Анонимные грешники

Только один раз. Только на сегодняшний вечер. Потому что завтра вечеринка по случаю моей помолвки, которая знаменует начало остальной части моей несчастной жизни.

Тор заезжает на стоянку перед входом, на которой есть табличка с его именем, выбитая золотом. Я смотрю в окно на вход в клуб, и мои нервы усиливаются не.

Господи, здесь полно народу. Кошки, Дьяволы, Скелеты. Все хэллоуинские клише стремятся попасть внутрь, а тяжелая музыка, доносящаяся от входа, звучит так, будто пытается вырваться наружу.

— Ну понеслась, — взволнованно кричит Тор, заглушая двигатель и потирая руки. Он косится в окно на девушек в чулках в сеточку и сапогах до бедер. — Хэллоуин лучше, чем Рождество.

— Эй, где твой костюм?

— На мне.

Я разглядываю его костюм-тройку. Шелковый носовой платок, аккуратно сложенный, лежит у него в верхнем кармане. Его маленькое бриллиантовое кольцо в носу.

— Ну, и кто ты?

— Состоявшийся человек, — бросает он в ответ, подмигивая.

Он обходит машину и помогает мне выйти, затем подталкивает меня ко входу в клуб за поясницу. Минуя очередь, мы останавливаемся у стены из мужчин в костюмах и наушниках. Тор хлопает одного из них по груди и указывает на меня.

— Видишь эту девушку? Это невеста Большого Ала, — глаза мужчины округляются. — Все время присматривай за ней, понял? Если кто-нибудь дотронется до нее, выведи его нахрен отсюда.

Я проглатываю ком в горле. Господи, говоря «выведи его», я сомневаюсь, что он имеет в виду просто «вывести его из клуба». Он снова поворачивается ко мне и засовывает голову внутрь.

— Пойдем.

Мы идем по небольшому коридору, который ведет в большую комнату.

Вау. Я останавливаюсь как вкопанная и отшатываюсь, мои глаза пытаются привыкнуть к внезапному яркому свету. Это огромное круглое помещение с потолками, похожими на пещеры. Зеркальный пол сверкает под мощными стробоскопическими лампами, отбрасывая серебристый отблеск на черные стены и бархатные портьеры, отделяющие главный зал от отдельных кабинок. Все сосредоточено вокруг приподнятого танцпола посередине, и когда я прищуриваюсь, то понимаю, что он вращается. Я моргаю, и тут что-то над ним привлекает мое внимание. Святая Ворона. Танцовщицы в черных кожаных купальниках кружатся и падают с оранжевых и зеленых лент, приближаясь так близко к макушкам зрителей, что я физически вздрагиваю, прежде чем они сексуально поднимаются обратно.

Чуть меньше двух недель назад я стояла здесь, среди обломков и пыли, и была убеждена, что ни за что на свете он не будет готов открыться к Хэллоуину.

Тор хватает меня за подбородок.

— Ты уверена, что не хочешь пойти домой, малышка?

Мне удается слегка покачать головой. Почувствовав что-то позади себя, я поднимаю взгляд и замечаю одного из дюжины охранников снаружи, выглядывающего из-за моего плеча.

— Мой человек проводит тебя в VIP-зал. Там уже должно быть несколько дружелюбных лиц, — он взмахивает рукой вверх и вокруг, указывая на балкон, который тянется змеей по всему периметру. Затем его палец опускается на меня, сопровождаемый серьезным взглядом. — Помни, что я сказал. Никаких мужчин и не больше трёх порций выпивки.

Когда он поворачивается, чтобы уйти, я хватаю его за руку.

— Подожди, когда Тейси появится, ты можешь попросить своих людей, чтобы они проверили ее ко мне?

Он что-то шепчет на ухо охраннику и кивает.

— Решили, — затем он перекрикивает музыку: — А теперь, если ты меня извинишь, мне нужно… заняться делом.

В сопровождении ещё двух охранников, которые, кажется, появились из ниоткуда, он исчезает за дверью, ведущей в главную комнату.

