Анна Австрийская. Первая любовь королевы

— Дениза, — вскричал Поанти, — я вас люблю всей душой, и ни герцогиня, ни принцесса никогда не добьются от меня того, что я отдал вам, увидев вас, — всего моего сердца!

— Должна ли я вам верить?

— Да. Имейте ко мне доверие и не опасайтесь ничего.

— Очень мне хотелось бы этого!

— Здесь, посреди улицы, я не могу вам сказать всего, что мне еще осталось вам сказать, чтобы убедить вас. Пойдем скорее, сядем в карету, и я вам докажу самым несомненным образом, сколько любви заключается в моем сердце. Пойдемте.

XVII

Герцогиня де Шеврез, имевшая привычку заниматься любовью, когда ей вздумается, победоносно разыгрывает роль жены Пентефрия с молодым человеком, который вовсе не похож на Иосифа

Решившись сама принять барона де Поанти, герцогиня де Шеврез повиновалась не одному капризу, главной пружине почти всех ее поступков. Она хотела собственными глазами удостовериться в истинных достоинствах человека, которого она сделала начальником своей маленькой армии. Хотя эта армия состояла только из девяти человек и одного капитана, все-таки это была армия грозная, скрытная, невидимая, которая по своей организации должна была выполнять подвиги таинственные. Против кого должны были быть направлены эти подвиги? Это знала одна герцогиня, и она одна могла это сказать. Но мы скоро узнаем это. Как бы то ни было, герцогиня не хотела оставить никому, даже д’Арвилю, своему поверенному, самому короткому, заботу сообщить Капитану Десять ее последние инструкции. Только, как женщина благоразумная и искусная, она приняла предосторожности, чтобы капитан не мог угадать, с кем он имеет дело. И конечно, ей удалась бы эта предосторожность, если бы не то обстоятельство, которое предвидеть она не могла, то есть знакомство Поанти с Денизой.

Герцогиня приказала Денизе ввести Поанти в свою спальню; но, когда молодые люди вошли туда, спальня была пуста. Поанти для вида все еще не снимал шелковой повязки с глаз. Дениза, идя пред ним и держа его за руку, вела его как слепого. Войдя в эту комнату, молодая девушка быстро осмотрелась кругом; хотя была наедине с бароном, она боялась, без сомнения, не подслушивает ли их кто-нибудь, может быть и герцогиня.

— Вы пришли, — сказала она таким тоном, как будто повторяла заученный урок. — Подождите здесь. Вы будете ждать недолго.

— Могу я снять повязку? — спросил Поанти.

— Нет еще. Я прежде должна выйти из этой комнаты, а другая особа должна сюда войти. Когда вы услышите, что я затворила дверь и что потом она отворилась опять, вы можете снять повязку и смотреть.

— Хорошо, — сказал Поанти.

Когда эти слова, вероятно условленные заранее, были произнесены, Дениза оставила молодого человека и направилась к двери комнаты. Эта дверь вместе с тою, в которую они вошли, были главными дверями; первая вела в будуар герцогини, другая в уборную, где фаворитка принимала кардинала в тот вечер, когда он танцевал сарабанду. Виднелась еще третья дверь под обоями, закрывавшими стену. Она вела в гардеробную. Дениза отворила дверь уборной, ярко освещенной, как все комнаты, и с беспокойством заглянула туда. Уборная была пуста. Дениза вернулась назад и отворила дверь в гардеробную. Она была пуста, так же как и уборная. Конечно, именно в этом молодая девушка хотела удостовериться, потому что тотчас же сбросила маску холодного равнодушия и обратила к Поанти лицо, пылавшее от любви и гнева. Поанти не мог ее видеть, но, без сомнения, почувствовал этот жгучий и наполненный упреками взгляд, потому что тотчас приподнял свою повязку и бросился к молодой девушке.

— Дениза, — сказал он голосом тихим, поспешным, пылким, верно передававшим разнообразные впечатления, волновавшие его, — не смотри на меня таким образом, я тебя люблю.

— Правда ли это? Точно ли это правда? — спросила Дениза.

— Истинная правда!

— Если вы обманете меня теперь, — сказала она тоном решимости, который невозможно передать, — я убью себя или отомщу.

Она бросилась к двери уборной в ту самую минуту, как эта дверь отворилась и входила герцогиня де Шеврез. Поанти проворно опустил свою повязку.

— Благодарствую, малютка, — сказала герцогиня Денизе, — сейчас я позову тебя, и ты проводишь этого молодого человека туда, откуда ты его взяла, с такими же предосторожностями.

— Я буду ждать здесь ваших приказаний, герцогиня, — сказала Дениза.

— Нет, не сюда.

Герцогиня сама отворила молодой девушке дверь, которая из уборной вела в смежную комнату.

