Анимация от Алекса до Я, или Всё включено
Шрифт:
«Лет от рождения трижды десять, она владела животом. Способным уместиться в нём, оставив место для колбасок, любой арбуз бы мог — свободно. В неё, друг друга не тесня, как в деревянного коня, 100 гренок влезли бы охотно. А её складки, я не вру, смогли б укрыть в своём жиру, четыре пестика для ступки».
Сама Татьяна, добрая душа, не поддавала виду, что как-то стесняется нажитого телесного добра, и мои осторожные подтрунивания по поводу её аппетита, вызывали милую улыбку, словно выведенную глазурью на аппетитной козюле.
Но будучи в положении принявшей на грудь — при этом шутливая фаза заигрываний опускалась — «мечта Вольтера», мисс толстушка-хохотушка, напоминала хищницу. Настолько, насколько хищно может выглядеть голодная панда, учуявшая
Так и сейчас, я оказался припёртым к стене кудрявой живой массой с проявлениями павианьей ревности.
— Где был?
— Э, стоп, стоп. Это что — допрос? Я имею право на адвоката.
— Где та маленькая девочка, с которой ты выходил?
— Пришлось зарыть её в прибрежном песке, она узнала обо мне слишком много. Обо мне и о мешке картошки. Ой, проболтался. Теперь, и ты знаешь слишком много, — попытался изобразить я лицо маньяка. — Блин, тебя зарывать будет труднее раз в пять. Жалко на бульдозер не накопил.
— Отвечать без шуточек! — барышня в теле напирала на меня, я беспомощно озирался по сторонам, но никто не спешил прийти на помощь.
Бармен ухмылялся, делая вид что тщательно изучает отражающие свойства бокального стекла. Даже если закричать, мало кто услышит вопль при таком шуме из колонок.
— Татьяна, вы либо арестуйте меня, либо отпустите. Но знайте, мешок картошки из столовой я не крал. Это всё повар Юсуф.
— Ага, хочешь игры с браслетиками? — Татьяна взволнованно задышала. Алкогольные волны обволокли тяжёлой вуалью моё лицо. Я попробовал выскользнуть техникой угря, но сотрудница сил гражданской безопасности знала своё дело. Я был зажат профессионально. Не применять же грубую силу в единоборстве с женщиной — стыдно. Тем более не факт, что я выйду победителем. Тогда будет — стыдно втройне.
— Тетя Таня, не хулиганьте. А может разделим мешок картошки? Её много, на двоих хватит. А Юсуфа закопаем. А?
— Так, гражданин аниматор, вам придётся пройти со мной, для дачи показаний, — «мечта Вольтера» плотоядно облизнулась и намерилась провести осмотр тела методом ощупывания, для нахождения при мне запрещённого оружия. Если найдёт заначку-талисман в заднем кармане джинс пиши пропало. Допросом с пристрастием не отделаешься. Потребует провести следственный эксперимент.
Так, меня уже начинало обременять положение соблазняемого. Была бы это какая-нибудь дивчина «симпотитька», меня бы уже выперли из отеля за подобную близость с гостями. Но в этом случае, никто особого рвения к исполнению предписанного наказания не проявлял. Даже Боб, имеющий нюх и привычку возникать рядом, стоило мне просто заговорить с миловидной отдыхающей, растворился где-то в полумраке зала.
— Тётя Таня, это превышение служебных полномочий. Не имеете права. — но эти фразы не помогали, следовало найти более эффективный путь.
— Ладно, Татьяна ваша взяла. Давайте через десять минут возле ресторана.
— А почему там? — такое место встречи её заинтересовало.
— А как вы думаете? Награбленное добро лучше всего прятать возле места кражи. Шумок утихнет, и картошку в другое место перетащим… Всё-всё шучу — ни слова больше о картошке, — ко мне уже начали применять силовой приём.
Окинув меня напоследок въедливым взглядом следователя-соблазнителя, Татьяна в теле, напомнив мне о 10-ти минутах до встречи, пригладив кудрявые локоны, удалилась припудрить носик.
