Аннигиляторы

С одной стороны дома на втором этаже окна были застеклены и туда вела металлическая лестница.

Марта смотрела на всё окружающее с удивлением, а Марк открыл ворота ангара, запарковал там септалёт и повел Марту по этой железной лестнице.

Там было две больших и абсолютно пустых комнаты, закрытых стёклами, и закрывающаяся дверь, ведущая в комнаты, которые не были застеклены.

Марк открыл ее и зашёл. Марта заглянула за дверь и увидела, как он разбирает какую-то кучу больших серых дырчатых кирпичей.

– Шлакоблок, – сказал он. – Из таких кирпичей когда-то построили этот дом.

Под кирпичами оказался большой ржавый ящик на колёсиках.

Марк закатил его в застеклённую комнату.

– Аннигилятор?

– Он, родимый. Вместе с чунити, компьютером и скачанной пять лет назад базой. Это самый большой чунити, что мне удалось добыть.

– Тогда нельзя ли мне просушить трусики и обогреть помещение.

– Хорошо. Только в обратном порядке.

Марк включил аннигилятор на нагревание до двадцати шести градусов.

– Раздевайся.

Забрав трусики и комбинезон Марты, он отдал ей свой комбинезон и пошёл вниз.

Марта принесла несколько шлакоблоков. Найдя в холодных комнатах кусок картона, устроила из шлакоблоков два сносных места для сидения.

Марк принёс мокрые прополосканные комбинезон и трусики и повесил их на какой-то торчащий из стены штырь. Вторым заходом он притащил какую-то кровать, сделанную из цепляющихся друг за друга крючков.

Потом принёс какую-то траву и ветки, перевязанные проволокой.

Забросив часть травы в аннигилятор, он набрал какую-то программу, и из чунити поползла метровой ширины мягкая приятная материя.

– Это атлас. На женское бельё номер программы я не помню. Найдём потом.

Когда из чунити выползло несколько метров ткани, Марк изменил программу и получил нитки, иголки и нож.

Всё это он вручил удивлённой Марте.

– Справишься?

– Да ты волшебник.

– Это не я. Это Тао Рубинштейн волшебник. А я только учусь, – сказал Марк, вручая Марте сочный кусок светлого черепашьего мяса.

Дом

На верхнем этаже дома было четырнадцать комнат. Но они были разгорожены стеной, проходящей через весь дом.

Наверное, когда-то этот дом принадлежал двум семьям, потому что такая же перегородка была и на первом этаже.

В большой комнате второго этажа на обеих половинах была дырка в полу, которая, как предположила Марта, должна была быть внутренней лестницей. В этой же комнате были двери, через которые можно было войти в шесть небольших спален.

Вообще дом за те две недели, которые прошли с момента побега от федералов, приобрёл изнутри вполне ухоженный вид.

Марта командовала Марком, говоря, что ей надо, а Марк придумывал, как это сделать.

Даже с чунити совсем не всё было просто. «Самый большой чунити», который у них был, выдавал детали не более метра в ширину и двух десятков сантиметров в высоту. Поэтому многое приходилось склевать. В перерывах между заданиями Марты Марк изготовил несколько небольших, «карманных», как он их назвал, аннигиляторов, и теперь в помещении всегда было тепло, и дождевая вода и в душе, и маленьком бассейне была тёплой.

Марта потребовала себе отдельную комнату и отдельную кровать, и это было сделано.

Комната была устлана приклеенной на пол нескользящей пластиковой плёнкой, не пропускавшей холод снизу. Стены стали зелёными с фиолетовыми разводами, а возле кровати и на ней лежали ковры с коротким, густым и мягким мехом.

– Зачем тебе держать дистанцию? – спросил Марк.

– Нас только двое, и мы можем, друг другу так надоесть, что поубиваем один другого. А мне рожать. Я не хочу, чтобы ребёнок рос без отца.

– Кто кого убьёт, у тебя сомнений не вызывает?

– Нет, не знаю. Ты как тихий омут. Разве я могла когда-нибудь предположить, как ты будешь реагировать на опасность, и что у тебя уже всё заготовлено?

Вот ещё месяц, и дом превратится в дворец. Что ты будешь делать дальше? Ведь просто жить, любя меня, как я понимаю, ты не собираешься?

– Не собираюсь. У меня есть определённые счёты с федералами, но к их реализации нужно хорошо подготовиться и подушечку подстелить.

– Насчёт подушечки я тебя поддерживаю. Но зачем тебе федералы? Рано или поздно у них всё развалится. Люди их ненавидят. Если человек проживёт больше ста, они запретят ему медицинскую помощь. А моей маме всего шестьдесят. И что?

– Эта система будет держаться очень долго, если её не подтолкнуть.

– А по поводу подушечки… Завтра ты начинаешь учить меня обращаться с чунити.

– Хорошо.

Но быт продолжался, и продолжался до весны.

Появилась внутренняя лестница, все окна были закрыты прозрачным в одну сторону пластиком и непрозрачными шторами. Свет был во всех комнатах.

Наполовину был готов в два раза больший чунити, и у Марка была надежда, что он будет работать. Уверенности не было. Маленькие чунити, которые он изготавливал, работали, но таких больших, как он решил изготовить, он даже никогда не видел. А ему был нужен именно большой.

Рожать Марта должна была в апреле, и к этим родам тоже всё возможное было готово.

Были получены все необходимые лекарства, инструмент и знания. Но Марк очень волновался.

Он до этого знал, что женщины рожают, но не знал подробностей. Сейчас по базе, в которой кроме рецептов для чунити, казалось, собраны все человеческие знания, он выучил всё, что нашёл.

Но это была не та ситуация, в которой хотелось скорее применить все полученные знания. Но кроме него принять роды было некому.

Чтобы не отвлекаться на переживания о неотвратимых проблемах, он решил, что оставит их до того момента, когда эти проблемы нужно будет решать, а пока сосредоточится на работе. А работа была.

Кроме продолжения обустройства их нового жилища Марк, между домом и ангаром соорудил навес, изображавший то, что было под ним. Так что со спутника картинка не должна была меняться.

Это дало ему возможность проходить в ангар прямо из дома, и когда была большая облачность, вылетать на септалёте, собирая для дома всё, что могло пригодиться.