Аномалии родительской любви

— поощрять выражение независимых мыслей, чувств и действий (соответственно возрасту ребенка);

— быть способным выразить понимание и поддержку, когда ребенку это понадобится;

— быть примером психологически зрелого человека, открыто выражать ребенку свои собственные чувства;

— четко определить, что вы запрещаете делать ребенку, и прямо говорить, почему, а не прибегать к силовым методам.

— не запрещать ему открыто выражать свои чувства, признавать и понимать эти чувства и потребность в их раскрытии;

— помогать и поощрять действия ребенка, направленные на здоровое исследование окружающего мира, пользуясь словом «да» в два раза чаще, чем словом «нет»;

— не впадать в отчаяние или депрессию, если ребенок отказывается пользоваться вашей помощью;

— не пытаться прожить жизнь за ребенка;

— признавать в нем самостоятельную личность, имеющую свои взгляды, желания и стремления.

В заключение этой главы приведу еще одну цитату из К.С. Льюиса: «Кто не видел, как женщина тратит юность, зрелость и даже старость на ненасытную мать, слушается ее, угождает ей, а та, как истинный вампир, считает ее неласковой и строптивой. Быть может, ее жертва и прекрасна (хотя я в этом не уверен), но в матери, как не ищи, прекрасного не отыщешь». ^[*]

14

К.С. Льюис. Любовь, страдание, надежда. М., изд-во «Республика», 1992, стр. 224.

Мой сын, никому не отдам! Рассказ Анны Нагорной

Моя подруга Юля была девушкой образованной и начитанной. Читала Лорку на русском и в оригинале, часами могла цитировать Блока и Цветаеву, до слез любила Бетховена, заслушивалась «Машиной времени» и неповторимо вкусно готовила фаршированного гуся. Была душой компании, и без нее всегда было скучно и как-то неуютно. И все-то было у нее хорошо и отбоя от хороших парней не было. Но предпочтений она никому не отдавала. Мечтала: всю жизнь свою посвящу любимой журналистике, и буду всегда служить людям.

Но однажды она попала в гости в один дом и познакомилась с юным парнишкой, на несколько лет моложе ее. Парнишка заслушался стихами, звонким, как колокольчик, смехом молодой девушки, и робкой гостьей к ним пришла любовь.

Все бы ничего, да вдруг на горизонте возникла мама юноши — Валентина Васильевна, которая жила в другой квартире, на другом конце города своей жизнью и приезжала раз в неделю, чтобы оставить сынишке деньги на картошку и колбасу. Увидев Юлю рядом с сыном, мама почуяла недоброе. Сынишка, ее Мишенька, в опасности. Повод для более близкого знакомства очень скоро появился. Собрались на день рождения. Мама была в разводе, поэтому приехала со своим гражданским мужем, собрались тетки и дядьки, сестры и братья. Пригласили и Юлю.

— Она учится в университете, а значит, пусть готовит Мишу к поступлению в вуз, — изрекла Валентина Васильевна.

— Да, да, да, — согласились члены семьи.

— Ей-то учиться не обязательно, а Миша должен поступить, — добавила мама.

Члены семьи стали бурно обсуждать будущее поступление Мишеньки в вуз, частенько упоминая местоимение «она», ни разу не обратившись к рядом сидевшей девушке и не назвав ее по имени. Юля приняла это как должное и тихо клевала с блюдечка «Оливье». «Мало ли какие порядки в этой семье! Каждая семья живет по-своему. Нужно ко всему привыкать и все принимать с миром…».

В следующий раз Миша пригласил Юлю познакомиться со своей мамой в более тесном кругу: будут он, мама и Юля.

— Ты посиди здесь, посмотри журналы, а мы пока пообедаем с Мишей, а потом поговорим, — сказала Валентина Васильевна девушке.

Юля перечитала все журналы, пока мама с сыном больше часа беседовали на кухне.

«Ну и что? Может, у них серьезный разговор?».

Дружественная беседа так и не состоялась.

Шло время. Юля приходила к другу, писала с ним сочинения и диктанты, готовила ему обеды и помогала по дому. Воскресные дни посвящались театрам и походам в музеи. Мама чувствовала себя спокойно: Миша присмотрен и ухожен, готовится к поступлению в вуз, Юля ни на что не претендует.

Но однажды Миша предложил Юле пойти в загс. Радости не было конца. Но тут вступила в права Валентина Васильевна.

— Миша! Ты с ума сошел! Тебе еще рано жениться! И вообще я хотела, чтобы ты женился на Ире с седьмого этажа.

— Мама, я люблю Юлю и хочу жениться только на ней!

— Ты никогда не женишься на ней! Я тебе это обещаю! Отдай немедленно паспорт!

