Аномалия Шарли

empty-line/>

ГЛАВА 14

— Ты еще не закончила? Боже! — кричал Уолтер.

Я была не в настроении.

Не в настроении говорить. Не в настроении дышать. Я была не в настроении слушать крики или кричать в ответ. У меня было утро самого жалкого, огненного уголка ада — и все, чего я хотела, — это умереть спокойно.

— С теми яйцами все было в порядке, — продолжил Уолтер, не обращая внимания на мои страдания. — Я хорошо себя чувствую! Твои уродские внутренности сделаны из бумаги.

Я никогда не ела яйца. Я, честно говоря, до сих пор не знала, что они из себя представляли. Я запуталась, когда Уолтер попытался это объяснить:

— Смотри, все начинается с чего-то другого. Либо ты выходишь мокрым и шевелишься, либо вылупляешься из яйца.

Уолтер положил мне на ладонь маленький овал кремового цвета, и я осторожно подержала его. Оно оказалось тяжелее, чем я ожидала. Скорлупа была гладкой, как камень.

— О. Так это как Труба, - сказала я.

— Что?

— Труба. Откуда берутся дети. Ты знаешь, как это работает, — продолжила я, когда Уолтер покачал головой. — Заполняешь форму, отправляешь ее в лабораторию — и когда следующая партия готова, вам присылают ребенка.

Уолтер покосился на меня, разинув рот.

— Что, черт возьми…? Нет, это так не работает! Какого черта… ты вообще человек?

— Да, конечно, я человек, — сказала я, защищаясь. Я не знала, почему я так расстроилась по этому поводу. Может, потому, что Уолтер заставил меня почувствовать себя идиоткой, когда я сказала то, что было очевидной правдой.

Не важно. Он был идиотом.

— Что вообще…? Нет. Знаешь, что? Я не хочу знать, — сказал он через мгновение, высоко подняв руки. Затем он протянул руку и схватил яйцо с верхушки кучи. — А теперь будь внимательна, потому что твоя очередь готовить при следующем привале.

Я была в ужасе, когда Уолтер разбил одно из яиц. Но потом я увидела желто-оранжевую слизь, которая вышла оттуда, и снова пришла в замешательство.

— Я думала, ты сказал, что там что-то живет?

— Э, еще нет. Их не высидели достаточно долго, чтобы они превратились в тварей.

— Тогда что…?

— Нет. Нет, это не моя работа. Ты заставишь свою маму рассказать тебе об этом, когда увидишь ее в следующий раз.

Я не думала о своей матери почти десять лет. Все, что я помнила о ней, это красные ногти, светлые кудри и ужасный высокий голос.

Уолтеру потребовалось около пяти минут, чтобы разбить и сварить кучу яиц. Он добавил в смесь щепотку других вещей — цветную пыль из карманов жилета, которая, по его словам, сделает все это райским на вкус.

Я не знала, чего ожидать, когда откусила первый кусочек. Но оказывается, что рай был чертовски вкусен.

— Хотя бы дыши! — сказал Уолтер, глядя, как я ем.

— Извини. Я голодна, — сказала я между глотками. — И это потрясающе.

— Что? У твоей странной еды нет никакого вкуса?

Я покачал головой и хмыкнул с набитым ртом:

— Не так.

Это было прошлой ночью. Этим утром я проснулась с ощущением, что эти яйца разозлились на меня за то, что я их съела, и они не могли выбраться достаточно быстро.

Сейчас сидела за кустом, надеясь, что скоро все закончится.

— Кажется, я умираю, — простонала я.

— Нет, ты просто не привыкла есть как техасец. Но ты справишься. У тебя есть зубы, да? Значит, нужно уметь есть, — со смехом сказал Уолтер. Затем он хлопнул в ладоши. — Вот что я тебе скажу: может, я испеку нам кукурузных лепешек? Это успокоит твой желудок.

После того, что случилось с яйцами, мне не хотелось больше пробовать кулинарию Уолтера. Но как только я ощутила запах шипящих над огнем лепешек, я решила, что стоит рискнуть.

Уолтер разговаривал со мной все время, пока работал. Казалось, он думал, что я буду готовить уже завтра. Поэтому я старалась следить за всем, что он делал, и запоминать все, что он говорил. Но нужно было многому научиться.

Уолтер зачерпнул на сковороду белый комок чего-то, что называлось жиром от бекона, и поджарил на нем лепешки, пока они не стали коричневыми с обеих сторон. Я не знала, смогу ли я когда-нибудь приготовить кукурузные лепешки для себя, но я была уверена, что попробую.

Они были вкусными — даже лучше, чем яйца. Сладкие и мягкие, с небольшим количеством соли. Я проглотила свою долю и в то же время старалась обращать внимание на то, как Уолтер говорил об услуге, которую я ему была должна.

— На прошлой неделе у меня были небольшие неприятности, — выдавил он, жуя лепешку. — Ну, обычно я довольно прилично играю в карты — чертовски прилично, должен сказать. Но парень к югу отсюда, его зовут Брендон, неплох. Спустил меня до трусов, если ты понимаешь, о чем я.

Я не знала, что он имел в виду. Я не знала, что все это значило.

И я была слишком занята едой, чтобы волноваться.

— Я, э-э… короче, я прыгнул выше головы. Ставил больше, чем у меня было за столом, понимаешь?

Я до сих пор не знала, и мне было все равно.

— Так что теперь я ему кое-что должен — вот почему я преследовал вас, уродов. Я надеялся, что ты бросишь несколько вещей, которыми я мог бы заплатить ему.

— Подожди, ты преследовал нас до того, как на нас напали? — сказала я, забыв о еде. — Тогда какого черта ты нас не предупредил?

— Что я должен был сказать, а? Начать бегать? От ружья не убежишь, урод, особенно от их. Когда я увидел подкрадывающихся граклов, было уже слишком поздно.

— И куда они пошли? — с нажимом спросила я. — Полиция пойдет на их поиски — они убили нашего шерифа.

— Я не видел, куда они пошли, и не имело бы значения, даже если бы я видел. Самое лучшее, что ты могла бы сделать — и я серьезно, урод, — самое лучшее, что ты могла бы сделать сейчас, это просто опустить голову и уйти.

Я не хотела оставлять это. Чем больше я думала об этом, тем больше сходила с ума.

— Шериф Кляйн была хорошим человеком. Она не заслужила быть убитой…

— Ах, вряд ли кто-то этого заслуживает. Просто случается, что тебя убивают. И если попытаешься отправиться на поиски этих граклов, то с тобой это случится. Ладно, послушай, — Уолтер вытащил из сумки ремень и достал мой револьвер, — это лучевое ружье, верно? Попадешь под такое, и почти всегда самое худшее, что может случиться, — это ожог.

Он сунул руку в мешок и порылся снова. Затем он бросил мне небольшой металлический предмет.