Анна Ярославна. Русская королева

– Вот и миновали нас страсти! – воскликнула княжна.

Они сбежали по сходням на берег острова Хортица и в сопровождении Анастаса отправились на поиски Яна Вышаты. Прошли не одну версту, пока не нашли его ладью близ самого мыса острова. Спутать ее с другими судами было невозможно. На ее носу стоял вырубленный из дубового кряжа архангел Михаил. На берегу уже горели костры, воины варили пшенный кулеш с салом, а Ян оставался на ладье. Он смотрел на просторный разлив Днепра и думал о принце Гаральде. Перед тем как уйти в поход, у Яна была встреча с княжной Елизаветой. Она приезжала в Вышгород вроде бы к брату Владимиру, а на самом деле к нему, Яну, и просила узнать что-либо в дальних краях о своем возлюбленном. Теперь она страдала оттого, что когда-то была строга и холодна к Гаральду. Ей хотелось, чтобы он поскорей вернулся и, ежели не разлюбил, попросил бы у батюшки ее руки.

Ян горевал оттого, что Анна никогда не побудит его к тому, чтобы он упал на колени перед великим князем с просьбой отдать ему дочь. «Как немилосердна к нам судьба», – подумал с горечью молодой воевода. И в поход он ушел с плохими чувствами, ждал с нетерпением сечи, чтобы избавиться от сердечных мук. Они были настолько тягостны, что сама жизнь сделалась для него никчемной.

В этих горьких размышлениях и застали Яна Анна с Настеной. Как и при встрече в степи, Ян вначале не поверил, что юный воин в алом кафтане, возникший перед ним, есть его несравненная любушка. И понял это только тогда, когда Анна, не стыдясь двух воинов, кои были в ладье, подошла к Яну и поцеловала его.

– Наконец-то мы свиделись, желанный, – сказала Анна.

– Ты послана мне Богом, – отозвался Ян.

– Как я хочу, чтоб он никогда не разлучал нас, – тихо молвила Анна и, прижавшись к Яну, посмотрела на Настену и Анастаса.

Судьбоносице не надо было говорить, она все поняла по взгляду Анны. И княжна с Яном еще стояли в молчании, прильнув друг к другу, а Настена потянула Анастаса с ладьи и позвала воинов:

– Эй, богатыри, сходите к нам, на берег.

И Анна с Яном остались одни. Они были освещены солнцем, и чайки пролетали над ними с ленивыми криками. О борт ладьи плескалась днепровская вода. Они же ничего этого не видели и не слышали, словно оказались в безмолвной пустыне. Взявшись за руки, они смотрели друг на друга. Слов у них не было. Лишь глаза выражали их чувства: любовь и нежность. Анна гладила сильную, крепкую руку Яна. Он же прикоснулся к талии княжны и привлек ее к себе. Она положила голову на грудь богатыря и услышала, как гулко и мощно бьется его сердце. У Анны мелькнуло: «Господи, закричать бы от горя! Ведь скоро оно перестанет биться».

«Почему она так бледна? – в свой черед подумал Ян. – Ей бы знать, что рок воина в руках Бога. И потому я должен развеять ее грусть, избавить от боли». Он склонился и поцеловал Анну. Она ждала этого поцелуя и ответила горячо, страстно, ненасытно. И Ян вложил в свой поцелуй весь огонь, всю силу своих чувств. Истосковавшаяся по ласке Анна принимала поцелуи Яна как Божий дар, но жаждала большего и повлекла любого на корму ладьи в шатер.

– Идем, желанный, я хочу согреться, – прошептала она.

