Английский с Р. Л. Стивенсоном. Алмаз раджи / R. L. Stevenson. The Rajah’s Diamond

“You know very well, my dear Harry,” replied Lady Vandeleur (вы очень хорошо знаете, мой дорогой Гарри, – ответила леди Венделер), for she called him by name like a child or a domestic servant (ибо она звала его по имени, как ребенка или прислугу), “that you never by any chance do what the General tells you (что вы никогда ни при каких обстоятельствах не делаете, что вам говорит генерал). No more do I, you may say (как и я, скажете вы: «не более делаю я, вы можете сказать»). But that is different (но это другое /дело/). A woman can earn her pardon for a good year of disobedience (женщина может заслужить прощение за целый год неповиновения) by a single adroit submission (одним-единственным ловким подчинением); and, besides, no one is married to his private secretary (и вдобавок никто не женится на своем личном секретаре). I shall be sorry to lose you (мне будет жаль потерять вас); but since you cannot stay longer in a house where you have been insulted (но так как вы не можете оставаться дольше в доме, где вас оскорбили), I shall wish you good-bye (я пожелаю вам всего хорошего), and I promise you to make the General smart for his behaviour (и обещаю вам примерно наказать генерала за его поведение; smart – жгучая, сильная боль /от удара, раны и т. п./; горе, несчастье, печаль; страдание; to smart – испытывать жгучую боль; болеть; страдать, печалиться).”

 “You know very well, my dear Harry,” replied Lady Vandeleur, for she called him by name like a child or a domestic servant, “that you never by any chance do what the General tells you. No more do I, you may say. But that is different. A woman can earn her pardon for a good year of disobedience by a single adroit submission; and, besides, no one is married to his private secretary. I shall be sorry to lose you; but since you cannot stay longer in a house where you have been insulted, I shall wish you good-bye, and I promise you to make the General smart for his behaviour.”

Harry’s countenance fell (лицо у Гарри вытянулось: «упало»); tears came into his eyes (слезы выступили у него на глазах: «пришли в его глаза»; to come – прийти), and he gazed on Lady Vandeleur with a tender reproach (и он посмотрел на леди Венделер с мягким укором). “My Lady,” said he, “what is an insult (миледи, – сказал он, – что такое оскорбление)? I should think little indeed of any one (я был бы в самом деле невысокого мнения о любом: «думал бы мало») who could not forgive them by the score (кто не мог бы простить их все: «скопом, десятками»). But to leave one’s friends (но покинуть друзей); to tear up the bonds of affection (разорвать узы привязанности) – ” He was unable to continue (он был неспособен продолжать), for his emotion choked him (так как его чувства душили его), and he began to weep (и он принялся рыдать; to begin – начать). Lady Vandeleur looked at him with a curious expression (леди Венделер глядела на него с выражением любопытства /на лице/).

 Harry’s countenance fell; tears came into his eyes, and he gazed on Lady Vandeleur with a tender reproach. “My Lady,” said he, “what is an insult? I should think little indeed of any one who could not forgive them by the score. But to leave one’s friends; to tear up the bonds of affection – ” He was unable to continue, for his emotion choked him, and he began to weep. Lady Vandeleur looked at him with a curious expression.

“This little fool,” she thought (этот дурачок, – подумала она; to think – думать), “imagines himself to be in love with me (воображает, что влюблен в меня). Why should he not become my servant instead of the General’s (почему бы ему не стать моим слугой, вместо /того, чтобы быть слугой/ генерала)? He is good-natured, obliging, and understands dress (он добродушный, предупредительный и знает толк в платьях); and besides it will keep him out of mischief (и кроме того, это оградит его от бед). He is positively too pretty to be unattached (он точно слишком мил, чтобы быть одиноким: «непривязанным»).” That night she talked over the General (тем вечером она переговорила с генералом), who was already somewhat ashamed of his vivacity (который был уже немного смущен своей горячностью); and Harry was transferred to the feminine department (и Гарри был переведен на женскую половину), where his life was little short of heavenly (где его жизнь ненамного отличалась от райской; short of – не достигая; short – короткий).

