Английские короли

Внешняя политика Якова становилась все менее популярной. Его вновь подозревали в сговоре с Испанией; это проявилось в ходе суда над Робертом Карром, во время которого король сильно нервничал. Многие решили, что он боится разоблачений Карра, который мог знать много подробностей о тайных переговорах короля. Подозрения укрепились, когда Яков велел своему посланнику Дигби возобновить переговоры о женитьбе принца на инфанте Марии. Одновременно он освободил из тюрьмы Уолтера Рэли, который обещал отыскать где-то в Америке богатейшие золотые россыпи. Отважного авантюриста отправили с экспедицией на Ориноко, строго-настрого запретив причинять какой-либо вред подданным Испании. Эту инструкцию Рэли не выполнил, да и золота не нашел; в результате по возвращении его ждали Тауэр и эшафот. Этого требовал король Испании, обещая взамен Якову руку своей дочери для принца и приданое на 600 тысяч фунтов. Однако после казни Рэли испанцы выдвинули новое требование — отменить все законы против католиков. Яков не мог сделать этого, но так нуждался в деньгах, что согласился.

Среди всех государственных забот король не забывал притеснять шотландских пуритан. Он требовал, чтобы на Пасху все шотландцы принимали причастие, чтобы выявить не только пуритан, не признававших этого обряда, но и ведьм с колдунами — по утверждению «Демонологии», те не могли проглотить освященную просфору… В 1616 году он лично явился на ассамблею в Абердине, чтобы потребовать от духовенства принятия составленных им пяти статей. В соответствии с ними все жители королевства обязаны были регулярно принимать причастие, крестить детей и праздновать дни Рождества, Распятия и Воскресения Спасителя, а также приносить новорожденных для благословения епископам. Правда, ему так и не удалось добиться утверждения этих статей, как не удалось и вернуть в Холирудскую церковь статуи святых, удаленные оттуда пуританами. Король отыгрывался на шотландских лордах, которых вынуждал принимать причастие на коленях, угрожая в противном случае опалой. Популярным стало лишь одно его мероприятие: увеличение зарплаты приходским священникам. Правда, он тут же потребовал за это принятия своих пяти статей и добился этого на ассамблее в Перте в 1618 году.

В 1618 году Яков под влиянием фаворита Бэкингема сменил круг своих приближенных. Все Говарды были удалены со своих постов. Ослабло влияние канцлера Бэкона, который имел несчастье возражать фавориту. Позже, в марте 1621 года, Бэкон был обвинен в коррупции и отдан под суд. После защитительной речи короля парламент почти единогласно приговорил бывшего канцлера к крупному штрафу и тюремному заключению. Так случалось не раз: чтобы досадить Якову, а впоследствии и Карлу, депутаты выносили суровые приговоры их любимцам. Единственным министром, который устраивал и короля, и парламент, стал новый казначей Лайонел Крэнфилд, который с помощью разумных мер сумел привести в порядок финансы и без новых поборов пополнить королевскую казну.

2 марта 1619 года умерла королева Анна. Из-за расхождений в вере они с королем последние несколько лет встречались только на официальных церемониях. Королева проводила время в поездках по стране, раздавая милостыню и невольно способствуя росту популярности своего скупого супруга. Тем не менее король был так потрясен смертью жены, что тоже заболел во время поездки в Ньюмаркет и сам едва не умер. Только к 1 июня он поднялся на ноги и вернулся в Лондон, где в соборе Святого Павла собралась толпа, благодарившая Бога за его выздоровление. Король расчувствовался — все же народ любит его! Да и положение в стране казалось благоприятным. Разумная строгость заставила утихнуть и католиков, и неистовых пуритан в обоих королевствах. Денег в казне прибавилось, и Яков даже начал строить в Уайтхолле громадный дворец-храм по проекту Иниго Джонса. К тому же началась Тридцатилетняя война, и воюющие державы наперебой искали поддержки Лондона. Мечта Якова сбылась: он сам остался над схваткой и мог теперь выступать в роли миротворца. Его зять Фридрих Пфальцский стал на время чешским королем и метил в императоры; Испания и Франция предлагали ему невест для сына и щедрые подарки. Хорошее настроение короля проявилось в написанной в 1619 году книжке «Размышления о Господней молитве». Там наряду с обычными для Якова нудными рассуждениями встречаются шутки, издевки над пуританами и даже случаи из охотничьей жизни.

