Анонимные грешники

— Работа, — ворчит он, прежде чем нырнуть обратно в помещение. Теперь остались только я и Данте, и я понимаю, что последние несколько минут он был ужасно тихим.

Мы встречаемся взглядами, и его взгляд темнеет.

— Почему ты на самом деле здесь, Анджело?

Возвращая своё внимание к морю, я провожу костяшками пальцев по бороде и стискиваю челюсть.

— Данте?

— Да?

— Не лезь не в своё, блять, дело.

Не оглядываясь, я протискиваюсь мимо него, захожу в бар и направляюсь к двери. Когда прохожу мимо, Тор хватает меня за руку, отрывает свой сотовый от уха и одними губами спрашивает: — Куда ты?

Я достаю стопку визиток из нагрудного кармана и бросаю их в чашу для чаевых.

— На обеденную встречу с кланом Лощины.

— Скажи Бенни, что он должен мне сорок штук за игру в покер на прошлой неделе, ладно?

Я киваю, затем продолжаю идти.

— Ты придешь завтра на воскресный обед? — кричит он мне вслед.

Стон вырывается из моей груди. Клан Бухты обожает гребаные посиделки. Я бы предпочел придавить свой член дверцей машины, но вместо того, чтобы сказать ему это, я поднимаю руку в знаке согласия и вылетаю на парковку.

Проскользнув в машину, я тяжело выдыхаю. Дождь хлещет по лобовому стеклу, а ветер угрожает сорвать боковые зеркала. Блин, эта погода. Я завожу машину и мчусь сквозь шторм, виляя по дороге, прорезанной в скале, по которой я буду ехать, пока не окажусь на самой высокой точке Дьявольской Ямы. Чтобы добраться до Дьявольской Лощины, нужно подняться на вершину утеса и срезать путь через скалы, прежде чем свернуть на узкую извилистую улочку, ведущую вниз, к расположенному внизу городу. Местные жители называют её дорогой Ангела Смерти, потому что при малейшем превышении поворота сам бог нависнет над твоим плечом.

Это должна быть веселая поездка.

Двигатель стонет на подъеме, а радио потрескивает, пытаясь найти сигнал. Я барабаню пальцами по рулю и пытаюсь вспомнить, когда в последний раз видел Висконти с Лощины — я вижу их намного реже, чем мой брат Раф. Такое ощущение, что он устраивает вечеринки с ними раз в две недели.

Ах, да, это было несколько месяцев назад. На вечеринке по случаю помолвки Кастиэля. Он женится на русской с кислой миной на лице, которая ненавидит его так же сильно, как он ненавидит её. Она наследница компании Водка Ностровых, так что это ещё одно деловое соглашение. Здесь нет ничего удивительного — единственные люди в этой семье, достаточно глупые, чтобы жениться по любви — это Донателло и Амелия.

И моя мать.

На вершине утеса вдалеке маячит знакомое здание, становящееся всё ближе с каждым взмахом дворников. Стон срывается с моих губ. Конечно. Я забыл, что мне нужно будет проехать мимо церкви моего отца по дороге в Лощину, и, блять, у меня нет сейчас энергии на то, чтобы разбираться со всеми воспоминаниями, которые она вызывает во мне прямо сейчас. Когда я прибыл на побережье в среду, я решил сделать то, что делаю всегда: направиться прямо в церковь, ещё до того, как оставить свои сумки в отеле Grand Visconti. Выбросить весь гнев и горькую ностальгию из моего организма, прежде чем я окунусь в семейные посиделки, воздушные поцелуи и светскую беседу. Но как оказалось некто уже был на моём обычном месте, и она оказалась настоящим отвлекающим фактором.

