной, О, сжалься, пощади. От клятвы верности меня Навек освободи! Ты клятву верности мне дал, Мой Вилли, не одну. Но поцелуй в последний раз, И клятву я верну. — Мое дыханье тяжело И горек бледный рот. Кого губами я коснусь, Тот дня не проживет. Петух поет, заря встает, Петух поет опять. Не место мертвым средь живых, Нельзя мне больше ждать! Он вышел в сад, она за ним. Идут по склонам гор. Вот видят церковь в стороне, Кругом — зеленый двор. Земля разверзлась перед ним У самых, самых ног, И снова Вилли молодой В свою могилу лег. — Что там за тени, милый друг, Склонились с трех сторон? — Три юных девы, Марджери, Я с каждой обручен. — Что там за тени, милый друг, Над головой твоей? — Мои малютки, Марджери, От разных матерей. Что там за тени, милый друг, У ног твоих лежат? — Собаки ада, Марджери, Могилу сторожат! Она ударила его Дрожащею рукой. — Я возвращаю твой обет, Пусть бог вернет покой!

ПРЕКРАСНАЯ АННИ ИЗ ЛОХ-РОЯН

— О, кто мне станет надевать Мой легкий башмачок, Перчатку тесную мою, Мой новый поясок? Кто желты косы гребешком Серебряным расчешет? Кто, милый друг мой, без тебя Мое дитя утешит? — Тебе наденет твой отец Нарядный башмачок, Перчатку — матушка твоя, Сестрица — поясок. Твой братец косы гребешком Серебряным расчешет. Пока твой милый далеко, Господь дитя утешит! — Где взять мне лодку и гребцов, Готовых в путь опасный? Пора мне друга навестить… Я жду его напрасно! Родной отец ей дал ладью. С семьей она простилась. Младенца на руки взяла И в дальний путь пустилась. Златые мачты далеко Сверкали в синем море. Шелка зеленых парусов Шумели на просторе. Она плыла по гребням волн Не более недели, И лодка к замку подошла — К ее желанной цели. Глухая ночь была темна, И ветер дул сердитый, И плакал мальчик на груди, Плащом ее прикрытый. – Открой, лорд Грегори, открой! Мне страшен мрак глубокий, Гуляет ветер в волосах, И дождь мне мочит щеки. Она стучалась без конца, Но спал — не слышал милый. Вот вышла мать его к дверям. – Кто там? — она спросила. – Открой, открой мне, милый друг. Я — Анни из Лох-Роян. В моих объятьях твой сынок Озяб и не спокоен. — Поди ты прочь, поди ты прочь! Русалка ты из моря, Ты фея злобная — и нам Сулишь печаль и горе! — Я не русалка, милый друг, Клянусь, не злая фея. Я — Анни верная твоя. Впусти меня скорее! — Коль Анни вправду бы ждала Там, за моим порогом, — Она явилась бы ко мне С любви моей залогом! — А ты забыл, как пировал У нас в отцовском зале, Как наши кольца мы с тобой Друг другу передали. Прекрасный перстень ты мне дал И взял мой перстень чудный. Твой был червонно-золотой, А мой был изумрудный. Открой, открой мне, милый друг. Впусти меня скорее. Твой сын к груди моей прильнул, Дрожа и коченея! — Поди ты прочь, поди ты прочь! Я двери не открою. Тебя давно я позабыл И обручен с другою. — Коль ты другую полюбил, Коль ты нарушил слово, Прощай, прощай, неверный друг. Не встретиться нам снова! Она пошла от замка прочь, Лишь выглянула зорька. В свою ладью она вошла И стала плакать горько. — Эй, уберите, моряки, Вы мачту золотую. На место мачты золотой Поставьте вы простую. Достаньте парус, моряки, Из грубой, серой ткани. В шелках и золоте не плыть Забытой, бедной Анни! Проснулся милый той порой, И грустно молвил он: — Мне снился сон, о мать моя, Мне снился тяжкий сон. Я видел Анни, мать моя, Мне страшно и теперь. Она под ветром и дождем Стучалась в нашу дверь. Мне снилась Анни, мать моя, Я вспомнить не могу. Лежала мертвая она У нас на берегу. — Мой сын! Тут женщина была с ребенком в эту ночь. Я не решилась их впустить И прогнала их прочь… О, быстро, быстро он встает, Бежит на берег моря И видит: парус вдалеке Уходит, с ветром споря. — Вернись, о милая, вернись! Эй, Анни, слушай, слушай! — Но каждый крик под грохот волн Звучал слабей и глуше. — Эй, Анни, Анни, отзовись. Вернись, пока не поздно! — Чем громче звал он, тем сильней Был грохот моря грозный. Там ветер гнал за валом вал. Ладья неслась, качалась. И скоро Анни в пене волн К его ногам примчалась. Она неслась к его ногам В бушующем прибое, Но не вернулось вместе с ней Дитя ее родное. К груди подруги он припал. В ней не было дыханья. Он целовал ее в уста, Хранившие молчанье. — О злая мать! Пусть ждет тебя Жестокая кончина За смерть возлюбленной моей И маленького сына! О, помни, помни, злая мать, Страданья бедной Анни, Что за любовь свою ко мне Погибла смертью ранней!

