Английская тайна

— Это что еще за Синюха такая? — спросил Дынкин у Леща.

— Без понятия, — отвечал Лещ.

— Это мой босс, фамилия — Сингх, — сказал Сашок.

— А Синюха, это что же, кликуха его?..

— Ну, как бы… да.

— Синюха — кликуха. В рифму получается, — обрадовался Лещ.

— Ты скажи клиенту, пусть не волнуется, с Синюхой мы разберемся, — вновь обратился Дынкин к своему подручному.

И тот занудно загундосил:

— Ты не волнуйся, Саша, мы с Синюхой…

— Да что вы понимаете! — воскликнул Сашок. — Как же, поговорите вы с ним! Это же страшный человек… Страшнее даже у чеченов нет…

— Я говорю, разберемся мы с Синюхой. Или договоримся. Или как, — подвел итог Дынкин.

— Да на что он вам сдался? Я вот портфель принес. Забирайте, и дело с концом, — уверенно заявил Сашок.

Лещ протянул руку с переднего сиденья, забрал портфель и тут же передал его Дынкину. Тот заглянул внутрь портфеля, пощупал, но сразу вернул его Лещу, который поспешно вылез с ним из машины и куда-то с ним отправился. Он отсутствовал минут, наверно, десять, за это время Сашок успел поговорить о погоде, о странных привычках и свирепом нраве мистера Сингха и даже об опасностях вегановской диеты. Впрочем, это был сплошной монолог, так как Дынкин упорно молчал, только курил, плевал в окно и изредка кряхтел. Будто не замечая присутствия Сашка.

Наконец Лещ вернулся, но ничего не сказал, а лишь взглянул на своего босса со значением. Так они долго переглядывались. («Наверно, у них есть какие-то свои тайные знаки», — подумал Сашок.) Наконец Дынкин закрыл глаза и откинулся на сиденье — будто спать приготовился. А Лещ сказал:

— Нехорошо получается, товарыщ. Портфель-то сломанный! Починить — не меньше пятидесяти фунтов выйдет. И по счетчику с тебя четыре сотни. Итого четыреста пятьдесят.

— Пожалуйста, — невозмутимо сказал Сашок и протянул Леше заранее приготовленный конверт. Тот быстро распечатал его, пересчитал банкноты и несколько растерянно пробормотал:

— Откуда же ты деньги взял?

Негр Дынкин открыл один глаз.

— Да разве это деньги, подумаешь, семьсот зеленых, — сказал Сашок.

Тогда Дынкин открыл второй глаз и зашипел, обращаясь вновь к своему помощнику:

— Я тебе, Лещ, щас все пуговицы отрежу… и все остальное тоже.

— Погоди, босс, не нервничай, — заерзал на переднем сиденье Лещ. Но Сашок решил, что с него достаточно.

— Засим позвольте откланяться, господа, — сказал он и уже отворил было дверцу, собираясь покинуть машину и направиться в обратный путь, на работу, к мистеру Сингху.

Но тут случилось нечто такое, что до конца жизни будет сниться Сашку в кошмарах. С невероятной проворностью, со скоростью молнии, Лещ подпрыгнул, перелетел через сиденье и с яростной силой захлопнул дверцу, которая больно ударила Сашка по руке и по колену. В то же самое мгновение, нет, даже в полусекунды какие-то, Лещ вернулся снова на водительское место и, видимо, нажал на что-то, потому что тут же, с каким-то зловещим хрустом, защелкнулись дверные замки.

Сашок вжался в уголок, массируя ушибленную коленку. «Зря я так нахальничал, — мелькнула мысль, — теперь они мне покажут».

Тут Дынкин открыл рот и разразился тирадой, все слова в которой начинались исключительно с букв Е, Х, М и П. Также наличествовали отдельные вкрапления Б. Но все это было произнесено так выразительно, если не сказать артистично, а комбинации подзабытых родных слов были столь разнообразными, что Сашок, даже в своем озабоченном состоянии, не мог не восхититься. Кроме того, инвектива была опять-таки адресована Лещу, а потому могла рассматриваться как критика его действий со стороны начальства, не имеющая к Сашку ни малейшего отношения. Но Дынкин развеял иллюзии, сказав:

— Объясни ты, дубина, клиенту, что ему не надо торопиться, мы еще не договорили.

— Послушай, товарищ, — послушно откликнулся Лещ, — зачем торопиться? Насчет денег — так можно договориться. Можно было бы, например, их отработать.

— В каком качестве я бы мог для вас работать? — спросил Сашок.

— Ну, я не знаю, у тебя с военным переводом как?.

— C военным? С военным не очень… Опыта маловато…

— А если подготовиться?..

— Если подготовиться, то можно.

— Ну, вот видишь, а ты торопишься.

— Скажи ему, со счетчика снимем, — вставил Дынкин.

— Со счетчика снимем, долг дадим отработать, расплатишься, зарабатывать начнешь… — напевно загундосил Лещ.

— Скажи ему: богатый человек будет, — почему-то с грузинским акцентом завершил ритмическую фразу Дынкин. Но Сашок твердо помнил завет Беника — не поддаваться ни на какие уговоры и не идти ни на какие сделки и договоренности. Поэтому он решил твердо держаться избранной линии и все валить на страшного мистера Сингха.

— Нет, господа, без разрешения Синюхи я на такие дела идти не могу, сами должны понимать.

— Да он тебя, как я погляжу, в «шестерках» держит, — решил, видимо, подначить Сашка Лещ.

— Что делать, — страдальчески вздохнул Сашок, — жить-то надо…

— Да наплюй ты на нее, на Синюху эту. Ты же видишь, мы покруче будем.

— Ну, не знаю, не знаю… — промычал Сашок.

— Увидишь: мы с ним в два счета разберемся.

— Вот тогда и поговорим, — сказал Сашок, — давайте, выпускайте меня из своего внедорожника.

Но тут в разговор опять вступил Дынкин:

— Я тебя, — сказал он, как всегда, обращаясь к Лещу, — ж… волосатая, живьем зажарю!..

Но эти косвенные угрозы почему-то перестали пугать Сашка.

— Давайте, давайте, открывайте! — повелительным тоном объявил он.

— Ладно, — вдруг согласился Дынкин, — выпусти. Но только пусть сначала скажет, где денег взял.

— Где, где, родители жены одолжили! — не моргнув глазом, объявил Сашок.

— Скажи ему, — повелел Дынкин, — что не выпустим, пока правду не скажет.

Сашок погрузился в тягостное размышление. Что делать: сдавать Беника или нет? Может, все же попытаться придумать что-нибудь более изощренное, чему бандиты могли бы поверить? «Эх, жаль, практики вранья у меня пока мало», — сокрушенно думал Сашок. Последовали несколько минут напряженного молчания.

— Признание облегчает вину, — строго сказал Лещ. — Давай, товарищ, признавайся чистосердечно, самому же на душе полегчает.

Потом, после небольшой паузы, осторожно, словно пробуя ногой воду, спросил:

— Может, это твой, как его, Синенький?.

— Синюха? — изумился Сашок. — Да уж этот родной матери пенса не одолжит!

Еще немного помолчали. И вдруг Лещ резко повернулся к Дынкину и, точно шапкой о землю ударив, заорал:

— Да чего там голову ломать, тля буду, Дынкин, это Беник разводит!