 “This little fool,” she thought, “imagines himself to be in love with me. Why should he not become my servant instead of the General’s? He is good-natured, obliging, and understands dress; and besides it will keep him out of mischief. He is positively too pretty to be unattached.” That night she talked over the General, who was already somewhat ashamed of his vivacity; and Harry was transferred to the feminine department, where his life was little short of heavenly.

He was always dressed with uncommon nicety (он был всегда одет с необычайной щепетильностью), wore delicate flowers in his button-hole (носил нежные цветы в петлице; to wear – носить), and could entertain a visitor with tact and pleasantry (и мог развлечь гостью с тактом и веселостью). He took a pride in servility to a beautiful woman (он гордился рабской преданностью красивой женщине: «брал гордость»; to take – брать); received Lady Vandeleur’s commands as so many marks of favour (принимал приказы леди Венделер как многочисленные знаки благосклонности); and was pleased to exhibit himself before other men (и с радостью выставлял себя напоказ другим мужчинам: «был рад…»), who derided and despised him (которые высмеивали и презирали его), in his character of male lady’s maid and man milliner (в его роли мужчины-горничной и мужчины-модистки). Nor could he think enough of his existence from a moral point of view (он также не мог нарадоваться своему существованию с моральной точки зрения: «не мог думать достаточно о…»; nor – и не). Wickedness seemed to him an essentially male attribute (безнравственность казалась ему преимущественно мужской чертой), and to pass one’s days with a delicate woman (и проводить свои дни с изящной женщиной), and principally occupied about trimmings (/будучи/ в основном занятым отделкой /платьев/), was to inhabit an enchanted isle among the storms of life (было /словно/ жить на зачарованном острове среди жизненных бурь).

 He was always dressed with uncommon nicety, wore delicate flowers in his button-hole, and could entertain a visitor with tact and pleasantry. He took a pride in servility to a beautiful woman; received Lady Vandeleur’s commands as so many marks of favour; and was pleased to exhibit himself before other men, who derided and despised him, in his character of male lady’s maid and man milliner. Nor could he think enough of his existence from a moral point of view. Wickedness seemed to him an essentially male attribute, and to pass one’s days with a delicate woman, and principally occupied about trimmings, was to inhabit an enchanted isle among the storms of life.

One fine morning (в одно прекрасное утро) he came into the drawing-room (он вошел в гостиную) and began to arrange some music on the top of the piano (и начал приводить в порядок какие-то ноты на крышке рояля). Lady Vandeleur, at the other end of the apartment (леди Венделер в другом = противоположном углу комнаты), was speaking somewhat eagerly with her brother, Charlie Pendragon (говорила несколько нетерпеливо со своим братом, Чарли Пендрагоном), an elderly young man (престарелым = стареющим молодым человеком), much broken with dissipation (сильно потрепанным разгульной жизнью; to break – портить, ломать;to dissipate – рассеивать, разгонять /облака, мрак, страх и т. п./; расточать, растрачивать /время, силы/; транжирить, проматывать /деньги/; кутить, развлекаться; вести распутный образ жизни), and very lame of one foot (и сильно хромающим на одну ногу). The private secretary, to whose entrance they paid no regard (личный секретарь, на чье появление они не обратили внимания; to pay regard – обратить внимание: «заплатить»), could not avoid overhearing a part of their conversation (не мог избежать того, чтобы подслушать часть их беседы).

 One fine morning he came into the drawing-room and began to arrange some music on the top of the piano. Lady Vandeleur, at the other end of the apartment, was speaking somewhat eagerly with her brother, Charlie Pendragon, an elderly young man, much broken with dissipation, and very lame of one foot. The private secretary, to whose entrance they paid no regard, could not avoid overhearing a part of their conversation.

“To-day or never,” said the lady (сегодня или никогда, – сказала леди). “Once and for all (раз и навсегда = окончательно), it shall be done to-day (это будет сделано сегодня).”

“To-day, if it must be,” replied the brother, with a sigh (сегодня, раз это должно случиться: «быть», – ответил брат со вздохом). “But it is a false step (но это неверный шаг), a ruinous step, Clara (губительный шаг, Клара); and we shall live to repent it dismally (и мы когда-нибудь горько раскаемся в нем: «доживем, чтобы раскаяться в нем горько»).”