Анонимные грешники

И все же мои уши жаждут услышать это снова.

Он встает, отрываясь от кресла и вытягиваясь во весь рост. Несмотря на эти дурацкие каблуки, мои глаза находятся на одном уровне с его массивной шеей. Я заворожена видом его кадыка, подпрыгивающего в тени челюсти.

— Достаточно тяжелое, чтобы утянуть тебя вниз.

Я поднимаю на него глаза.

— Что прости?

Он опускает взгляд на мою руку, затем проводит зубами по нижней губе. Жар разливается между моих бедер, нежеланный, но неудержимый.

— Твоё кольцо. Оно выглядит достаточно тяжелым, чтобы утянуть тебя вниз, если ты решишь упасть.

Моё сердце ударяется о грудную клетку, а дыхание останавливается. Единственный шум, который слышим в комнате — это стук моей крови в висках. Я остро ощущаю его присутствие, ощущаю каждый тяжелый шаг, когда он обходит меня, направляясь к двери.

Но потом он останавливается прямо рядом со мной, точно так же, как он это сделал на утесе. Щетина на его подбородке задевает мою щеку, и от его ставшего таким знакомым запаха у меня кружится голова.

— Было приятно познакомиться с тобой, Аврора.

Бред, который приходит с неизвестностью, переносит меня обратно на край обрыва.

И впервые я искренне жалею, что не спрыгнула с него.

Глава пятая

— Двойную порцию Клуба Контрабандистов, — хрипло говорю я Дэну, не в силах смотреть ему в глаза. — Безо льда.

Он тихонько присвистывает и пододвигает к бару хрустальный бокал. Теплый виски попадает мне в горло, просачивается мимо бешено колотящегося сердца, затем смешивается с горечью внизу живота. Оно никак не может охладить жар, опаляющий моё тело.

В то время как призрак хватки Альберто на моей челюсти причиняет боль, воспоминание о руке Анджело на моем запястье обжигает.

— Ещё, — требую я. Дэн приподнимает бровь, но, несмотря ни на что, подливает ещё.

Я выпиваю, вытираю рот и, пошатываясь, пробираюсь сквозь толпу прямиком к Максу.

Он сидит в кабинке, один, потягивая пиво. Если бы я не испытывала к нему сильной неприязни, я бы посочувствовала ему, потому что он посвятил свою жизнь семье, которой было на него так плевать, что даже два фламинго позаботились бы о нём лучше, чем эти люди.

— Расскажи мне всё, что ты знаешь об Анджело Висконти.

— Что тебе нужно знать? — Макс мурлычет, его пивное дыхание щекочет мне шею.

Давайте начнем с того: почему он заставляет меня так нервничать?

— То, что я сказала. Всё.

Он придвигается ближе, и от тепла его бедра, прижимающегося к моему, у меня по коже бегут мурашки.

— А что я получу?

— Твою жизнь, Макс. Он видел меня одну в Дьявольской Яме. Ну знаешь, когда ты должен был постоянно сопровождать меня?

Требуется несколько мгновений, чтобы он всё связал.

— Порочный видел тебя? Блять, — стонет он, проводя руками по волосам. — Альберто убьёт меня.

Мне известно, что когда кто-то говорит это здесь, он имеет в виду буквально, а не фигурально.

— Данте сказал, что он даже больше не человек мафии. Я думала, мужчины Висконти становятся людьми мафии по умолчанию?

Макс залпом выпивает своё пиво, издавая громкий вздох, когда ставит его обратно на стол.

— Хорошо, вот краткое изложение информации об Анджело. Его отец, Алонсо, был Капо в Дьявольской Яме. Он руководил импортом и экспортом из порта. Сверхприбыльный бизнес — то, сколько он наживал в Яме, делает Бухту похожей на трущобы.

Я хмурюсь, думая обо всех пятизвездочных отелях и шикарных казино, расположенных вдоль Бухты Дьявола. Затем на ум приходит образ Дьявольского Ямы. Ничего, кроме старого скрипучего причала, нескольких жалких на вид лодок и заброшенного транспортного контейнера, превращенного в бар.

— Серьёзно? Чем он торговал?

— Чем угодно и с кем угодно. У него был кокаин, поступавший от колумбийцев, оружие, поставляемое русским. Ничего не было запрещено.

Я качаю головой. Не может быть. Особенность жизни в маленьком городке в том, что ты растешь, зная всех. Я знаю многих портовых рабочих — Билла, лучшего друга моего отца, старину Райли, который женился на маме Рэн, и они никогда бы не стали заниматься чем-то незаконным. Нет, единственное, что поступает в порт Дьявольской Ямы и выходит из него — это раки и консервы.

Когда я говорю об этом Максу, он смеется и игриво ударяется своим плечом моё.

— А теперь подожди. Я ещё не закончил краткое изложение, не так ли? — он протягивает руку и убирает выбившуюся прядь моих волос с плеча. Движение, от которого у меня сводит кости. — Алонсо был очень, очень умен. Знаешь церковь на утесе? — на мгновение я ощущаю соленый вкус воздуха, чувствую, как ветер развевает мои кудри. Чувствую запах сигаретного дыма. Это заставляет меня кивнуть головой. — Когда братья Висконти приехали на Побережье Дьявола, Алонсо немедленно купил эту церковь, принял сан и утвердился в качестве приходского диакона.

Он откидывается на спинку стула и скрещивает руки на груди. Его брови приподняты, будто он ждет, когда я соединю все точки.

— И что?

Он вздыхает.

— И зачем люди ходят в церковь?

— Э-э, помолиться?

— Чтобы признаться. Алонсо знал самые глубокие и мрачные секреты Дьявольской Ямы. С таким компроматом, висящим у них над головами, они делали всё, что он от них хотел, незаконное или нет.

Пока я перевариваю то, что он сказал, у меня в ушах стоит странный звон.

— Господи, — бормочу я. — Это…

— Гениально.

— Жестоко — вот то слово, которое я хотела сказать.

— И это тоже, — говорит он, делая глоток и пожимая плечами.

Внезапно мурашки расползаются по моим рукам, как противная сыпь, и левую щеку покалывает от жара. Я инстинктивно поворачиваюсь, и в этот момент обнаруживаю, что смотрю в глаза Анджело Висконти. Он прислонился к стойке, держа стакан с виски так небрежно, что кажется, он вот-вот его выронит. Данте шепчет ему на ухо, оживленно что-то рассказывая, в то время как он остается неподвижным и молчаливым. Контраст между ними подобен огню и льду.

Наши глаза встречаются, и его взгляд настолько холоден, что у меня мурашки бегут по коже. Что такое с этим парнем? Когда кого-то ловят на том, что он пялится, этот человек обычно отводит взгляд, если не от смущения, то, по крайней мере, из вежливости. Но он смотрит на меня так, будто имеет на это полное право, будто я картина, висящая на стене, или статуя в холле.

Просто не из тех, что ему нравятся.

Затем его взгляд скользит вправо от меня. На Макса. Буря, омрачающая выражение его лица, заставляет меня отвести взгляд.