ТРАГЕДИЯ ДУГЛАСОВ

– Проснись поскорее, мой лорд, мой супруг, Надень свой тяжелый доспех. Пусть люди не скажут, что Дугласа дочь Обвенчана тайно от всех. Проснитесь, проснитесь, мои сыновья, Седлайте коней вороных. Пусть люди не скажут, что Дугласа дочь Венчалась тайком от родных! Беглянка несется на белом коне, А рыцарь — на сером за ней. В руке его — меч, на поясе — рог, И оба торопят коней. Назад оглянулся и слушает он, Что слышится в поле глухом. Там слышится топот и ржанье коней — Семь рыцарей скачут верхом. Мой шелковый повод, подруга, возьми. Держи моего жеребца. Средь чистого поля я встречу один И братьев твоих, и отца! Стояла она, смотрела она, И горько ей было смотреть, Как шестеро братьев один за другим Должны за нее умереть. Стояла она, смотрела она И слез удержать не могла, Когда наконец ее старый отец Свалился с крутого седла. — Опомнись, опомнись, безжалостный лорд. Постой, не рази до конца. Я нового друга могла бы найти, — Найду ли другого отца? Сняла она с шеи узорный платок Голландского полотна. Но алая кровь из отцовской груди Бежала, как струйка вина. — Ты хочешь ли дальше поехать со мной Иль, может, вернешься к родне? — Поеду с тобой, мой единственный друг, — Других не оставил ты мне! Опять они скачут вперед и вперед. Луна над полями взошла, С коня он спустился у бледной воды И снял свою даму с седла. Вот оба склонились уста освежить Студеной водою ручья. Но кровью горячего сердца его Под ним обагрилась струя. — Ты ранен, ты ранен, — сказала она, — И кровь твоя в воду бежит! – О нет, дорогая, пурпурный мой плащ, В воде отражаясь, дрожит. Опять они скачут при свете луны, Несутся всю ночь напролет. У темного замка сошел он с коня И крикнул, стучась у ворот: — Открой поскорее, сударыня-мать, Усталого сына впусти. Желанную гостью на краткую ночь Ему довелось привезти. Спеши приготовить для сына постель, Вели ее мягче постлать. Жену молодую со мной положи — И долго мы будем спать! Он тихо скончался ночною порой, Подруга — в предутренней мгле. Пусть горестный жребий влюбленной четы Не ждет никого на земле! У церкви Марии беглянка лежит, А рядом — погибший любовник. Над ней белоснежная роза цветет, Над ним — темно-красный шиповник. Кусты разрослись и ветвями сплелись, И в мае цветут они оба, И шепчут они, что лежат в их тени Два друга, любивших до гроба.

ЖЕНЩИНА ИЗ АШЕРС ВЕЛЛ

Жила старуха в Ашере Велл, Жила и не грустила, Пока в далекие края Детей не отпустила. Она ждала от них вестей И вот дождалась вскоре: Ее три сына молодых Погибли в бурном море. — Пусть дуют ветры день и ночь И рвут рыбачьи сети, Пока живыми в отчий дом Не возвратитесь, дети! Они вернулись к ней зимой, Когда пришли морозы. Их шапки были из коры Неведомой березы. Такой березы не найти В лесах родного края — Береза белая росла У врат святого рая. Раздуйте, девушки, огонь, Бегите за водою! Все сыновья мои со мной, Я нынче пир устрою! Постель широкую для них Постлала мать с любовью, Сама закуталась в платок И села к изголовью. Вот на дворе поет петух, Светлеет понемногу, И старший младшим говорит: – Пора нам в путь-дорогу! Петух поет, заря встает, Рогов я слышу звуки. Нельзя нам ждать — за наш уход Терпеть мы будем муки. — Лежи, лежи, наш старший брат, Еще не встала зорька. Проснется матушка без нас И будет плакать горько! Смотри, как спит она, склонясь, Не ведая тревоги. Платочек с плеч она сняла И нам укрыла ноги. Они повесили на гвоздь Платок, давно знакомый. – Прощай, платок! Не скоро вновь Ты нас увидишь дома. Прощайте все: старуха-мать И девушка-служанка, Что рано по двору бежит С тяжелою вязанкой. Прощай, амбар, сарай и клеть И ты, наш пес любимый. Прости-прощай, наш старый дом И весь наш край родимый!

КОРОЛЬ И ПАСТУХ

1

Послушайте повесть Минувших времен О доблестном принце По имени Джон. Судил он и правил С дубового трона, Не ведая правил, Не зная закона. Послушайте дальше. Сосед его близкий Был архиепископ Кентерберийский. Он жил-поживал, Не нуждаясь ни в чем, И первым в народе Прослыл богачом. Но вот за богатство И громкую славу 384Зовут его в Лондон На суд и расправу. Везут его ночью К стене городской, Ведут его к башне Над Темзой-рекой.