В это время англичане начали требовать от короля вступления в войну на стороне протестантов. Это нарушало принцип равновесия, но Яков был вынужден разрешить набирать английских добровольцев на войну и собирать деньги для помощи Фридриху Пфальцскому. Но тут в Лондоне опять появился Сармьенто, теперь уже граф Гондомар. Обаятельный испанский гранд оказывал на короля такое сильное влияние, что тот немедленно пошел на попятную, отказал зятю в помощи и опять заговорил о женитьбе Чарльза на инфанте. Считавший себя мудрым и твердым, Яков на деле мгновенно поддавался влиянию не только местных, но и иностранных фаворитов. Опутав короля лестью и обещаниями, Гондомар убедил его, что военные приготовления испанцев в Нидерландах не направлены против Пфальца и тем паче против Англии. Более того — рассерженный постоянными конфликтами английских и голландских моряков король согласился на совместные с испанцами действия против Голландии, что не только нарушало договор о союзе, но и в корне противоречило всей прежней политике. При этом он позволил английским волонтерам во главе с Хорэсом Вером отправиться в Пфальц — равновесие превыше всего.

В сентябре 1620 года испанская армия Спинолы все же вторглась в Пфальц. Король в ярости публично объявил о скорой войне с Испанией и попросил парламент, открывающийся в январе, выделить для этого деньги. Однако еще до этого в Лондоне узнали, что Фридрих Пфальцский разбит в битве при Белой горе и изгнан из Чехии. Яков стал срочно искать благовидный предлог для отступления. 30 января 1621 года он выступил в парламенте с длинной путаной речью о том, что нужно стремиться к миру, но держать меч наготове. Для этого он снова попросил денег. Речь прозвучала так неискренне, что депутаты выделили лишь две небольшие субсидии и стали ждать развития событий. Протестанты в Европе то побеждали, то терпели поражения, и вопрос о вступлении Англии в войну сам собой отпал. Вместо этого парламент занялся фаворитами короля, которые погрязли в коррупции и незаконных сделках. Все началось с рассмотрения торговых и промышленных монополий; выяснилось, что многие из них без официальных указов были отданы таинственным комитетам во главе с самими фаворитами или их многочисленными родственниками. Вместо того чтобы успокоить палату общин, Яков 10 марта выступил с грозной речью, обвинив депутатов в неуважении к королевской персоне. Лишь по настоянию испугавшегося Бэкингема король смягчился и объявил о готовности пересмотреть привилегии, которые парламент посчитает незаконными. Ему пришлось отдать на растерзание Бэкона; тучи сгущались и над Бэкингемом, но тут Яков, пользуясь своим правом, перенес парламентскую сессию на зиму.

За это время король разослал по всем странам Европы миротворческие миссии, но война приобретала все больший размах. Испанцы и имперские войска теснили протестантов на всех фронтах, и многоопытный посланник Дигби заявил Якову, что Англия должна вступить в войну, иначе она лишится всякого влияния в Европе. В ноябре снова собрался парламент, который потребовал от короля немедленного разрыва с Испанией и объявления ей войны. Все мирные усилия Якова терпели крах; приходилось забыть об инфанте и ее богатом приданом. 3 декабря парламент принял петицию, где говорилось: король должен возглавить войну против католической партии, искоренить католичество в самой Англии и женить принца на протестантке. Зная Якова, можно было предсказать, что такие советы вызовут его негодование. Гондомар подбивал его наказать авторов петиции и даже распустить парламент, но король ограничился посланием, в котором указал депутатам на недопустимость нарушения его прерогатив.