Когда она прошла, герцогиня заперла дверь. Дениза, отделенная таким образом уборной от той комнаты, где остался Поанти с герцогиней де Шеврез, на минуту растерялась. Ей хотелось остаться в уборной, где она могла бы если не все видеть, то, по крайней мере, все слышать. Вдруг она ударила себя по лбу, потом приподняла портьеру, скрывавшую маленький коридор, и, пробежав на цыпочках как тень, добралась до гардероба, смежного со спальней. Герцогиня, удостоверившись, что разговор ее с Капитаном Десять не мог услышать никто, быстро прошла через уборную в ту комнату, где Поанти ее ждал. Герцогиня и Дениза говорили шепотом, но Поанти не пропустил ни одного слова. Он понял, что герцогиня хочет быть с ним наедине. Тогда, воспользовавшись последней минутою, в которую он мог еще оставаться один, прежде чем услышит легкие шаги герцогини в соседней комнате, он поспешно сорвал свою повязку и жадно осмотрелся вокруг.

Мы уже описывали спальню герцогини де Шеврез. Мы сказали, что в этой спальне соединилась вся роскошь той эпохи. Без сомнения, герцогиня выбрала эту комнату предпочтительно всякой другой для своего разговора с бароном де Поанти, потому что она представляла более надежное убежище для тайного разговора. Но случилось то, о чем она и не думала. Поанти при первом взгляде, брошенном вокруг, был ослеплен, очарован, упоен. Вид герцогини, явившейся в дверях, не мог успокоить его. Налюбовавшись храмом любви, он думал теперь, что видит божество этого храма. Герцогиня была в восхитительном сером атласном платье, усыпанном букетами, вышитыми серебром, с открытой шеей и с короткими рукавами. Богатые английские кружева украшали корсаж ее платья. Три ряда жемчуга, застегнутого у лифа и на руках бриллиантовыми аграфами, окружали шею и плечи; лицо же было закрыто черной бархатной полумаской, на которой висело кружево того же цвета.

Поанти видел иногда в провинции знатных дам из окрестных замков на празднествах, даваемых губернатором, и считал себя опытным в красоте и в изящном обращении, но он никогда еще не видел в самых сумасбродных своих грезах женщину такой великолепной наружности. Герцогиня, со своей стороны, с самого порога двери остановила свой взгляд на молодом человеке и, подходя к креслу, на которое она села, очень внимательно рассмотрела его. Несмотря на все свое самообладание, она с трудом удержалась от удивления, приметив, как мало молодой, стройный и очаровательный молодой человек, который находился перед нею, походил на тот портрет Капитана Десять, который она нарисовала себе. Поанти, стоя в четырех шагах от ее кресла, почтительно поклонился.

— Вы барон де Поанти? — спросила герцогиня, обнаружив отчасти свое удивление этим вопросом и тоном, слегка запечатленным беспокойством, с которым она произнесла этот вопрос. Она почти боялась подмены или ошибки.

— Да, я барон де Поанти, — ответил молодой человек.

— Откуда вы?

— Из Гренобля.

— Стало быть, это точно вы, — сказала герцогиня.

Опасения ее рассеялись, но удивление осталось. Маркиз де Шавань, может быть, слишком распространился в сведениях, сообщенных им герцогине о воинственных качествах своего протеже, но не сообщил никаких подробностей о его наружности. Герцогиня де Шеврез, которая при рассказе о знаменитых подвигах барона де Поанти вообразила геркулеса с грубой наружностью и с грубыми ухватками, от которого несло табаком и водкой, не могла понять, чтобы этот грозный храбрец, шпага которого не нашла еще себе соперницы, был почти безбородый юноша, с тонкими членами и аристократической осанкой.

— Я думала, что вы гораздо старше, барон де Поанти, — сказала она, — сколько вам лет?

— Двадцать, — ответил молодой человек, удивленный этим вопросом.

Она опять посмотрела не него сквозь отверстия своей маски.

— Все, что я знаю о вас, — сказала она с некоторой нерешимостью, — доказывает мне, что вы достойны моего доверия; однако, видя, что вы так молоды, я не могу не колебаться.

— Напрасно, — смело ответил Поанти.

— Я вас не понимаю, — сказала герцогиня, несколько обидевшись.

— Позвольте мне объясниться, и если мои объяснения вас не удовлетворят, наложите на меня наказание, какое вам угодно. Я буду рад подвергнуться этому наказанию за мое преступление, которое состоит в том, что я не понравился вам.

Герцогиня де Шеврез машинально сделала знак согласия.

— Прежде чем я увидел вас, — продолжал Поанти, устремив на герцогиню взгляд, полный искреннего восторга, — я принял поручение, которое исполнил бы верно, как следует исполнять обязанность, но все-таки я просил бы, прежде чем связал себя окончательно, чтобы мне объяснили цель, к которой хотят меня вести. Теперь, когда я имею счастье находиться в вашем присутствии, хотя я не знаю, кто вы и как я должен вас называть; хотя ваше лицо от меня скрыто, я так верю в ваше могущество и вашу красоту, натура ваша кажется мне настолько выше нашей, что, не смея спросить вас, женщина вы, волшебница или богиня, я кладу в вашим ногам, как слепой, все, что у меня есть на свете, мою руку, мою шпагу, мою честь и мою жизнь.