И было похоже, что влюбленные покинули ладью, остров, речной простор. Ничто не выдавало их присутствия на судне. Лишь на траве, близ сходней, сидели Настена и Анастас и спроваживали воинов, кои пытались взойти на ладью. И так шел час за часом. Уже стало смеркаться. Анастас сходил к воинам, добыл у них кулеша, хлеба, сыты, накормил Настену, поел сам. Потом Анастас набрал сухого плавника, возродил дремавшие угольки костра. Вскоре заиграли огоньки и костер запылал. Приближалась звездная ночь. Днепр потемнел. Природа замерла. Анастас поднялся на ладью, нашел войлочный полог, вернувшись, укрыл Настену, накинул на себя конец, прижал «русалочку» к груди, и так они молча продолжали сторожить покой молодого воеводы и княжны Анны.

А ранним утром затрубили боевые рога, воины поднялись на суда, и поход на Византию продолжился. В конце августа флот русичей остановился перед выходом в Черное море, вблизи острова Березань. Отсюда шел ближний путь на Корсунь. Князь Владимир, помня наказ отца, решил отправить Анну двумя судами с воинами в места, где полвека назад искал славу их дед, Владимир Святой. Владимир нашел сестру не сразу. Она в последние дни не покидала ладью Вышаты. Но на сей раз и там ее не оказалось. Анна увлекла Яна в часовню святого Еферия, дабы помолиться ему. Найдя сестру, Владимир сказал:

– Анна, тебя ждут воины и два струга. Отправляйся в Корсунь, пока ветер попутный.

Княжна подошла к брату и тихо, но твердо произнесла:

– Не неволь меня, родимый, я пойду с вами. А почему, о том не спрашивай.

– Но есть воля батюшки и твое слово идти в Корсунь. И запомни: пока тебя не отправлю, мы будем стоять здесь, – пригрозил Владимир.

– Умоляю тебя, братец, не настаивай. Тщетны твои потуги, и ты только батюшку прогневишь. Я буду в Корсуни на возвратном пути.

Анна едва сдерживала голос, чтобы не закричать. Владимир понял, что сестра вот-вот сорвется на крик, и попытался успокоить ее:

– Остынь, сестрица, и подумай о родителях.

– Думала и передумала. Да все сводится к одному: я пойду с вами.

Пока брат с сестрой разговаривали-пререкались, Ян Вышата покинул часовню, и Анна, увидев, как он удаляется, побежала следом. Князь Владимир с досады стукнул кулаком о рукоять меча и, зная, что ему не сломить упрямства Анны, побрел на свою ладью.

В тот же день флот русичей вышел в Черное море и потянулся вдоль берегов, кои населяли дружественные племена молдаван и румын, к византийским владениям.

А за двое суток раньше вышло из Днепра в открытое море легкое византийское судно скидия. На ней возвращались из Киева торговые люди, и среди них был императорский лазутчик, который спешил уведомить Константина Мономаха о приближении войска россов. И грекам удалось на три дня опередить армаду Владимира.

Константин Мономах никогда не стремился к войне с великим северным соседом. И на этот раз он послал навстречу россам своих послов. «Греция вспомнила бедствия, претерпленные некогда от флотов российских, и послы Константина Мономаха встретили Владимира», – отмечали позже летописцы и историки.

Но встреча была неудачной. Перейдя с галеры на ладью, посол Клавдий сказал князю Владимиру:

– Ты, сын великого князя Ярослава, в прозвании Мудрого, должен быть так же разумен, как и отец. Пишет вам император Константин Мономах, что дружба двух великих держав, столь счастливая и долговременная, не может быть нарушена по причине столь маловажной. Ваш именитый купец был женолюбцем. Он обесчестил жену императорского вельможи Платия. Что сие так, целую крест. – И Клавдий поцеловал свой нагрудный крест.

Среди русичей, кои стояли за спиной Владимира, были Анна и Настена. И товарка прошептала княжне:

– Он речет правду: нет вины греков в смерти купца Ог-мунда. Потому уговори брата внять просьбе императора и уйти из пределов Византии. Сие нам во благо.

Настена все-таки отважилась сказать об этом вопреки воле Всевышнего. Но Анна отказалась выполнить волю своей судьбоносицы:

– Полно, Настена, ты не знаешь Владимира. Он не уступит послам. Для него воля отца и старейшин превыше всего.