Объезжая кладбище, я замечаю машину, припаркованную у входа. Странно. Единственные люди, похороненные здесь за последнее столетие — это Висконти, и единственная причина, по которой местный житель посещает могилу Висконти — это помочиться на неё. Может быть, во мне проснулся территориальный инстинкт, оставшийся с тех пор, когда мне действительно не было насрать на это место, но я замедляю машину, а затем полностью останавливаюсь под ивой. Увеличивая скорость дворников, я вглядываюсь сквозь ветровое стекло и низко нависающие ветви, пытаясь понять, кто в машине. Фары включены на дальний свет, отбрасывая желтый отсвет на покосившиеся надгробия, утопающие в грязи, а из щели в окне со стороны водителя вырывается небольшая струйка дыма. Высовывается мужская рука, стряхивающая сигаретный пепел на гравий.

Сжимая руль, я хмурюсь и наклоняюсь ближе, пытаясь получше рассмотреть, кто находится в машине, и понимаю, что их головы повернуты, словно они смотрят направо. Я прослеживаю за их взглядом через дорогу. Автобусная остановка пуста, но телефонная будка рядом с ней нет.

Я хмурюсь ещё сильнее. Господи, кто, блять, пользуется телефонной будкой в наши дни? Мерцающая лампочка, встроенная в крышу, освещает силуэт. Женщина с длинными светлыми волосами и гибкой фигурой.

Выдыхая, я откидываюсь на спинку сиденья и бормочу себе под нос. Ты, должно быть, издеваешься надо мной. Это девушка Альберто, Аврора. Конечно, её волосы другие, дикие кудри вместо прямых, и она в спортивных штанах и кроссовках вместо того сексуального красного платья, но это определенно она. Я выключаю потрескивающее радио, будто это волшебным образом поможет мне услышать, что она говорит, и мгновение наблюдаю за ней. Она наматывает телефонный шнур на пальцы и оживленно что-то говорит в микрофон. Кто бы ни был по другую сторону линии, ему явно нечего сказать, поскольку всё время говорит она.

Какого хрена ты здесь делаешь, девочка? И с кем ты разговариваешь?

Качая головой, мои пальцы касаются ключа в замке зажигания. Мне абсолютно наплевать, с кем она разговаривает. Это явно кто-то, о ком она не хочет, чтобы мой дядя знал, иначе она бы воспользовалась своим мобильным. Неважно. Содержанка Альберто — не моё дело, и мне совершенно наплевать, что она вытворяет за его спиной.

Я как раз собираюсь завести двигатель, когда она резко вешает трубку, поворачивается к машине и стучит в стеклянную дверь телефонной будки. Фары машины выключаются, и фигура выходит со стороны водителя, держа в руках зонтик. Он торопливо переходит дорогу, открывает дверь и одной рукой держит зонтик над ее головой, а другой обвивает её талию. Когда он ведет её через дорогу, я хорошо его разглядываю.

Это тот парень, лакей. Макс, или как там его зовут, он, должно быть, её сопровождающий. Мои костяшки пальцев на руле белеют, и от раздражения кожу покалывает. Он прижимает её к себе, слишком, блять, близко, и по тому, как он смотрит на неё под уличными фонарями, мне становится ясно, что это не только потому, что он пытается сохранить её сухой.

Не мое дело. Я здесь не поэтому.

Но я не могу избавиться от раздражения, которое зудит у меня под воротником, как сыпь. Должно быть, это ещё один инстинкт, точно такой же, как чувство принадлежности к церкви моего отца. Может, я и не самый большой поклонник Альберто или его грязной личной жизни, но он всё ещё член семьи.

Подожду. Всего минутку.

Они подходят к машине, и, к моему удивлению, Аврора не садится. Вместо этого у них короткий разговор, Макс протягивает ей зонтик, пальцы соприкасаются с её пальцами, затем он садится в машину и уезжает.

Тихий свист срывается с моих губ. Оставить невесту Дона одну на обочине дороги? В такой чёртовой дыре, как Дьявольская Яма? Этот парень напрашивается на пулю в черепе.

Если бы я был лучшим человеком, я бы завел эту машину и отвез её домой.

Жаль, что это не так.