11 декабря посланцы парламента явились к королю в Ньюмаркет, чтобы объяснить свою позицию, но диалог не получился. Яков упрямо заявлял, что парламент не должен вмешиваться в политические и тем более международные дела или тем более требовать от короля отчета по ним; он вправе рассматривать только те вопросы, которые сам король ему предложит. 18-го депутаты внесли в журнал заседаний протест против действий короля, который Яков вырвал собственной рукой. 6 января 1622 года третий парламент его царствования был распущен. Гондомар мог торжествовать победу и писал в Мадрид, что ссора короля с парламентом — «лучшее событие для интересов Испании и католической веры с тех самых пор, когда Лютер начал проповедовать ересь». Некоторые члены бывшего парламента оказались в Тауэре, а других отправили в Ирландию, что было равносильно ссылке.

К этому времени в парламенте и за его стенами сложилось ядро оппозиции, в которое вошли депутаты Пим, Фелипс, Сэндис и опальный судья Кок. Они блокировали любые предложения короля, обвиняя его в измене протестантскому делу в Германии, и открыто посещали тайные богослужения пуритан. В борьбе против королевского самовластия их поддерживала значительная часть буржуазии, что уже тогда заложило основы будущей революции. Палата общин давно проявляла оппозиционные настроения, но теперь к ней присоединилась и палата лордов, члены которой были недовольны наглым поведением фаворитов. Лорд Оксфорд, которому Бэкингем угрожал своей немилостью, заявил во всеуслышание, что для него гораздо почетнее ненависть королевского любимца, чем его любовь.

Без субсидий парламента Яков вновь стал испытывать острую нужду в деньгах. Достаточно сказать, что тело королевы Анны пролежало непогребенным три месяца, пока власть изыскивала средства для подобающих похорон. Король пытался собрать пожертвования с населения, но англичане помнили о судьбе предыдущих «протестантских денег». Без английской помощи армия Фридриха скоро потерпела поражение, и Пфальц оказался в руках имперского генерала Тилли. Король по-прежнему тянул с войной, полагаясь на обещания Гондомара. Но Испания и сама очутилась в трудном положении. Новый король Филипп IV не хотел воевать с Англией, но не мог и вступить с ней в союз против католических стран. Он прибегнул к испытанной тактике Якова — всячески тянул время, одновременно пригласив принца Карла в Мадрид. Тем временем английские добровольцы вели в Пфальце военные действия против католиков, и общественное мнение все настойчивее призывало помочь им. Однако король был захвачен перспективой союза с Испанией, ради которого он соглашался ослабить гонения на английских католиков и даже признать папу главным епископом, если только он «прекратит претендовать на божественность и приказывать королям».

Тем временем принц с Бэкингемом прибыли в Мадрид, где 20 июля 1623 года был подписан договор о браке Карла и инфанты Марии. В его официальной части Яков соглашался открыть в Лондоне католический храм для инфанты, доступный для всех желающих, а в тайных статьях речь шла об отмене некоторых налогов и штрафов для католиков. Однако вскоре Карлу и Бэкингему пришлось покинуть Мадрид из-за чересчур вольного поведения при чопорном испанском дворе. Они вернулись в Лондон в ярости и начали убеждать короля прекратить переговоры и немедленно объявить войну. Наконец 28 декабря Яков созвал парламент, который вскоре объявил о разрыве всех соглашений с Испанией. Политика короля вновь потерпела крах, и с этого момента он фактически устранился от власти, передав ее сыну и его фаворитам. Он даже оставил Лондон и перебрался в имение Тибальдс-Парк в Хертфордшире, где пребывал в постоянной меланхолии. Чтобы развлечь его, Бэкингем, его жена и мать устраивали шуточные представления с переодеваниями. Однажды они нарядили свинью папой, а ее поросят священниками, за что получили от короля упрек в издевательстве над «ложной, но все-таки верой».