Анти-Ахматова

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 429

И не обязан был знать. Хоть убей, не пойму, в чем тут пафос: почему не спросить у больной без симптомов и температуры, что ее приковало, какие страдания, какая тут вина врача, кроме того, что у нее простоватое, без бурбонского профиля, лицо домработницы?

Она очень задыхалась на лестнице, потом сразу легла (как всегда) и закурила.

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 365

Только тем и спасалась.

Но немножко погодя мы с ней все-таки разговорились, и она с улыбкой — наконец она улыбнулась — сказала: «А, теперь я понимаю, почему Осмеркин сделал меня такой не в меру полной. Наверное, он думал о вас, когда он меня писал. Это делает вам честь. Никогда в жизни еще меня никто не изображал в таком состоянии… ну, упитанности или здоровья… все по-другому меня понимали».

Е. К. ГАЛЬПЕРИНА-ОСМЕРКИНА в записи Дувакина. Стр. 112

Конечно, кто бы заикнулся о здоровье… А Модильяни? Этот ли зад не упитан?

Врачи ее сейчас лечат, здесь, на даче, за ней наблюдают профессор Шервинский и его ассистентка Валентина Ивановна — оба терапевты и эндокринологи. Василий Дмитриевич нашел у нее изменения в щитовидной железе. И все же Анна Андреевна говорит, что за последнее время она «перестала чувствовать свое сердце».

Л. ГОРНУНГ. Записки об Анне Ахматовой. Стр. 195

29 мая 1960 Москва.

Была в Боткинской у Анны Андреевны. В палате ее не оказалось. Больные объяснили: она на балконе. Значит — не лежит, ходит! Значит — не инфаркт! Анна Андреевна в кресле, под сводами столетних лип. И не только не инфаркт, а даже и не сердечный приступ: межреберная невралгия. Хоть и больно, да зато безопасно. Она спокойная, ровная и почти веселая.

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1952–1962. Стр. 391

Через несколько дней умрет в Москве же Борис Пастернак, но Ахматова сочтет себя слишком слабой, чтобы съездить к нему проститься — а ее отвезли бы, проводили и пр. — без публики, конечно, без суеты…

«Бог с ним, с Левой. Он больной человек. Ему там повредили душу <…>. А мою болезнь он не признает. “Ты всегда была больна, и в молодости. Все одна симуляция”».

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1952–1962. Стр. 480

Анна Андреевна сказала мне, что бросила принимать какое-то лекарство, которое принимала по поводу недостаточности щитовидной железы — и теперь чувствует себя гораздо лучше.

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1952–1962. Стр. 413

Сильные боли в правом плече. Доктор думает, отложение солей, она — сердце. Однако, она на ногах.

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1952–1962. Стр. 267

Инфаркт. По медицинскому счету третий, по ее собственному — четвертый.

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1963–1966. Стр. 306

«Вам нехорошо? — спросила Анна Андреевна с некоторым пренебрежением в голосе. — Могу предложить валериановые капли».

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1963–1966. Стр. 141

Чуковская много работает для Ахматовой, потому что казенная редакторша наверняка отказалась бы терпеть ее непрофессионализм и капризы.

А закончу моим любимым пассажем: собственноручные бюллетени о состоянии здоровья Анны Андреевны, посланные ею из Ташкента с разницей в неделю. Попробуйте их увязать между собой.

27 сентября.

Письмо А.А. — И. Н. Томашевской.

«Я — четвертый день в постели, простужена и стерла ногу».

6 октября.

Телеграмма А.А. — Раневской из Ташкента в Москву.

«Перенесла тяжелую болезнь. Медленно поправляюсь. Привет. Ахматова»

ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 3. Стр. 92

6 октября она уже «поправляется». Поправка идет уже не первый день, «медленно», значит, хотя бы уже неделю назад как закончилась «тяжелая болезнь». Какая — см. предыдущее письмо.

Стихотворение:

Недуг томит — три месяца в постели. Анна АХМАТОВА, т. 2(2). Стр. 123.

И т. д.

Я ЕГО СЛЕПИЛА ИЗ ТОГО, ЧТО БЫЛО

Ахматовой жизненно важно было доказать, что Гумилев — великий поэт и таким всегда признавался (без этого последнего для нее ничто не имеет значения). В молодости она не имела иллюзий на его счет и не стеснялась об этом говорить. С течением времени стало ясно, что из него можно слепить гаранта ее величия, и она принялась за дело. Ослушаться не смел никто. Иосиф Бродский выдвинул благообразный аргумент, что ею двигала — любовь. Он, конечно, знал, что это не так, как он знал все об Ахматовой. Но изучать и разоблачать это ВСЕ ему не хотелось, это было слишком далеко от него и неинтересно, все эти дамские хитросплетения, и он предпочел поддакивать всем ее мифам, чтобы не отказаться от того единственного, что связывало его с ней, — во времена его молодости ему было приятно от ее дружбы, она наполняла его жизнь, сообщала ей глубину во времени. Как бабушка. Всегда ведь приятно иметь бабушку, правда? Мы прощаем бабушке маленькие слабости. Нам горько, когда бабушка уходит. Мы не будем передавать плохое о бабушке и поддакнем ее маленькой лжи. Ну да, она сильно любила своего нелюбимого мужа, весьма среднего поэта.

Бродский: Гумилев мне не нравится и никогда не нравился. И когда мы обсуждали его с Анной Андреевной, я — исключительно чтобы ее не огорчать — не высказывал своего подлинного мнения. Хотя я и не скрывал, что, с моей точки зрения, стихи Гумилева — это не бог весть что такое.

Соломон ВОЛКОВ. Диалоги с Бродским. Стр. 251

К несчастью Ахматовой, не только она одна не догадалась умереть вовремя, но и некоторые из их с Гумилевым современников. Жили за границей и писали «мемуарии» — по ее терминологии.

Примерно половина этой достойной шайки честно не представляют себе, чем был Гумилев, другие, говоря о Гумилеве, принимают какой-то идиотский покровительственный тон, треть сознательно передергивают. А все вместе это, вероятно, называется славой. И не так ли было с Пушкиным и Лермонтовым?

Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 101

Нет, с Пушкиным и Лермонтовым было не так.

Гумилев — непрочитанный поэт. Визионер и пророк.