Мда, положеньице экстремальное. Отсюда надо валить. Куда? Появляться в апартаментах ещё рано, набора романтических свечек для держания над изголовьем кровати у меня не было. Здесь же с каждой минутой становится всё опаснее. Возвращение обманутой Татьяны с набором приёмов садо-сумоиста поражало и пугало своими
последствиями. Представьте себе слониху во время течки, и впихнутого, в такой опасный период, в этот же вольер, аниматора в шитом белыми нитками костюме слона. Не хотелось бы быть вторым участником этого действа. Придётся где-нибудь спрятаться и перекантоваться до наступления глубокой ночи. Но где? Мест, где русский аниматор Алекс мог бы отсидеться, не привлекая подозрений, вопросов или протестов со стороны вездесущего персонала, практически не было. Дно бассейна, яма в песке под лежаком, надраенный котёл для плова в кухне — вот первое что пришло на ум. Даже пальмы здесь с вечерней подсветкой, и одинокая фигура, съёжившая между широких листьев, неизбежно будет замечена и сбита подобно созревшему кокосу.Фойе малой Розы тоже отпадало. Вдруг туда всё же заглядывает секьюирити. Возникнут вопросы, почему я не в номере, а медитирую перед кадками с финиками. Так могут выйти на Егорку. Ага, можно ещё попробовать одеть форму охранника из гримёрки и делать вид, что совершаю обход. Но я не знаю, ни пароля, ни позывных. Отпадает. Гримёрка, гримёрка… А сама комната, там же никого сейчас нет. Ключ я знаю где. Он кладётся на стену-перегородку. Та, как и перегородка в мини-клуб, до конца не соединялась с потолком. Просвета даже достаточно чтобы перелезть в комнату без ключа, если он не найдётся на месте. Обрадованный этим решением, я приободрился и уже намерился покинуть это сосредоточие мегаватт света и звука, как меня, третий раз за вечер, снова перехватили за руку. Чёрт, надо же — не успел. Индюку, когда он также долго думал повезло больше — он просто попал в суп. Я же попал в попандос. Танище вернулось.
Я обернулся и встретился взглядом с наядой. Юля, одна из столично-обворожительного трио, лукаво и загадочно улыбалась. То, что смелые или скупые на покупку ткани дизайнеры называют платьем, вкусно обтягивало аппетитные формы, ансамбль дополняли римские сандалии, полосками кожи обхватывающие стопы, переходя по щиколоткам вверх. Лихая модная чёлка ложилась на левую бровь, правая была вопросительно поднята.
— Уходишь? — привстав на цыпочки, она жарко шепнула мне в ухо.
Этим проверенным веками невинным женским приёмчиком, от которого по телу пошло тепло куда-то вниз, а перед мысленным взором предстали нежные очертания губ, находящиеся в сантиметрах от меня. Так близко, что я мог ощущать шевеление мельчайших волосков на шее. От такой близости захватывало дух. Вдобавок её колено оказалось прижатым к моему бедру. Через джинсовую ткань вторая волна тепла устремилась куда-то вверх навстречу первой волне. Месте пересечения этих волн, если бы могло говорить, издало бы дрожащий стон, способный сдвинуть с места каменную глыбу, опутанную чугунными цепями, вросшими в вечную мерзлоту.
Вот ведь как мы зависимы от зрительного восприятия. Несколько минут назад тело имело близкий контакт со схожими ощущениями, но при другом визуальном ряде, который можно было охарактеризовать как full HD Tanya и никакого беспокойства гор-мональные обитатели внутреннего вулкана не испытывали. Теперь же, когда местность сотрясалась от мелкой дрожжи предвестника возможного извержения, гор-мональные жители запаниковали, засобирались в спешке и стали носиться по кровеносным сосудам, увеличивая панику.
— Собираюсь, — попытался сделать вид, что вовсе не сижу на пороховой бочке, прикуривая от фитиля.
— А у тебя рабочий день уже закончен?
— День — да, а сейчас и рабочая ночь закончена. До завтрака я совершенно свободен, — я машинально принюхался, нет ли поблизости Кисбобыча.
Но Юлин аромат вечернего парфюма с пряной свежестью корицы, околдовывающий страстностью дамасских роз и нежностью бобов тонка, интриговал глубиной, обволакивал, словно пелерина, растворяя все посторонние запахи. Нет, было невыносимо трудно сдерживать себя. Хотелось по-тарзаньи закричать, пробарабанить в грудь, закинуть «горячую штучку» на плечо и показать обезьяньим сородичам, что такое la reproducci'on de los tipos (внутривидовое размножение).