Аномальная зона

Две сотни зеков-доходяг, заранее доставленных на станцию под конвоем, закостеневших в ожидании поезда, под крики и понукание часовых, с трудом перегрузили содержимое состава в кузова машин. К дверям зарешёченных вагонов вплотную подогнали два «воронка»-автозака, в будки которых проскользнули поочерёдно тёмные фигуры, показавшиеся тем, кто их разглядел в неверном свете заиндевевшей луны, огромными и чёрными, как головёшки.

Колонна машин шла всю ночь, ползла гигантской суставчатой змеёй по руслу замёрзшей таёжной реки, где зимой проходила трасса до лагеря. Тихий ход автомобилей соответствовал скорости пешего человека. Потому что накануне снежный путь замело и впереди грузовиков под разноголосый лай конвойных псов маршировали дружно, сминая и притаптывая сугробы, выстроившись по пять человек в ряд и бредя друг за другом, две сотни зеков.

По проторённой обмороженными ногами заключённых дороге под утро секретный груз доставили к лагерю. Здесь спецконвой, сопровождавший лабораторное оборудование в пути следования от Москвы, сдал пост местной вохре.

Поскольку в зоне в живой силе недостатка не было, автомобили разгрузили в считанные минуты, заключённые на руках перенесли тяжёлые ящики и коробки в заранее подготовленные помещения – аккуратно срубленные домики в специально выгороженной от остальной территории лагеря частоколом локальной зоне.

Когда очередь дошла до автозаков, лагерный конвой, привыкший не церемониться с этапируемым спецконтингентом, распахнул дверь, И командир взвода охраны скомандовал:

– На выход! По одному!

Однако первыми из «воронков» спрыгнули на снег не зеки, а приставленные к ним санитары в белых халатах, поверх которых были наброшены армейские полушубки.

– Это вольные! – объяснил Марципанов вохре.

Осмотревшись вокруг и увидев конвой с оружием наизготовку, рычащих на коротком поводке овчарок, один из медиков протестующее замахал руками, крикнул требовательно:

– Немедленно уберите собак, полковник!

Марципанов, после долгого отсутствия оказавшись вновь в привычной обстановке и ощутив себя в прежней роли всевластного хозяина лагеря, недовольно глянул на медика и бросил взводному:

– Продолжайте разгрузку, лейтенант!

Обитателей вагонзака полковник не видел. Знал лишь, что, кроме лабораторного оборудования и персонала, ему надлежало доставить из столицы некие экспериментальные образцы, представлявшие из себя, по его разумению, обыкновенных заключённых, которым то ли привили что-то в порядке опытов, то ли пересадили какие-то органы…

– Вы не понимаете! – бросился к нему санитар, однако его оттолкнули прикладом винтовки, оттеснили в сторону конвоиры.

– На выход! Первый пошёл! – рявкнул лейтенант, положив правую руку на кобуру, в распахнутую дверь автозака.

Из будки показался и спрыгнул на утрамбованный снег первый зек.

– Руки за голову! Садись! – заорал на него взводный.

Огромного роста заключённый, облачённый в чёрную телогрейку, ватные штаны и серые солдатские валенки, топтался растерянно рядом с автозаком, явно не понимая команд. Он сутулился, крутил головой в шапке с завязанными ушами, свесив безвольно вдоль туловища длинные, до колен, руки.

– Эт-то ещё что за хрень? – вглядевшись в него попристальнее в сумрачном свете утра, изумился лейтенант. – Негр, что ли?

Марципанов только сейчас рассмотрел, что физиономия у зека – чёрная, сплошь заросшая густой щетиной.

– Почему заключённый не побрит? – нахмурившись, обратился полковник к стоящим поодаль провожатым.

– Я… Я вам всё объясню, – бросился к начальнику лагеря один из учёных – сотрудников лаборатории. – Это строго конфиденциальная информация. Конвой в данной ситуации совершенно не нужен…

В этот момент из автозака спустился ещё один зек, за ним другой, третий. Все как на подбор гренадёрского роста, сутулые, длиннорукие. И у всех лиц не было видно из-за густой черной растительности.

– А, так это, наверное, попы! – догадался лейтенант. – Ишь, рожи-то отъели на тюремных харчах! Нич-чо, товарищ полковник, мы их тут быстренько подстрижём да побреем. А в золотом забое, как первую норму выработки сделают, сразу с лица сойдут! И господь не поможет…

– Это не заключённые, поймите же, – причитал, заламывая руки, учёный. – Это… объекты научных исследований!

– Да нам один хрен! – весело отозвался лейтенант и принялся дальше считать выходящих из автозака по головам. – Четвёртый пошёл… пятый… всем сесть, вашу мать!

В этот миг конвойный пёс, совсем осатанев от ярости при виде странных заключённых, вырвался из рук собаковода и с хриплым рычанием бросился на одного из арестантов, впился клыками в полу телогрейки. Зек отреагировал неожиданно. Издав громовой рёв, он одной рукой схватил пса за холку, другой – за заднюю лапу, легко поднял и… рывком разорвал почти пополам. Отшвырнул окровавленные куски, ударил гулко себя кулаком в грудь, разинул пасть и опять зарычал:

– У-а-р-р! – обнажив огромные, нечеловеческие клыки.

Остальные черномазые арестанты присоединились к нему, заколотили кулачищами в мощные груди, затопали, завыли, задрав жуткие волосатые хари в небо.

Охрана заклацала затворами, псы лаяли, задыхаясь от злобы. Взводный, выхватив пистолет, прицелился в рычащего великана.

– Не смейте! – подоспевший вовремя академик Чадов бросился к Марципанову, схватил его за руку. – Прекратите это безобразие, полковник! Я… я на вас Лаврентию Павловичу пожалуюсь! Вы можете нанести непоправимый ущерб экспериментам, которым партия и правительство придаёт первостепенное значение!

– Отставить! – гаркнул на конвой Марципанов, а потом заорал на учёного: – Так успокойте своих скотов, а то я сейчас прикажу их перестрелять к чёртовой матери!

Сквозь цепь конвоиров к разбушевавшемуся зеку прорвался один из учёных.

– Маркиз! Успокойся! – бесстрашно повис он на плечах рычащего великана – Нельзя! Фу!

– Ишь, – недобро сощурил глаза полковник. – У него и кликуха такая… контрреволюционная…

– Это… не человек! – жарко задышал ему в ухо клубами пара изо рта Чадов. – Это… сверхсекретный объект. Я вам потом, без посторонних, всё объясню…

– Да уж извольте объяснить, – успокаиваясь, согласился Эдуард Сергеевич. – Я уважаю государственную тайну и в научные дела ваши вмешиваться не собираюсь. Но всё, что касается заключённых, согласовывать впредь со мной!

– Да не заключённые это! – всплеснул руками академик. – Это… мнэ-э… человекообразные существа. О том, что они существуют в природе, не должна знать ни одна живая душа!

– Что ж вы меня раньше-то не предупредили? – выговорил ему строго Марципанов. – На них какие-то документы, личные дела имеются? На каком основании я их на котловое довольствие поставлю? И как мне прикажете их содержать – как зеков, под конвоем, или… э-э… вольнонаёмный персонал?