Аннемари и капитан

— Ты бы нам хоть на немножко ещё Мурлыку оставил!

— Ладно уж, оставлю, но только на одну ночь. А потом опять принесу — на день и на ночь.

— Глядите за ним, чтоб не убежал, — предупредил я, уходя домой.

Дома меня ожидала не слишком приятная новость. Мать рассказывает:

— Подумай только, вчера вечером куница всё-таки забралась в курятник! Одно яйцо разбила и выпила. Придётся нам её подкараулить. Сегодня, наверное, опять наведается.

— Да нет уж, больше не наведается, — говорю я.

— А ты откуда знаешь? — спрашивает мать.

Я покраснел.

— Ну, просто я так думаю, — начинаю я выкручиваться. — Она ведь уже заметила, что её обнаружили.

— Ладно, посмотрим, — говорит мать.

Минутку я поразмышлял, не посвятить ли маму в нашу тайну. Очень уж опасная игра получается для Мурлыки. Но всё-таки я этого не сделал. А потом мне и самому смешно стало. Уж куда им поймать моего Мурлыку!

Примеры по математике я проверил два раза, ни одной кляксы не посадил. Четвёрку поставит — это уж точно. А потом мы с Гоппи отправились в гости к Фрицу. Мурлыка сам тут же подскочил к Гоппи — давай, мол, поиграем! Ну мы и хохотали, глядя на их возню!

Только рано я радовался.

Вечером мать рассказала отцу про разбитое яйцо. Когда куры сели на насест, отец загородил доской вход в курятник.

— На всякий случай, — сказал он мрачно.

Я уже лёг в постель, но никак не мог заснуть. И вдруг слышу, мать говорит:

— Куры опять вышли из курятника! Видно, куница отодвинула доску!

Я прямо похолодел. Неужели Фриц с Гретой не уследили и Мурлыка удрал? Я выскочил во двор в одной пижаме. Отец как раз загораживал доской вход да ещё камнями закладывал.

— Вот ты и попалась, голубушка, — приговаривал он, довольный своей затеей.

А куры стоят рядом и глядят на него так устало. Эх, хоть бы я точно знал, Мурлыка там сидит или кто другой?

Отец опять разыскал свою дубинку. У меня прямо сердце остановилось, когда я её увидел. А мать стала осторожно шарить рукой в гнезде — она всегда яйца через боковую дверцу вынимает. И вдруг как вскрикнет! И отдёрнула руку.

— Она меня оцарапала! — кричит и руку показывает. А на руке и правда царапина.

Ну, всё. Теперь мы с Мурлыкой попались.

— Вот погоди, я тебе поцарапаюсь! — говорит отец и подходит к боковой дверце.

Но я уже подскочил к ней сам и кричу:

— Постой, подожди, папа! — Распахиваю поскорей дверцу и хватаю Мурлыку. Он сопротивления не оказывает и вообще ведёт себя мирно. — Это ведь просто Мурлыка… — говорю я. А сам боюсь разреветься.

— Что ещё за Мурлыка такой? — спрашивает отец и глядит то на меня, то на мать.

— Мой Мурлыка, — говорю я.

Так всё и раскрылось. Никаких путей к отступлению. Да мне и самому эта морока порядком надоела. Пришлось уж всё рассказать. И стал я просить отца оставить мне Мурлыку. Уж и не знал, что ему пообещать.

— Вот увидишь, четвёрку по математике получу, — говорю я. — Вот увидишь!

— Понятно, — отвечает отец и показывает глазами на мамину царапину. — А это что такое? Мурлыка-то твой царапается!

Мне и самому было жалко мать.

— Да он ведь ещё вас не знает! Вот если пустите его в дом, будете к нему хорошо относиться, ну разве он станет царапаться? Со мной-то он очень дружит, — говорю я.

— Да нет, ты только посмотри, — отвечает мать и показывает мне свою руку.

Но я по её голосу чувствую, что она уже не всерьёз сердится. И крепко прижимаю к себе Мурлыку. Так легко я с ним не расстанусь.

— Да, — говорю я отцу, — вот Мурлыку вы ругаете за то, что он в темноте оцарапал человека, с которым вообще не знаком. А твоя безмозглая мышеловка сразу тебя за палец цапнула, только ты к ней подбежал. А ведь она-то с тобой близко знакома!

Гоппи потянул меня за пижаму. Он всё поглядывал на Мурлыку — нельзя ли с ним поиграть.

И вдруг отец как рассмеётся! Не знаю уж почему. Может, вспомнил что-то смешное? Смеётся, и всё тут! Я поглядел на мать, и она тоже смеётся. Ну что же мне оставалось делать? Я тоже рассмеялся от радости — я ведь уже сообразил, что Мурлыка у нас остаётся.

— Ладно уж, — говорит отец. — А теперь пошёл спать! И не забудь про четвёрку по математике. Вечно у тебя какие-то тайны. И всегда одинаковые. А вообще-то котяга что надо. Только смотри, чтоб на птиц не охотился, а не то живо вышвырну!

— Лучше б ты свою безмозглую мышеловку вышвырнул, — говорю я. — А с Мурлыкой я уже начал курс наук — с Яшкиной клетки.

Я объяснил ему мою методику.

Отец опять рассмеялся. Тут я понял, что он и вправду хороший человек, а не только притворяется. И теперь нам с Мурлыкой можно точно идти спать.

— Завтра оборудуешь ему ящик для спанья! — крикнул мне вдогонку отец.

— Понимаешь, Мурлыка, — объяснил я, — мой отец иногда бывает такой… Ну, в общем, не обращай внимания! Главное теперь — это мне приносить четвёрки, а тебе не гоняться за птицами. Тогда мы с ним поладим. Ты ведь сам видишь — он человек хороший. Только не всё ли ему равно — тройка у меня по математике или четвёрка? Интересно, у него-то у самого всегда одни четвёрки по математике были?

Мурлыка мурлыкал от радости. И только я начал засыпать, как слышу в передней голос Фрица.

— Мне обязательно надо с ним поговорить про одно очень важное дело, — говорит он.

— Что же это за дело? — спрашивает отец.

— Это… это тайна, — запинаясь, отвечает Фриц.

А я вот-вот прысну со смеху. Помалкиваю и слушаю, что будет дальше.

— Может, ты насчёт Мурлыки? — спрашивает отец.

— Мурлыка? Что ещё за Мурлыка такой? — растерянно говорит Фриц.

Отец смеётся. Тут я быстро выхожу с Мурлыкой на руках и сообщаю Фрицу, что мне разрешили его оставить.

Фриц здорово обрадовался. А потом рассказал, как он вечером обнаружил, что Мурлыка исчез. Весь дом обыскал — и бегом ко мне. Конечно, всё в тайне от своих. Вот какой верный друг у меня Фриц.

И вообще всё хорошо кончилось.

Фрейлейн Никлас тоже была очень рада, когда на другой день услыхала эту новость.