Я поднимаю взгляд на своего собственного охранника, как бы говоря: Что теперь? В ответ он обхватывает меня рукой и ведет сквозь толпу, пока мы не достигаем стеклянного лифта в дальнем конце зала. Мы поднимаемся высоко над целым морем посетителей и выходим на балкон.

Здесь лишь немного тише, но гораздо меньше народу.

— Сюда, signora.

Я вздрагиваю при упоминании этого имени, внезапно вспоминая, что Амелия сказала мне несколько недель назад. Скоро тебя будут называть signora Аврора Висконти.

Очень скоро. Например, всего через две недели. Эта мысль разрастается в моей груди и угрожает остановить работу легких. Но когда сама Амелия и ещё несколько других Висконти появляются в поле зрения за красной веревкой и ещё одним охранником, я подавляю панику и заставляю себя улыбнуться.

— Я не ожидала увидеть тебя здесь, — смеется Амелия, перекидывая свой длинный черный парик через плечо и обходя вышибалу стороной. Она целует меня в щеку. — Милый костюмчик, — визжит она, щелкая меня по носу-протезу. Я ухмыляюсь и киваю на ее черное вампирское платье.

— Мортисия Адамс, верно? Что означает… — я поворачиваюсь и встречаюсь взглядом с Донателло. Он поднимает бокал с шампанским в моем направлении, мрачно улыбаясь под тонкими искусственными усами. — Донателло — это Гомес. Мило. Как тебе удалось убедить его заставить?

— На днях вечером он проиграл нашу яхту в покер, — натянуто говорит она. — У него не было выбора. В любом случае, Альберто знает, что ты здесь?

Я одариваю ее застенчивой улыбкой.

— Нет, и он не узнает этого, пока ты ему не скажешь.

— Или я скажу ему, — лед, сквозящий в голосе позади меня, заставляет меня обернуться. Данте. Святой лебедь, я совсем забыла о нем. Он сидит на кремовом диване и свирепо смотрит на меня. — Тебе не следовало быть здесь, Аврора.

— Не будь таким стукачом, cugino, — Бенни, один из братьев Лощины, плюхается рядом с ним и берет бутылку Dom Perignon из ведерка со льдом. — Через две недели она станет одной из нас, а мы не доносим на своих. Он подмигивает и протягивает мне бокал шампанского. — Добро пожаловать в семью, bella¹⁴.

Я улыбаюсь, чувствуя, как горят мои щеки от доброты его слов. Я нечасто слышу их от кого-либо из Висконти, и особенно от таких пугающих членов семьи, как Бенедикто. Как и Тор, он и его младший брат Николас хорошо известны женщинам по всему побережью. Я не думаю, что у них та же мама, что и у Кастиэля, потому что у них более светлый цвет лица, шоколадно-каштановые волосы и серые глаза. Несмотря на это, они известны как силовики Лощины, наносящие удары по любому, кто осмеливается встать на пути расширения Клуба контрабандистов.

Один бокал шампанского превращается в два. Затем в три. Пузырьки легко опускаются вниз и снимают напряжение. Мы с Амелией смеемся и танцуем под дрянные попсовые песенки. Затем мы выходим на балкон, указывая на понравившиеся нам костюмы в толпе внизу. Когда Донателло хлопает меня по спине, протягивая бутылку за новой порцией, я с удивлением замечаю, насколько оживленным стало это место. Висконти только по эту сторону красной веревки, но все остальные кабинки, вьющиеся вокруг балкона, заполнены модными костюмами и развратными нарядами.

— Кто все эти люди? — кричу я Амелии, перекрикивая музыку.

— Невероятно богатые постояльцы отелей и казино, — отзывается она. — Они платят тридцать тысяч за кабинку.

Я вдрагиваю от такого количества, знакомое отвращение клубится у меня в животе. Бухта Дьявола купается в богатстве, но в сорока минутах езды отсюда, в Дьявольской Яме, есть люди, которые работают по двенадцать часов в смену, выполняя тяжелую работу, но едва сводят концы с концами.

Жизнь никогда не будет справедливой.