Аннемари и капитан

— Это не для нас, девочек, мы играем в гандбол.

— Ага! Значит, ты это знала, когда встала на ворота.

Она кивнула.

«Ишь как повернул! — подумал я. — Сперва притворился порядочным, а теперь вон как её обвел!»

— Правильно это было, что ты пошла на такое дело?

— Нет, у меня ведь нет законного права, я не член команды. Но вообще-то я не знаю, почему…

Тут я вскочил.

— Это было правильно, абсолютно правильно с её стороны! Она болеет за свой класс! Но нам надо было спросить согласия у вашей команды. А ещё вернее — отказаться от помощи Аннемари. — И немного потише я добавил: — В первую очередь мне надо было отказаться.

— Кто у вас капитан? — спросил их учитель.

— Я, — ответил я слегка пришибленно.

Он как-то странно покашлял и сказал:

— Ну, и что же дальше?

— А что дальше? — буркнул я хмуро, потому что Длинный глазел на нас чересчур уж нагло.

— Разве девчушка лучше, чем настоящий вратарь? — спросил их учитель, обращаясь к своей команде.

Они посовещались и объявили:

— Оба играли отлично. Вратарю в первом тайме не повезло, он получил травму.

— Мой одиннадцатиметровый он бы не взял, — выступил Длинный.

И тут мне пришла в голову спасительная мысль.

— Минутку! — крикнул я. — А если бы он взял?

— Тогда бы вы выиграли. Но по крайней мере хоть честно, — ответил Длинный.

Я поймал его на слове:

— А ну-ка забей ему одиннадцатиметровый, и если он его возьмёт — мы выиграли, а нет…

Дальше я говорить не стал — я глядел на Фрица. Он потирал руки, словно уже стоял на воротах. Он так ёрзал, что даже парта скрипела. Обе команды, все двадцать два человека, а также два учителя и Аннемари застыли в ожидании.

— Ну так как? — спросил я Длинного.

Теперь все уставились на него. Он тоже ёрзал на своём месте и всё больше заливался краской.

— Ну, как ты считаешь? — спросил Длинного их учитель.

По его голосу мне показалось, что самому ему моё предложение понравилось. Значит, он вовсе не так уж плох.

Мне захотелось поддразнить Длинного.

— Дрейфит он! — шепнул я Фрицу.

Все повернулись в нашу сторону.

— Кто дрейфит? — вскинулся Длинный.

— Ты!

— Пенальти?

— Пенальти!

— С дополнительным ударом?

— Пусть хоть с дополнительным! — с азартом крикнул Фриц.

Я испугался — это было опасно.

— Давай, Длинный, принимай! — загудели друзья Длинного.

— Длинный-длинный, да трусливый! — поддразнила Аннемари.

— Я согласен, — сказал Длинный. — Возьмёт мяч — игра считается. Опротестовывать не будем. Пропустит — вы проиграли.

— А остальные что скажут? — спросил их учитель. — Кто «за»?

Двадцать две руки взлетели вверх.

— Единогласно.

Учитель Юхт улыбнулся. Он был доволен.

Если бы речь шла об игре на первенство мира, мы и то бы, наверное, так не волновались.

Футбольное поле у них прямо перед школой. И вот мяч уже на одиннадцатиметровой отметке. Фриц стоит на воротах. Длинный пнул носком бутсы дёрн — раз, два, три. Мы застыли возле ворот, не сводя глаз с мяча.

Раз — удар!

Мяч шёл в правый угол ворот. Фриц отбил его руками под ноги Длинному. Тот снова ударил. Фриц бросился навстречу — и вот он уже прижал мяч к груди.

Все мы вздохнули с облегчением, но никто не сказал ни слова. Я пожал руку Фрицу.

И тут Длинный обернулся к Аннемари:

— Ты бы хоть извинилась!

— Извинилась? — возмущённо переспросила Аннемари. — Ты думаешь, я об этом жалею? Мы, девчонки, можем куда больше, чем вы думаете!

— Неплохо вы устроились, — не унимался Длинный. Он был теперь краснее помидора. — Где же это видано — девчонка на воротах?

И снова я пожалел, что Аннемари — девчонка. Ну и парень бы был!

Мы пригласили команду школы имени Гейне на товарищеский матч в ближайшее свободное воскресенье.

— Да, — сказал, покачав головой, учитель Юхт, когда мы все вместе возвращались домой. — Есть, конечно, вещи, которые вообще-то делать не полагается. Но… как это говорится? Смелость города берёт… если гладко все сойдёт!.. Потом-то можно и посмеяться!..

— А вы, оказывается, поэт, господин Юхт, — сказал Гансик.

Я удивился, что наш учитель говорит нам такие странные вещи. Так за кого же он? За нас, что ли?

Я проводил Аннемари до дому. У её двери я долго топтался на месте, говорил о том о сём, но в конце концов собрался с духом и сказал:

— Знаешь, Аннемари, всё время, пока мы с тобой ссорились, мне было не так уж весело.

— Мне тоже, Пауль, — сказала Аннемари, помолчав.

— Всё время я хотел помириться, но ты… ты…

Мне стало вдруг стыдно, и я замолчал.

— Что я? — нетерпеливо спросила Аннемари.

— Ну почему ты держалась так неприступно, так холодно? Мне это было очень обидно. Просто верить не хотелось, что ты… ты… что я для тебя ничего не значу… ну и вообще.

— Со мной было то же самое, — тихо сказала Аннемари. — И я про тебя тоже так думала.

— Ого! — вырвалось у меня. — Ну и здорово же ты умеешь притворяться!

— Спасибо! — сказала она. — Но уж не лучше, чем ты.

Через две недели состоялся товарищеский матч. Мы проиграли с таким счётом, что мне даже стыдно его назвать. Длинный так бомбил ворота Фрица, что нам об этом и вспоминать неохота. Я не забил ни одного гола — как заколдовано.

— Никогда ещё вы так плохо не играли! — сердито заявила Аннемари.

— Ну и молчи! — крикнул я. — А то, может, опять подрисуем усы твоим куклам?

ПОСЛЕСЛОВИЕ

ДОРОГИЕ РЕБЯТА!