Анталия от 300 у.е., или Все включено

* * *

– Пойдем на ресепшен, – тихо бросаю я, отойдя от столика, за которым сидит Быстров.

Ильхам с Бебеком тут же отставляют чашки с кофе и выходят следом за мной из лобби-бара.

– Билет, да? – возбужденно спрашивает Бебек, едва мы оказываемся на ресепшен.

– Да. У нас, естественно, нет. Будем искать? – Я смотрю на Ильхама, задумчиво разминающего сигарету пальцами. – По-моему, можно заработать.

– Бекир говорит, что трахнул его жену, – медленно произносит Ильхам. – Если не врет, то мужика лучше убрать из отеля.

– Ты-то откуда все это знаешь? – удивляюсь я. – Может, ты еще знаешь, в курсе ли уже Быстров?

– Мне кажется, он уже знает.

Бебек нетерпеливо переступает с ноги на ногу:

– Короче, билет будем искать?

– Ну ищи, давай! Звони! – раздраженно осаживаю я его, плохо знающего турецкий. Ильхам подвигает к себе отельный телефон из бежевой пластмассы и, выискивая номера в записной книжке своего мобильного, набирает их один за другим. Он звонит в офисы, аэропорт, знакомым гидам из других компаний.

Я сначала молча стою рядом с ним, а потом беру у Саваша room-list (список проживающих в отеле – англ.) и, вооружившись вторым телефоном, обзваниваю номера перевезенных сегодня из «Жасмина» туристов.

– Добрый день. Я гид «Арейона», Тамара. Как вы устроились? Хорошо. Скажите, пожа луйста, вы записывались в «Жасмине» на какие-нибудь экскурсии? Спасибо. Хорошего отдыха.

Краем глаза я замечаю, как к оставшемуся без дела Бебеку подходит явно возмущенная молодая женщина с крупным ребенком на руках, и усмехаюсь, когда до меня доносится ее неприятный высокий голос:

– Почему в отеле нет детского питания?!

Бебек засовывает руки в карманы и бросает тоскливый взгляд на Ильхама. Я делаю вид, что необычайно занята записками для тех туристов, которых не застала в номере. Впрочем, Бебеку везет: ребенок громогласно заявляет, что хочет «писить», и женщина, так и не получив ответа на свой вопрос, уходит.

Отдав записки белл-бою, я подхожу к Ильхаму, закончившему очередной звонок:

– Ну как?

– Ничего. Перезвонят, если есть.

– Ну ладно. Нет – так нет. Сколько мы за телефон должны?

Саваш приносит из офиса распечатку, мы скидываемся, чтобы оплатить счет. Гидам отели дают на все услуги скидку в пятьдесят процентов, но даже с ней телефонные звонки получаются недешевыми.

На входе в лобби-бар я сразу натыкаюсь на изрядно отяжелевший взгляд Быстрова.

– Виски будешь? – спрашивает он меня издалека, покачивая перед собой пустым стаканом с рыжеватой капелькой на дне.

– Нет. Спасибо.

– А, ты на работе. Ну, садись, кофе выпьешь.

Послушно заказав у бармена кофе с молоком, я сажусь напротив Быстрова и складываю руки на груди.

– Билетов нет. Завтра всего шесть рейсов в Москву, три из них наши, так что…

– Ясно. Тебе турки нравятся? – Он вздергивает подборок и заглядывает мне в глаза.

– Они хорошо работают, – осторожно отвечаю я, размешивая клубящееся в кофе молоко.

– Да, даже слишком хорошо. – Его губы кривятся. – За наши-то бабки чего не работать?

Я молча пью кофе – совершенно не хочется обсуждать турок с весьма агрессивно настроенным туристом. Он тоже замолкает, вперив взгляд в огромное очень чистое окно.

– Ты из Москвы? – наконец прерывает он затянувшееся молчание.

– Жила там несколько лет, потом надоело.

Мне вдруг становится жалко этого большого мужчину, который очень хочет оказаться сейчас дома и отвлечься от свербящей сердце обиды и злости – наверняка именно так он себя чувствует – на привычные дела.

– Как это надоело?

– А зачем жить на одном месте?

– Понятно. Порхаешь. Он вскидывает руку и окликает официанта уже теряющим твердость голосом:

– Эй, парень! Давай еще виски!

– Вадим, извините, мне надо идти, – говорю я, ставя полупустую чашку на блюдце, в молочную лужицу.

Быстров рассеянно качает головой.

– Тамара, тут в баре сигареты продают? – вскидывается он, заметив, как я достаю из кармана пачку.

– Нет. Вот, возьмите мои. – Я кладу сигареты на стол. – Если еще надо будет, справа от отеля есть маленький магазин.

К столу подходит официант и ставит перед Быстровым стакан. Быстров тянется к пачке, и официант заученным движением достает из кармана брюк зажигалку.

* * *

Оксана сидела на кровати, обнимая прижатые к животу ноги и остановив взгляд на беззвучно мелькающих в телевизоре картинках. Ей было страшно.

Там, в баре, она сразу поняла, кому принадлежит нога на фотографии. Может, Бекир сделал этот злополучный снимок случайно, не сумев разобраться с фотоаппаратом? А может, сделал это намеренно, из своих мужских или турецких соображений? В любом случае объясниться с ним не удастся, да теперь уже и незачем. Разве это что-то изменит?

Все эти мысли всколыхнули в Оксане злость, но не чистую, не стопроцентную, а прослоенную обидой и страхом. «Господи, единственный раз же, да и мужик оказался так себе – коротенький, торопливый… И сразу же все Вадим узнал… Что же теперь-то?» Она завалилась набок и накрыла голову подушкой, словно хотела передать ей свой горячий, липкий страх. Зная, что развод неизбежен и что Вадим расправится с ней быстро и безжалостно, Оксана уже сейчас начала бояться предстоящих перемен, которые будут радикальными.

Когда под подушкой не осталось больше воздуха, она отбросила ее, вытерла о покрывало вспотевшую ладонь и, взяв с тумбочки телефон, вышла на балкон. Суетливо прикурила тонкую сигарету и приложила телефон к уху, вслушиваясь в гудки.

– Алло! Алло, Настя! Привет. Слушай, я пропала.

– Что случилось? – рассеянно спросила подруга занятым голосом.

– Быстров знает, что я спала с Бекиром, – прошептала Оксана и опустилась на пол, скрываясь за частыми прутьями балконной ограды.

– С кем? А… Уже? Резво.