Паспорт был насильно отобран, и Мишу посадили под домашний арест. Напрасно Юля ждала его в условном месте возле загса несколько часов. Миша не пришел.

Подробно рассказывать эту историю далее смысла нет. Дело закончилось тем, что через два дня Миша пригрозил маме выбраться на улицу через балкон (а жили они на 9-м этаже) и Мишу с горем пополам выпустили из-под ареста.

Вскоре Миша с Юлей поженились, и через некоторое время Юля сообщила супругу, что ждет ребенка.

Валентина Васильевна тоже узнала об этом и так возненавидела невестку, что не хотела ни видеть, ни слышать ее. Миша с Юлей сняли квартиру, оба работали. И тут Мишу призывают в армию. Юля остается одна, работает, прямо с работы ее отвозят в роддом. Много перенесла Юля, но любила сыночка всей силой материнской любви, работала, ухаживала за сыном, растила, одним словом. Письма от Миши получала почти каждый день. Однажды Миша прислал письмо, а в нем было еще одно письмо, другим почерком. Миша не прокомментировал его, и Юле оставалось только догадываться, зачем он его выслал. Скорее всего, по простодушию. Это было письмо Валентины Васильевны своему сыну в армию. «Дорогой сыночек! Мы рады, что ты хорошо служишь. Вот только одна горестная весть сразила нас с бабушкой и не дает нам жить. Ты пишешь, что у тебя родился сын. Я когда узнала, сразу же заболела, у меня поднялось давление, и теперь я лежу в больнице. Очень плохо себя чувствую. Бабушка болеет дома, к ней каждый день ходит врач, делает уколы. Сыночек, что ты с нами делаешь? Подумай о нас с бабушкой. Зачем тебе она со своим сыном? Ты можешь прекрасно устроить свою жизнь. Одумайся! Я тебя кормила, воспитывала, отдавала все силы, а ты так неблагодарно поступил. Мишенька, мы любим тебя. Просим с бабушкой: разведись и возвращайся в свою семью, к нам. Надеемся, ты нас не оставишь. Твоя мама».

Юля была потрясена. Но она верила в лучшее. Скоро приедет Миша, и все станет на свои места. Однажды, когда малышу было уже 1,8 месяцев, приехала свекровь. Ей навстречу выскочил светловолосый, весь в кудряшках, мальчик, стал смеяться, протягивать ручонки и что-то лепетать незнакомой бабуле.

— Ой, Сашенька! Какой ты большой вырос! — это к внуку.

— А я вас все по моргам искала, весь город изъездила… — это к невестке.

— А почему по моргам? Мы живем хорошо, Бог нас хранит, правда, болеет Сашенька, но добрые люди нам помогают, — только и ответила Юля…

Долго ли коротко ли, но наступил день, когда вернулся из армии Миша. Он уговорил Юлю переехать к маме, потому что очень любил маму и не хотел ее огорчать. Мама же очень хотела, чтобы сын жил рядом с ней… Как он будет жить без ее заботы? Она к тому времени уже вернулась в свою квартиру и стала всячески заботиться о своем сыне.

Юля была воспитана в послушании и уважении к старшим. Она знала, что должна любить и уважать свою свекровь. Ночами она стирала белье своей семье и свекрови, пекла пироги и надеялась, что растопит лед отношений своей кротостью и любовью и заслужит любовь своей свекрови. Юля устроилась на две работы, чтобы можно было баловать сынишку фруктами и деликатесами. Возвращалась домой поздно и на пороге встречала грозные глаза свекрови и очень нелестные слова: «Нашлялась?!». И далее шла ненормативная лексика. Юля шла в ванную, включала воду и горько плакала. А в дверь ей стучала Валентина Васильевна и почти пела: «Истеричка, истеричка, истеричка!!!».

Валентина Васильевна была вполне здоровым человеком. Очень спокойным и общительным на людях. Цветущего вида и цветущего возраста. Если бы Юля хоть кому-то бы рассказала, что происходит в доме, ей бы просто не поверили. Но самое поразительное было то, что Миша настолько боялся свою мать, что не мог ей сказать и слова. Он не мог защитить свою Юлю, потому что не хотел обидеть маму. Мама — это святое. Что думал Миша — мы никогда не узнаем.

В такой кутерьме пролетело девять лет семейной жизни. И самое интересное, что ненависть к невестке со стороны свекрови и ее матери с годами не угасала, она откуда-то подпитывалась и расцветала ярким цветом. Кроме нелестных слов, в голову Юли летели тарелки и даже сковородки. Домой просто не хотелось идти. Стихи не читались. Бетховен не слушался. Выходными днями Юля брала своего сынишку, наскоро делала бутерброды и шла с ним на природу. Миша это время проводил со своими друзьями и подругами — в их компании не принято встречаться семьями.