Анклавы в аду. Встречный прорыв

— Андрей, — обратился полковник к Верстакову, — бери Малченко и ребят, — кивок в сторону Саламандра и Тушканчика, — и в темпе мыться! А мы пока с Ильей Васильевичем вопросы порешаем. Но вначале от насекомых избавься!

— Иван не пойдет, — отрезал я, с удивлением глядя на то, как капитан достал из небольшой сумки незнакомый мне прибор, вставил в него необычную антенну в форме кольца и пошел вдоль стены, водя этим устройством вдоль нее.

«Это что же, они „жучков“ опасаются?» — изумился я, а вслух спросил:

— Не перебор?

— Привычка, но в данных условиях не помешает. Место нам насквозь незнакомое, так что пару минут обождем, — Удовиченко показал на диван, присаживайтесь, мол.

Я последовал приглашению, а Мур выудил из корзинки «квадратную» бутылку с чёрной с золотом этикеткой, поставил на стол:

— Морсик пейте, господа хорошие, — прокомментировал он свои действия, после чего преспокойно уселся рядом со мной.

— Сергей Сергеевич, о чем вы хотели поговорить?

— Мне один из бойцов сказал, что вы в Черниговской воздушно-десантной служили, так?

— Было дело, — не стал отпираться я от очевидного факта, — но давно.

— Полковника Бахтарова знаете?

— Да, только он тогда старлеем был.

— И что же, с двадцать шестого года вы ни разу не встречались?

«Да, неплохо вы к поездке на Север подготовились, господа югороссы. И откуда только информацию добыли?» — оценил я степень информированности собеседника.

— Отчего же, встречался. Но для меня он навсегда капитаном останется, а я для него Илюшкой-Занозой, — неискренность в таких вот безобидных с первого взгляда разговорах хорошо чувствуется, так что лучше не обманывать, тем более что смысла особого нет.

— Это понятно, но я с Александром Георгиевичем так близко, как ты, не знаком… Впрочем, не о том сейчас речь. Тебе, Илья, про экспедицию Бахтарова что известно?

Вот тут я откровенно напрягся — Сашина «поездка» в Западную Европу была мероприятием не только опасным, но и сверхсекретным, и знать о ней на Юге не могли ни в коем случае! А если знают…

— Ты, Илья Васильевич, не нервничай. И варианты не считай, все одно не угадаешь… У Бахтарова судно медным тазом накрылось, и он уже второй год кукует где-то в южной Франции. Или северной Испании… Мы передачу его перехватили… Ну и на связь с ним вышли… О, гляди-ка, брови хмурить сурово перестал! — широко улыбнулся Удовиченко. — Хорошие новости, по себе знаю, любому настроение поднимают. А теперь давай, брат, за нынешние дела потолкуем…

— Так вроде все в рамках — я вас встречаю, привожу к нашим начальникам, а там уж вы сами — как взрослые мальчики со взрослыми мальчиками.

— А ты, стал быть, не начальник? — ухмыльнулся полковник. — И не «большой мальчик»?

— Не начальник, — согласился я с ним.

— А ты, Иван, — обратился гость к Муру, — тоже его начальником не считаешь?

— Не считаю! — поддержал меня Ваня. — Вожаком — да, а для начальника у него еще пузо недостаточно выросло.

После такого определения Удовиченко заржал в голос, а мне только и осталось, что погрозить Тушканчику кулаком.

— Надо запомнить: «Вожак — это начальник без пуза!» — утирая выступившие от смеха слезы, сказал полковник. — А скажи-ка мне, разлюбезный «неначальник», почему из ваших в других краях если и знают кого больше тебя, так только Беса — отца твоего, Витамина и еще парочку столь же легендарных стариков?

— А я почем знаю? Молва — штука такая. Непонятная и загадочная. Про вас, южан, тоже чего только не рассказывают. Если всему верить, то я не морс с вами сейчас попивать должен, а горло от уха до уха распускать. Потому как если хотя бы половина из тех баек правда, то любой бредун или выродень по сравнению с вами — дитя невинное. А возраст ваш, господин полковник, как раз подходит.

Внезапно помрачневший южанин поднял на меня вдруг осунувшееся лицо:

— Я к тем вещам — и краем отношения не имею, хочешь — верь, а хочешь — не верь. Но многое из того, о чем люди бают, — правда. А вот что да как на самом деле было — то в папочке особой у меня в машине лежит. И Витамину вашему мне эту папочку поручено в целости и сохранности передать, чтобы и в ваших краях кусочек правды был.

— И вы мне сейчас все это зачем рассказываете? — довольно невежливо перебил я собеседника. — Чтобы я важностью момента проникся? И при чем тут моя известность? Черный Сталкер куда как известнее…

— Это кто еще такой? — не понял прикола полковник.

— Это страшилка у нас детская такая — «В черном-черном городе, по черной-черной улице, на черном-черном грузовике едет Черный Сталкер», — подсказал незнакомому с нашим фольклором южанину Тушканчик.

— Тем более, Илья Васильевич! — спокойно продолжил Удовиченко. — Если популярнее тебя только «отцы-основатели» и фольклорные персонажи — сам бог велел тебя во взрослые игры заманивать.

— А заманивать-то зачем? Если игра хорошая, я и сам влезу, за мной не заржавеет.

— Ну, учитывая твой послужной список, точно — влезешь! И, возвращаясь к молве и популярности, хочешь, кое-какими нашими наблюдениями поделюсь?

— Валяйте…

— Валяют дурака… — проворчал полковник и достал из нагрудного кармана сложенный листок бумаги. Развернув его, он достал из другого кармана очки в тонкой металлической оправе, водрузил их на нос и покосился на меня: — Вот это, — он потряс листком, — отчет наших аналитиков на тему «Следопыт Заноза и его сказочные подвиги»!

За спиной у меня, сдерживая смех, явственно хрюкнул Тушканчик, а вот мне самому было не сильно весело. «Чувствуется, не одни только наши северные соседи начали плотно меня разрабатывать. Южные тоже время даром не теряли».

Полковник, не обращая на веселье моего соратника ни малейшего внимания, продолжал:

— С «умного» на русский я переводить не буду, мне кажется, в данной компании в этом нужды нет. Короче, — и он прочитал вслух: — «Несмотря на то что почти семьдесят процентов респондентов выказали знакомство с объектом исследований, но только восемь процентов из них смогли дать примерный словесный портрет фигуранта. Подобное распределение указывает на то, что фигурант или является объектом пропагандистской кампании, или ему свойственна аномальная популярность среди обитателей Мертвых земель. Отдельно можно отметить тот факт, что слухи и информация о фигуранте встречаются в областях на триста километров южнее его действительной оперативной зоны».

— Приятно, что вы нас такими умными считаете, полковник, — после некоторой паузы сказал Иван. — Но это «фигурант» такой умный, а мне все-таки перевод потребуется.

— Ну, тебе тоже не стоит прибедняться, Иван Генриевич… Однако для поддержания разговора скажу, что байки о твоем друге рассказывают и в Тамбове, и в Воронеже, и даже в Днепропетровске.

Мур восхищенно присвистнул:

— Вот это да! А меня не упоминают? Вроде как любимого коня богатыря Илюшеньки из славного города Мурома?